Моя дурацкая гордость

Глава 14

За завтраком Хьюстон как обычно развернул «Чародейский Вестник» и углубился в чтение.

Мы с Псарем тем временем ржали над двадцатисантиметровым Родей, который умудрился опрокинуть на себя тарелку овсянки и теперь сидел, будто обделался.

— Большой хер и кончает по-крупному, — выдавил рыдающий от смеха Гордей.

Родя покраснел до кончиков ушей, схватил со стола салфетки и начал вытирать брюки. Вытирал, пока Маркова не сжалилась над ним и не применила нужные чары.

— Придурки, — прокомментировала Чумакова.

— Эмиссар, — перебил нас Хьюстон, — читай. — Он пихнул мне газету и ткнул пальцем в небольшую заметку на одиннадцатой странице.

Я пододвинул к себе стакан, тосты и принялся за чтение статьи под заголовком «Кто или что подрывает моральные устои магической академии Виридар?»

«Статистика, самая лживая наука из всех точных, утверждает, что среди молодежных интересов лидирующие позиции прочно занимают учеба и спорт. Так считают те, кто якобы опирается на данные опросов студентов Виридара, на самом же деле, этих данных не существует. Единственный опрос, проведенный нашим специальным корреспондентом, показал, что, во-первых, никто и никогда не спрашивал нынешних студентов об их увлечениях, а во-вторых, юные неокрепшие умы тревожат отнюдь не пары и домашние задания.

Принято помалкивать о том, как студенты магической академии проводят свой досуг. Между тем, секс становится чуть ли не самым популярным способом самоутвердиться и заодно убить время.

«Вы бы видели, что творится в общежитиях и спальнях после матчей по крылатлону!» — поделился с нашим специальным корреспондентом один из студентов, имя которого мы не называем по понятным причинам.

Мы бы видели, но, увы, нам никто не показывает. Однако составить определенное представление о девиантном поведении некоторых студентов мы в состоянии, стоит только раскинуть мозгами.

Нет смысла отрицать, что игроки студенческих сборных волей-неволей оказываются в центре внимания. Многие девушки, с которыми беседовал наш корреспондент, в числе самых привлекательных юношей называют именно спортсменов, а сами юные звезды, тем временем, берут выше. Так, нападающий сборной Виредалиса Виталий Нестеренко симпатизирует Дарье Мун, капитану «Разъяренных русалок», отношения с которой длятся уже второй год, а капитан команды Рубербосха Марк Исаев заявил, что увлечен девушкой старше него (предположительно, уже окончившей Виридар — прим. корреспондента), и судя по всему, чувства его взаимны.

Так или иначе, любовные дела вне академии не являются преградой для связей с ровесницами, готовыми не только болеть за своих кумиров на стадионе, но и помочь восстановиться после сложной игры.

Исходя из вышесказанного, ректору Виридара Александру Цареградскому и Главному Наблюдателю Георгию Карпову рекомендовано уделить особое внимание членам студенческих команд по крылатлону и провести с ними разъяснительные беседы по поводу потенциально аморального поведения.

Специальный корреспондент в Виридаре, младший сотрудник Департамента магического образования Иванна Беккер».

Я еще несколько секунд пялился на статью, а потом повернулся к Роме:

— Что это?

— Ну, там сказано, что спортсмены трахаются больше и чаще остальных, и что ты запал на какую-то старуху, — перевел Хьюстон.

— Я не это имел в виду. — Я резко обернулся к преподавательскому столу и поймал беглый взгляд Беккер.

— Ты давал ей интервью?

— Ну, интервью — это громко сказано, мы просто разговаривали.

— Ты рассказал помощнице Главного Наблюдателя про какие-то свои увлечения? — Хьюстон, кажется, готов был схватиться за голову.

— Да нет же, Иванна просто спросила, есть ли у меня девушка, и какую-то муть… красивая ли она… потом что-то про ее возраст…

— Но у тебя нет девушки, — влез Псарь, и мне захотелось надавать по его наглой морде.

