Десятая невеста

ГЛАВА 8

Нам выделили трех благородных щебетуний из числа придворных девиц, говоривших на чужедольнем, которые, ежели мы того желаем, готовы показать нам Золотой дворец. Невест разделили на три части и водили разными путями – чтоб мы не шатались всей гурьбой. Да и щебетуньям голоса не хватит докричаться до всей толпы: «Посмотрите налево – здесь Тобо Хобо Семнадцатый подавился косточкой, выплюнул ее, и выросло сливовое дерево, самое распрекрасное во всем Чиньяне, и видите? – цветет до сих пор», «А сейчас мы в чертогах Солнца – здесь проходят коронации», «В этом зале представлены ночные горшки всех правителей Чиньяня, исключая нынешнего императора. Взгляните, как изумительно менялись расцветки и формы, начиная с эпохи Священного Лепестка». Я кротко следовала за щебетуньей, охала и ахала вместе со всеми, сама же знай шарила взглядом: не попадется ли мне где-то заветный шлем? Что, если он лежит на самом видном месте и только и ждет, что я схвачу его и дам деру? И не придется мне участвовать в неизвестно каких испытаниях, состязаясь с пятью десятками девиц, распознавать императора среди семи парней, похожих на девок, и страдать прочей ерундой, рискуя сделать что-то не так (причем я сама не пойму, что) и вылететь отсюда раньше времени.

Но увы, надежды были тщетны: «Витязем» и не пахло. Камичиро не дурак выставлять на всеобщее обозрение доказательства своего воровства. Его умельцы разберут шлем, выяснят, как там все устроено, и состряпают свой, выдавая за собственный. Только вот где они, эти умельцы? Вряд ли прямо здесь, во дворце. Приблудная мастерская это ж сколько всего: кузни, звероводные, грибные поляны, ворожейные. После того, как пташка поводила нас по золоченым залам и прощебетала на прощанье пожелания всяческих благ, я тихонько улизнула и принялась шнырять там, где что-то разнюхать надежд было больше, а именно – по хозяйственным дворам. Может быть, где-то среди них спрятана мастерская? Может быть, вид кого-то из служителей наведет на след? Я не сомневалась в том, что вмиг узнаю умника по устремленному внутрь себя взору, неряшливой одежде и взлохмаченным волосам.

Никого похожего. Прачки, стряпухи, стражники, конюхи и прочие выглядели так, как и должны выглядеть. Ни у кого не было шалых глаз и рубах, вывернутых наизнанку. Напротив, каждый был опрятен, сосредоточен и полностью поглощен своим делом. Меня встречали недоуменными взглядами – не враждебными, но и особого тепла в них тоже не светилось. Позволяли поозираться и вежливо выпроваживали. Я потратила несколько часов, обшаривая кладовки, заглядывая на конюшни, кухни и склады, суя нос в погреба и ледники, но не обнаружила никаких признаков артели. Это не значило, что в Небесном городе ее не было. Но куда вероятнее, что она где-то в Нижнем Шихао или поблизости от него. И вряд ли найти ее так уж сложно. Там делали приблуды, там работали люди. Задать пару вопросов, и всего делов. Найти кого-то, кто говорит на чужедольнем и укажет путь. Пробраться и узнать, побывал ли там шлем. Едва ли это просто, но я что-то придумаю. Беда в том, что нам запретили выходить в город, не получив позволения императора. И ни в коем случае не в одиночку: только в сопровождении нескольких стражников. Так что главное – найти предлог. От чернохалатников я уж как-нибудь смоюсь.

Прослушав истории о ночных горшках и чудесных косточках, большая часть дев скопилась в залах у покоев императора. Ну, или семерых, в нашем случае. Ни одного из «божественных» мы нынче ещё не наблюдали. Что ж, если один занят государственными делами, а остальные шестеро шляются без дела, сразу ясно, кто в курятнике петух. Вот их всех и посадили в клетку. Умно.

