Десятая невеста

- Ни о чем.

Вот и поговорили. Я лихорадочно искала новую тему, тем временем шаря по нему глазами. Император или нет? Поди пойми. Камичиро запросто может быть таким угрюмым. Вот, скажем, Золотка заподозришь разве, что он девок жрет? Не заподозришь. Или Веточку. А этот – к бабке не ходи, съест и не подавится.

- Какой у вас браслетик красивый.

Я придвинулась поближе, выставив грудь, и прикоснулась к его обручью. Слову «браслетик» меня Барбара научила. Так дамозельнее.

Кивнул – ага, мол, знаю.

- От девок, небось, отбою нет с таким браслетиком. И такою вашей красотою, - польстила я. Грубо, конечно – куда грубей, чем его тут оплетала Ферфетка, но уж как могу. – Можно поближе посмотреть?

Он подвинул руку. Я пригляделась. Обручье шириной в мой мизинец, серебро, большие бледно-зеленые самоцветы, узоры из прямых линий.

- Примерить дадите?

Он щелкнул застежкой и положил обручье на стол. Я примерила. Великовато, но не спадает. Сняла, покрутила в руках, разглядывая украшение. И кое-что заметила.

Кружок на внутренней стороне.

- Жемчужина, – вырвалось у меня.

- Знаешь, что это? – спросил император, впервые по доброй воле раскрыв рот.

- Я… слышала, – пролепетала я, не зная, должна ли признаваться в этом, но раз уж ляпнула... - У нас в Крутограде много говорят о знаменитых приблудах из Чиньяня.

Мысленно я колотила себя по лбу. Да знаменитые ли они? Что там Явор с ребятами говорили? Я хоть убей не помнила. Но если они знают, значит и другие, так? Если делают, значит продают? Не может быть никакого секрета, успокойся, Малинка.

- И что говорят? - спросил Ворон.

Он надел обручье и вроде бы немного смягчился. На меня по-прежнему не смотрел, но так упорно в кубок уже не таращился.

- Прекрасные, говорят, приблуды, – сказала я. – Лучше «персиковых»!

Он хмыкнул.

- Так-таки лучше?

Меня понесло.

- Говорят, что за Чиньянем будущее, и скоро сам принц Персик будет Камичиро в ножки кланяться.

Ну а что. Правда ведь.

Текки слегка развернулся ко мне.

- А про пиратские приблуды и дешевые подделки что говорят? - спросил с интересом. – Громко ли над ними смеются?

Я поджала хвост. Чего говорить-то?

- Не знаю ни про какие подделки. А про «жемчужину» – слышала. Расскажите мне лучше про обручье. Вот у меня дома есть – шаги считает.

- А это – вести передает.

Он постучал по одному из камней, и тот налился густым зеленоватым светом. Поднес руку к губам и что-то прошептал. За соседним столом запищало. Я оглянулась. Медок поднес к уху руку и засмеялся. На его руке я разглядела похожее обручье, только из золота.

- Волшебство! – вырвалось у меня.

И подумалось: попали осколковские. У нас о подобном не слыхивали. Если местные до такого уже дошли, шлем разобрать им раз плюнуть. Но, может, я сумею ещё успеть…

- Очень я приблудами интересуюсь, ваше величество. Нельзя ли мне, с вашего всемилостивого соизволения, как-нибудь посетить место, где их делают? Хотела заглянуть в Серпентиновую долину, но так спешила к вам, что не успела, а после думаю: ну и что же, вот у его божественного величества Камичиро, ходят слухи, такие мастера…

- Нельзя.

Он одарил меня долгим взглядом, и я невольно потупилась.

- Если вы так интересуетесь «жемчужными» приблудами, должны бы знать, что и место, и способы изготовления держатся в строжайшем секрете.

- Я… не знала, – промямлила я. – Я всего лишь глупенькая дамозелька. Что слышу, о том пою. Просто хотела посмотреть на что-нибудь интересное.

Текки соизволил одарить меня улыбкой. Сказал:

- В ближайшее время у тебя здесь будет достаточно развлечений.