— Вот именно. Откуда она взяла всю эту хуйню? — я смял газету и вскочил на ноги.

— Да ладно, — брякнул Прогноз, — все равно никто не читает «Вестник» дальше седьмой страницы.

Я огляделся. На самом деле, я не видел, чтобы кто-то вообще читал «Вестник».

На эликсирике мы быстро сварганили очередную дрянь, и я поднял руку:

— Как вы относитесь к Главному Наблюдателю, профессор? Я имею в виду, уместна ли эта должность в Виридаре?

Залесский отвлекся от варева Ветроградова, выпрямился, раздул усы и потер подбородок, раздумывая.

— Почему вы спрашиваете, Исаев?

— Я считаю, что препятствование удовлетворению естественных потребностей — это неправильно и с точки зрения закона, и с точки зрения общечеловеческих ценностей. Ну, я имею в виду… предположим, что я влюблен в кого-нибудь, неважно, скажем, в Елизарову, — я ткнул в ее направлении палочкой.

— А, теперь это так называется, — заржал Меркулов.

— Завали, — кинул я ему и продолжил, стараясь не смотреть на Елизарову: — Так вот, если я влюблен в Елизарову, то…

— То-о-о? — подхватил Псарь, пародируя ведущего низкопробной радиопередачи.

— …то у меня есть некие желания, например, целоваться с ней, ну или там…

— Заткнись, Исаев, — Елизарова закатила глаза. Ветроградов в своей долбанной манере изобразил трах двух безногих домовят.

— …обниматься. Но это запрещено Приказом номер один. Разве это справедливо? Ведь я же не собираюсь причинять ей вред или что-то такое, а Советник считает, что до двадцати двух лет мы не имеем права даже посмотреть в сторону девчонок. Это неправильно и вредно для здоровья, потому что я могу расстроиться и начать хуже учиться, — я сдержался, чтобы не заржать.

Залесский откашлялся.

— По правде говоря, Марк, — он добродушно прищурился, — я не представляю такого приказа, который вы исполняли хотя бы наполовину.

Гордей сложил руки рупором и механическим голосом произнес:

— Верно, профессор. Десять очков Виредалису, профессор, — и отсалютовал.

— Благодарю, благодарю, Чернорецкий, — тот замахал руками. — Мы не можем обсуждать решения Советника, к сожалению или к счастью, но поверьте, Исаев, что влюбленные — самые изобретательные в мире лю-ю-юди, — ностальгически протянул Богдан, — и никакой приказ им помешать не в силах. Данное же постановление Советника направлено против… — он замялся, подбирая подходящее слово.

— Траха, — прошептала Чумакова где-то за моей спиной.

— Против ранних связей, которые в вашем возрасте являются скорее развлечением, чем необходимостью. Преподаватели для роли контролеров не подходят, потому что заняты преподавательской деятельностью и наблюдением за общей дисциплиной, а у Главного Наблюдателя свои функции. И методы.

Это его «и методы» мне не понравилось. Псарю тоже.

После удара колокола мы потащились на трансформагию. Я не написал четырехстраничное эссе о пяти исключениях из закона элементарной трансформагии и морально готовился ко второму наказанию, назначенному на сегодняшний вечер.

— Понравился мой пример, Елизарова? — мы с ней шли на полшага впереди, Псарь, Хьюстон, Прогноз и остальные девчонки сзади. Елизарова тащила сумку, под завязку набитую книгами. Сумка смотрелась огромной по сравнению с ней.

— Нужно было добавить про кровать. Без этого получилось пресно, — Елизарова наморщила нос, и я расхохотался.

— К слову о кроватях. Сегодня я наказан, но, может быть, завтра встретимся? Вечером. Где-нибудь.

Елизарова вздернула брови.

— Что ты так смотришь?

— У тебя ведь завтра тренировка до позднего вечера.

— Ну да, и что с того, после тренировки разве нель… Постой. Откуда ты знаешь про тренировку, Елизарова?

Можно было не спрашивать.

— Ваня сказал.

— Он все еще таскается за тобой?