Разнаряженные в пух и прах девки изо всех сил делали вид, будто чисто случайно сюда заглянули и вовсе не ждут, когда из распахнутых дверей появятся императоры. Ах, ну что вы, я просто мимо проходила, и знаете, тут такая дивная роспись на стенах – это ведь эпоха династии Кинь? Позабавившись этим зрелищем, я побежала пообедать, после уж пора и переодеваться. Соперницы мои настроены серьезно, а я не намерена вылететь до того, как обнаружу шлем, так что «доспехи красоты» мне еще как понадобятся. Несмотря на то, как пыжился Со Фу, рассказывая об испытаниях, меня не покидало чувство, что Барбара права. Император выберет ту, кто ему понравится. Правила были путаные, мутные. Что значит «пинь может быть больше пяти»? Почему мы не можем знать, как нас оценивают? Почему нельзя узнать, на чем срезались другие? С одной стороны, в этом был смысл: наверное, то, как мы себя ведем и что делаем, действительно говорит о каких-то важных для императрицы Чиньяня качествах. И может даже быть, что они и правда будут честно считать наши пиньки. С другой – я сильно подозревала, что вся эта суета с шариками и прочее надувание щек устроено для того лишь, чтоб Камичиро к нам присмотрелся. Я не исключала того, что среди этих семерых его и вообще нет. Может, он где-нибудь в уголке притаился и сидит тишком, наблюдает. Или же – я задрала голову, проходя мимо Золотого дворца – устроился у окна и подглядывает за нами, изверг. Выбирает, кого сожрать.

По случаю торжественной первой встречи с императором, на которой необходимо было предстать перед «божественным» во всей красе, я выбрала голубой наряд в розочках. Я считала, что привлечь он мог разве что пчел, но Барбара утверждала, что «небесный цвет символизирует чистоту и непорочность девицы», а розочки «намекают на то, что дева – нежный цветок». Что-то я сомневалась, что Ворон, Павлин или Огонек усвоят сии послания, но – пусть будет. Тем более что прочие платья немногим лучше. А у этого ещё и вырез чуть не до пупа. Покажем, так сказать, товар лицом. Затянуть корсет я позвала невольницу, и хотя она не сразу разобралась, что к чему, удивилась не особенно. Похоже, и тут среди девок было принято истязать себя ради красы. Волосы я закрутила в жгуты и косички, перевила их жемчужными ниточками и уложила так затейливо, как смогла. В уши повесила большие резные серьги с синими камушками. Когда я шла, они покачивались и издавали тихий звон. Как ботало у коровы. Ну и ничего: если что, не потеряюсь. Лицо набелила, на ресницы и губы краску нанесла, погоготала над собой, из-за корсета едва не задохнувшись, и пошла императоров покорять.

Сад Двадцати Четырех сосен от нашего дворца был недалеко. Через два ручейка, два пруда с блестящими рыбинами и четыре горбатых мостика. Тут поставили несколько круглых столов, над ними – большой навес, что бы дождь не помешал пиру. Поодаль от них под сосенками стояли вразброс лавки со спинками – это для бесед с глазу на глаз. Для испытания же предназначалась просторная, вымощенная белыми плитками площадка, освещенная разноцветными фонариками. Вокруг нее с трех сторон стояли лавки в несколько рядов, с четвертой – семь тронов для «божественных» и мягкий табурет для Со Фу. Неподалеку возвышалась аккуратная куча мешков и свертков.

Я пришла одной из последних, за несколько мгновений до того, как явились Со Фу с императорами, и не могла не заметить, что наши ряды поредели. Из пятидесяти девок осталась половина или немногим больше. А с прочими что случилось? Камичиро уже сожрал? Или опаздывают? Это они зря. Тут за каждый чих – медленная мучительная смерть.

Впрочем, Со Фу сразу же развеял мои сомнения.

- Как видите, - он с улыбкой повел ладошкой вокруг себя, - многие из вас упростили императору выбор и отправились домой.

- Добровольно? - не удержалась Брунгильда.

Со Фу ласково улыбнулся.

- Они попытались угадать, кто император, и дали неверный ответ.

- Вы не говорили, что за это отправляют восвояси, – сказала я.

- А обычно тебе всегда и все объясняют, дитя? – спросил Со Фу. – Кто-то нашептывает на ушко, чем и как обернется каждое твое действие? Я нарочно не стал предупреждать о том, что неудачная попытка закончится изгнанием. Эти девушки сделали высокую ставку – и проиграли.