И отвернулся, вредина.

Над нами уже возвышалась Ферфетка, требуя, чтобы я освободила ее место, но я не стала с ней препираться – пир так или иначе близился к концу, все уже собирались расходиться, а я, пусть и немного, но кое-что выяснила.

Первое. Текки разбирался в приблудах – ну или, по крайней мере, интересовался больше других. Большинство людей ими просто пользовались, многие – с опаской, подозревая в них колдовство. Ничего такого он, конечно, не сказал, но я достаточно долго имела дело с умниками, чтобы понимать разницу между тем, как человек обращается с приблудами и как о них говорит, если он имеет с этим дело, и если нет.

Второе. Секрета никакого он не выдал, да и я ничего такого не сказала, но расспросы ему мои не понравились. А мне не понравился неприятный тон, каким он уточнял, смеются ли над чиньяньскими подделками.

И третье. Актеры назвали императора «золотым сыном Неба». И мысли мои раз за разом упорно возвращались к Кину Медку. Но ведь не может же все быть так просто, правда?

***

В надежде добыть чего-нибудь съедобного я наведалась на кухню, но тамошние не объяснялись на чужедольнем и не смогли предложить мне ничего, кроме объедков с того же «торжественного» стола. Которые сами они, не преминула я заметить, уминали с большим удовольствием. Пошарив в кладовой, я цопнула неведомо как завалявшуюся там лепешку и отправилась немного побродить перед сном. Стены в нашем дворце были тонкие, я прекрасно слышала, как возятся и чешут языками соседки, а мне хотелось поразмышлять в спокойствии.

Собиралась гроза. Погромыхивало, над горой вспыхивали далекие отблески молний. Было душно, и хотя порывами налетал сильный ветер, раскачивая пышные лапы сосен, даже он не приносил облегчения. Давясь черствым пресным хлебом, я бродила по мостикам, наблюдая, как мерцают в полумгле спинки рыб. Фонари давно погасили, и в садах воцарилась мгла. Шептались листвою кусты под ветром, оглушительно квакали лягушки, стрекотали сверчки. Я кружила без всякой цели, пока не утратила чувство направления и не забрела в какую-то незнакомую мне допрежь часть сада.

Там услышала голоса.

Под низкой раскидистой сосной стояли двое и яростно, хотя и шепотом, спорили. Придерживая юбки, я подкралась поближе и притаилась за ближайшим кустом. Сверкнула молния, и в ее мертвенном блеске я узнала блескучие одеяния принцессы О Цзынь. Человек рядом с нею стоял в тени, и я не могла разглядеть, кто это, но очертания (долгополый кафтан на запах с жесткими плечами, штаны, заправленные в короткие сапоги, длинные волосы, взвеваемые ветром) не оставляли сомнения, что это один из императоров. Только вот кто?

Разговор между ним и О Цзынь был, между тем, довольно жаркий, что также наводило на подозрения. Если царица змеищ только сегодня вечером увидела семерых «божественных» и все время была вместе с ними у нас на глазах, когда ж они успели так зазнакомиться, чтоб спорить? И сговориться успели когда? Не случайно же ночью столкнулись в глухом уголке сада. То есть он гулял, она гуляла, наткнулись друг на друга – и давай лаяться. Кто ж в это поверит. А спор у них разгорелся ни на шутку. Это я руку на отсечение дам, хотя говорили они на чиньяньском и я не понимала ни слова. То начинали препираться почти в полный голос, то опять утихали до шепота. И уж явно вели себя отнюдь не так, как вели бы себя люди, которые только давеча вечером впервые в жизни встретились.

Сначала напирала О Цзынь, а император отнекивался. Потом она замотала головой и немного подуспокоилась, зато из него слова посыпались как горох из рваного куля. Умолк, насупился. Она его за руку схватила, он вырвал. Она обиделась и давай сердито трындеть.

