Приручить огонь

— Если он нищий, то ты права. Зачем же тогда твой дед настаивает на вашем браке? — удивился мастер, а я пожала плечами.

— Старческий маразм, наверное. Ой! — спохватилась я, прикрывая рот ладонью, испуганно воззрилась на экран комма. Я забыла, с кем разговаривала: — Простите, я не хотела вас оскорблять.

— Ты не меня оскорбила, а своего дедушку. Я же ещё молодой, так что дыши ровнее, — сухо ответил мастер, явно обидевшись. Хоть он и молодился, но панически боялся старости. Это знали все в его окружении.

— Простите, — ещё раз извинилась перед учителем.

— Забудь. Ну как, готово? Отправляй. Это будет шедевр. Кстати, — вдруг сменил тон мастер и заискивающе спросил: — а от Линды нет ничего? Может, она тоже нарисовала картину? Я с большим удовольствием и её творение выставлю.

Волна обиды и горечи окатила меня с головой. В последнее время тень сестры преследует меня. Точнее, я становлюсь бледной тенью Линды. Мы очень похожи, но в ней было лучшее. Как бы я ни старалась, постоянно приходилось оглядываться, так как везде находились те, кто сравнивал меня с ней. И я проигрывала в этом сравнении.

— Нет, — резко высказалась, — она не в том положении. Ей скоро рожать и сами понимаете, не до картин.

— Понимаю, понимаю, — ласково ответил мастер, — как не понять. Но если вдруг, ты обязательно пришли мне…

— Я поняла, — перебила я учителя.

Раздражение не отпускало. Хотелось высказаться, хотелось кричать о несправедливости, но я не смела. Это всё зависть. Я умом понимала это, но ничего не могла с собой поделать. Линда совершенна. Она не полукровка, она красива, решительна, у неё нет пагубной крови, которая делает тебя рабом низменных желаний. Она бесспорно гений во всём, за что ни возьмётся, а я лишь художник. Хороший художник, но которого забудут тут же, как я перестану рисовать.

Запаковав картину в герметичную упаковку, вызвала грузчиков экспресс доставки. Не хотелось отправлять Энди по обычной почте, вдруг затеряется.

— Всё, — сообщила я мастеру, — сегодня точно будет.

— Жду, — коротко ответил учитель и отключил связь.

А я осталась ждать грузчиков, которые пришли буквально через десять минут. Отдав им портрет Энди, у меня на душе стало легче.

Вернулась в кухню, так и не сделав снимок, приступила к поглощению остывшей еды. По-другому этот процесс никак не назвать, именно поглощение. Я не чувствовала вкуса еды из-за кома в горле. Почему я должна стремиться быть как Линда? Неужели я так и проживу всю жизнь, постоянно оглядываясь на неё. А телохранитель-то оказался прав. Это противно — жить зависимой от чужого решения, не имея своего собственного.

Жуя мясо, задумалась, что я хотела от этой жизни. И вдруг поняла, насколько же я одинока. Схватив комм, решила дозвониться до единственного родного человека, чтобы не потонуть в этой жалости к себе.

И каково же было мое удивление, когда я увидела, что Линда мне звонила. Её входящий вызов был сразу после моего исходящего. Только я не помню, чтобы разговаривала с сестрой.

Набрала её номер стала ждать, пока после гудков не услышала едкое:

— Вы поглядите на неё. Её сестра рожает, а она сбрасывает. А ну быстро в медблок, в пятую палату. Тебя племянница уже заждалась!

— Ты родила! — радостно выкрикнула я, сообразив, зачем сестра звонила и почему не могла принять мой вызов. — Ура. Поздравляю! Я сейчас буду. Тебе чего-нибудь принести?

— Да, поесть! Нормальной пищи, — зашептала сестренка, явно прикрывая комм рукой. — Они меня хотят отравить. Эту зелёную мерзость и едой не назвать.

— Поняла тебя, — рассмеялась я и отключила связь.

Сборы не заняли много времени, но полностью опустошили мои запасы вкусной еды. Но для Линды мне не жалко, к тому же Жибору есть чем заняться, когда вернётся. Не всё же надо мной измываться.

И только когда я захлопнула дверь, поняла, какая же доверчивая дура. Я могла выйти из жилблока. Он же сказал, что лишь когда внутри, дверь блокируется. А если телохранителя не пускать внутрь?

— Вот ведь зараза! — в сердцах выдохнула, понимая, что не пустить просто не смогу. Он найдёт причину вторгнуться на мою территорию. Хитрый попался альбинос.