— Ну, ты же таскался два с лишним года, — хмыкнула Елизарова с явным апломбом. Типа подъебнула.

— Идиот был потому что. И не два с лишним, а полтора, — я схватил ее за руку, Елизарова взмахнула волосами, и в нос ударил сладкий запах, как всегда.

Она перехватила ремень сумки и попыталась вырваться, но я не позволил.

— Я тут подумал, может, мне освободить Бакурина от тренировок, чтобы тебе не приходилось ждать до позднего вечера.

Елизарова презрительно поджала губы.

— Себя освободи, — буркнула она, задрав нос, высвободила руку и пошла вперед.

— Чтобы тебе не приходилось ждать меня? — я быстро обогнал Елизарова и выставил руки вперед, придерживая ее.

— Если мне вдруг захочется встретиться с тобой, я не буду ждать, — отчеканила она, и я опять углядел в ее словах скрытый смысл, которого там, наверное, не было.

— Звучит заманчиво, — поддразнил я, и Елизарова громко фыркнула.

На трансформагии Юстина вполне ожидаемо сняла с Рубербосха двадцать баллов за невыполненное мною домашнее задание и назначила отработку.

— В восемь, Исаев.

— Не могу, профессор, я уже наказан господином Главным Наблюдателем.

— Да-а, — взревел Гордей. — Марк пользуется успехом, профессор.

Оставалось только подмигнуть Разумовской, и тогда наказание мы отбывали бы вместе.

— Значит, в девять, Исаев. А вам, Чернорецкий, я бы посоветовала не завидовать.

Обожаю эту женщину.

Одним словом, вечером я вышел из общаги и поперся на первый этаж, где предстояло встретиться со Светкой, моей подругой по несчастью, и с Уфимцевым, который, по моему мнению, еще больший изврат, чем мы с Псарем вместе взятые.

— Так, — просипел Уфимцев, — весь хлам отсюда надо перенести сюда, — он широко повел рукой.

— Понятно.

— Палочки сдать.

— Понятно, — повторил я. — Нужно вынести хлам из трех чуланов и перенести его в четвертый. Замечательный пример тупой, бессмысленной работы, призванной отучить нас сосаться на людях.

— Без разговоров тут! — Уфимцев ткнул в меня узловатым пальцем и свалил. Я жестом велел ему отсосать.

Мы со Светкой остались вдвоем.

— Фу, сколько здесь гадости, — Дубравина наморщила нос и капризно посмотрела на меня. — Меня вырвет, если я к этому притронусь.

Конечно же, она ждала, что я все сделаю.

Наказания Уфимцева тем хороши, что слишком предсказуемы. Даже скучно.

Я достал из кармана палочку Прогноза, которую тот мне любезно одолжил. Палочка была короткая, чуть ли не вдвое короче моей, но для простых заклятий годилась.

— Ты разве не отдал?..

— Отдал, — небрежно отозвался я, разгребая завалы. — Но Уфимцев же не говорил, что нельзя использовать чужую палочку.

Светка с восхищением поглядела на меня, потом она десять минут смотрела, как я перемещаю весь этот шлак в нужный чулан, и, когда работа была сделана, жеманно улыбнулась и с придыханием произнесла:

— Ты великолепен.

Да, я знаю.

— Я думаю, у нас осталось немного времени?..

Она медленно приблизилась ко мне и закинула руки на шею, потерлась сиськами, я машинально задрал ей юбку, которая была явно короче школьной, и понял, что трусов под ней нет.

Светка явно готовилась.

Мы добрались до одного из тех чуланов, где теперь было чисто, и я, прижав Светку к стенке, быстро сунул руку между ее ног; пальцы скользнули внутрь, сначала два, потом три. Пока я отдрачивал Дубравиной, у меня встал, и мы потратили еще какое-то время, пока она отсасывала. Проще, наверное, было вставить ей, но не настолько хотелось, чтобы жаться в этой каморке. |Ч|и|т|а|й| |н|а| |К|н|и|г|о|е|д|.|н|е|т|