- Кто-нибудь угадал? – спросила одна из невест.

Со Фу кивнул. Среди девиц поднялся шум, словно ветерок пробежал по листве. Все заозирались в попытках понять, кто счастливицы. Но у них (или у нее) хватало ума себя не выдать. Я прикинула, как бы я себя вела. Заработала бы шарики и затихарилась. Если выделишь одного из семерых, другие это заметят. Налетят на него, как осы, а ты жди толченого стекла в тарелке, змеи в спальне, ядовитого паука в башмаке. Нас, конечно, обыскивали, но толку. Ножик, допустим, я сегодня же с кухни легко могла стащить, никто б не заметил. Служанкины штаны и халатик я с веревки в прачечной уже свистнула. Пригодятся. А что? Вы у нас шлемы тырите, ну и мы у вас… что плохо лежит. Если думаете, что можете безнаказанно обносить Белолесье, так не на тех напали. Я и ложечек серебряных ребятам на подарки у вас умыкну.

Со Фу между тем настроился на торжественный лад.

- Да начнется же, – провозгласил он, - церемония. Можете преподнести ваши дары императору.

Ох ты ж ёжик… Какие ещё дары?! Я хлопнула себя по лбу, запоздало припоминая, что Со Фу вещал что-то такое, когда нас привезли во дворец. А я тогда отвлеклась, награждая императоров прозвищами и, видать, прослушала. Дары, чтоб их. Конечно! Вот когда я пожалела о пряниках, расписных блюдах, медах, серебре и глиняных свистульках, которыми снабдил меня Явор. Все забрали проклятые лиходеи. Вот ведь дурища. По пути могла же что-то прикупить. Чего растерялась? Я с тоской смотрела, как девки, одна за другой, брали из кучи свои подарочки и с поклоном выкладывали перед императорами. Одна – ковер, своими руками сотканный. Вторая – бутыль редкого вина. Третья – сундучок, каменьями изукрашенный. Четвертая – отрез златотканый императору на нарядный халатик. Брунгильда откуда-то выволокла здоровенную деревянную женщину без спины. На корабль тебе, говорит, император. Сие наша великая богиня, оберегает мореплавателей от бурь, приводит судно в безопасную гавань. Императоры на это милостиво покивали. Хитромордии. Это якобы не испытание, а так, но я не сомневалась: уж тем-то зачтется, кто лучше всех своим подарком Камичиро угодит.

Я кусала губы, бессильно наблюдая, как одна за другой девицы преподносят свои дары. Отличились, конечно, Змеища Первая и Змеища Вторая. Не рассказывала я ещё о них? Должно быть, забыла, а скорее, до сих пор было некогда.

Шарясь по Небесному городу в поисках «Витязя» и следуя за щебетуньей по дворцам, я, само собой, не упускала из виду своих соперниц. Надо же знать, с кем предстоит сражаться и каким оружием.

Увиденное меня не сильно ободрило. Мне даже пришло в голову, что я уже сейчас могу предсказать, кто дойдет до решающего испытания и может стать победительницей. Если верить Барбаре (а до сих пор она вроде бы оказывалась права), император предпочтет ту, кто сумеет ему понравиться. А для этого, знаете ли, не надо быть разумной, доброй, ласковой, трудолюбивой и вот это все. Достаточно быть красивой и хитрой. И таких среди нас было две.

Ферфетта из Эйлории, которую я нарекла Змеищей Первой. Эйлория – это королевство где-то на югах Чужедолья, богатое и цветущее. Говорили, люди там ходят сплошь в шелках и даже самый последний бедняк ест как наш князь. Стройную шейку Ферфетты украшала изящнейшая головка с золотыми кудряшками, а на мир дева взирала громадными очами цвета морской волны. Идет – будто лебедушка плывет, говорит – и прямо мед у нее из уст льется. И уж такая милашка, такая очаровашка – со всеми ласковая да приветливая, всем улыбается, для каждого найдется доброе словцо, и такая уж растакая хорошая – мухи не обидит, воды не замутит. Нежный цветок, да и только. Вот честно, будь я мужиком – уж я б не сомневалась. Схватила бы Ферфетту в охапку и немедленно женилась, пока кто другой не утащил.