Я кусала губы, изнывая от любопытства. Кто ж это, кто?! Император с ней, зуб даю, истинный император! На кого ещё она стала бы тратить время? Да они же соседи, она его, небось, с детства знает, как я Явора. Обманщица. Приперлась, якобы желает участвовать в состязаниях наравне со всеми, а на самом-то деле они давно сговорились. Отбор невест небось советник заставил устроить. А у Камичиро с этой все уж слажено. Сделает вид, будто состязание честное, а потом на ней женится как ни в чем не бывало.

Я метнулась к дереву, что к ним поближе – очень мне надо было разглядеть, кто там с ней. Как на грех, в этот же миг все стихло и сверкнула молния. Звякнули мои сережки, зашуршали юбки. Проклятые одежки дамозельские! Те вскинули головы и уставились на меня вытаращенными глазами, и второй из них был не кто иной как Кумо, Замочек! Ага, попался, ваше величество!

О Цзынь сорвалась с места и – без крика, без шума, ну точно змея! – метнулась ко мне быстрей гадюки. В темноте сверкнуло лезвие кинжала.

- Нет! – крикнул Замочек. – Стой!

Вспугнутым кроликом я бросилась в темноту. Не разбирая дороги, ломая кусты и попадая ногами в ручьи, спасалась от принцессы-убийцы, бежала куда глаза глядят. Споткнулась о корень и полетела кубарем под откос.

Неслабо прокатившись и отбив бока, я наконец остановилась. Немного полежала, прислушиваясь и пытаясь отдышаться. Вроде О Цзынь отстала. Во всяком случае, ни шагов, ни угрожающего шипения поблизости не раздавалось. Я приподнялась на ладонях. Подо мною было густое пышное покрывало из хвои. Села, ощупала себя – вроде ничего не сломано. Хотя синяков, пожалуй, будет изрядно. Поднялась на ноги, отряхнулась и огляделась. В паре десятков шагов впереди блестело озеро – то самое, что я видела из окна. Вокруг величественно вздымались огромные лиственницы. Переведя дух, я спустилась поближе к воде.

Черным стеклом она поблескивала в полумраке. Воздух сгустился, вот-вот польет. Пахло грозой.

- Вот ведь… - вслух сказала я и выругалась. На все, что мне в этот вечер довелось пережить.

- Здесь быть нельзя, – внезапно и совсем близко раздался глуховатый голос. – Уходи.

Я подскочила от неожиданности и, оглядевшись, только теперь приметила, что в нескольких шагах от меня торчит удочка. Рыбака не было видно за большим валуном. Ах, да. Я покрутила головой. Лиственницы. Та самая роща – священная, проклятая или что-то вроде того.

- А сам почто в царских угодьях безобразничаешь? - спросила я.

За камнем помолчали. Потом поинтересовались:

- Ты хочешь умереть медленной мучительной смертью?

Я помотала головой и, сообразив, что собеседник меня не видит, ответила:

- Нет.

- Так уходи.

- Дайте хоть отдышаться немножко, - жалобно сказала я. - Меня только что чуть не прибили.

Из-за камня не донеслось ни звука. Приняв это за согласие, я подошла еще на пару шагов и стала смотреть на удочку. В голове моей начал созревать план.

- А поделитесь, пожалуйста, рыбкой, – осторожненько сказала я. – Мне всего лишь одну штучечку. Какую не жалко.

- Тогда уйдешь? – спросили из-за камня.

- Сразу уйду! – горячо пообещала я.

Не уйду – побегу. Прямо на кухню. Да запеку рыбы, да поем наконец по-человечески.

- Тебе нельзя меня видеть.

- Темень же какая, – указала я. – И захотела бы, не смогу.

- Все равно отвернись.

Я послушно повернулась спиной. За камнем завозились. Пара осторожных шагов.

- На. Не смотри только.

- Как же я с закрытыми глазами возьму, – поворачиваясь, возразила я.

В тот же миг небо прямо над моей головой с треском раскололось, из него обрушился дождь, сверкнула молния, и в слепящей голубой вспышке я увидела хладного демона – бледное красноглазое чудище, которое протягивало мне рыбу, держа ее в белой, как кость, руке.