Я мчалась к сестре не столько принести ей еды, сколько пожаловаться на Жибора. Она должна была что-то с ним сделать! Но у самой палаты я притормозила, расстроенно вздохнув. Опять получалось, что я все свои проблемы перекладывала на сестру, а она только-только родила. Так, я просто не имею права её расстраивать. Надо стать сильнее и просто выставить его за дверь. Да. Я храбрая и сильная. Каким бы он ни был замечательным, какие бы ни были у него умопомрачительными гены, которыми он со мной поделился, как бы восхитительно ни готовил, каким бы ни был заботливым и виртуозным любовником, но я должна дать ему отставку.

Так и скажу ему, что он уволен. Пусть я буду жалеть, что у нас был только секс. Пусть я буду представлять, какое бы ждало нас будущее. Но он маньяк и псих, с такими лучше прощаться сразу, не привязываться. Хватит мне и того, что сердце горюет по Энди. Больше ни один манаукец не проберётся ко мне в душу, и уж тем более в сердце.

Глубоко вздохнула, успокаиваясь. Натянула радостную улыбку, Линда не должна думать, что у меня что-то стряслось. Я непревзойдённая актриса. Надо только найти в себе силы играть роль до конца.

В палате оказался Викрам и ши Трона. Я спрятала пакет с едой за спину и замерла возле дверей. Сердце тревожно забилось в груди, но не затрепетало как прежде. Уже сегодня Адела пришлёт мне препарат, а желания использовать его у меня не было. Словно между вчера и сегодня прошло несколько месяцев. Странная пропасть образовалась между нами, из которой веяло леденящим душу холодом. Или это я была слепая и не замечала её?

— Натали, — радостно воскликнула Линда и поманила меня к себе рукой.

Я отмерла и приблизилась к её кровати. Племяшка лежала рядом с сестрой и тихо посапывала.

— Какая прелесть, — выдохнула я и, поставив пакет на стул, села на кровать, разглядывая крохотулечку. — Как назвали?

— Елизавета, — с гордостью ответила сестра, я же усмехнулась, вспоминая рассказы мамы о нашей прабабушке, которая славилась крутым нравом и острым умом. Обернулась к Викраму и только сейчас заметила, что он неважно выглядел. Словно пил, не просыхая, несколько дней. Неужели из-за этого я не могла до него дозвониться?

— Мама будет рада, — похвалила я сестру, забывая, что хотела спросить у Вика.

— А что в пакетах? — тут же поинтересовался Энди, а я даже не вздрогнула, сердце не ёкнуло, лишь горечь разочарования в душе.

Как же быстро во мне умирает любовь. Всего несколько часов и всё, только холод в груди.

— Одежда, — легкомысленно ответила, не понимая себя и начиная злиться.

Я столько месяцев пыталась добиться его. Его гены так манили к себе! И что теперь? Сижу рядом с ним и не чувствую ничего. Нет тяги, нет зова природы — пусто!

Как тут не разозлиться на себя. Ведь чем-то привлекал он меня всё это время, я же бредила им!

Для проверки даже встала и развернулась к нему лицом, вглядываясь в красные глаза. Совершенно чужой манаукец, словно первый раз увидела. Надменно приподняла бровь, когда заметила, как отшатнулся от меня Энди, тая в глазах страх.

— Фаза закончилась, вам ли не знать, ши Трона, — небрежно высказала ему, уж кто как не он должен об этом помнить.

После пробуждения первое, что я отметила, разглядывая своё отражение, это серые глаза. Мне хватило одного раза с Жибором, чтобы успокоить гормоны.

И теперь оставалось лишь ждать, получится ли забеременеть. И тогда у меня появится такая же крошка, как и у Линды. Грустно улыбнувшись, я перевела взгляд на сестру, которая настороженно следила за мной.

Подмигнув ей, я вновь присела, больше не обращая внимания на мужчин. Взяла Линду за руку, тихо спросила:

— Страшно было?

Хотелось пообщаться с ней тет-а-тет, а для этого нужно завести такой разговор, от которого мужчины сбегут.

— Да, немного страшно, — поддержала беседу сестра, выразительно кивнув на Вика, добавила: — особенно ему.

— Да ты что? — наигранно удивилась я и перевела взгляд на папашу, который достаточно резко приказал мне и Энди:

— Оставьте нас троих. Я же могу спокойно побыть со своей семьёй?

Я понимающе улыбнулась ему и встала, склонилась над Линдой, желая её поцеловать в щеку, но она чуть отстранилась и тихо спросила:

— Что у тебя произошло? Кто обидел?

Как я не разревелась, ума не приложу, но сумела выдавить из себя очередную улыбку и поспешила успокоить сестру:

— Всё хорошо. Потом поговорим. Пусть Викрам успокоится.

Поцеловав Линду, я покинула палату, за мной вышел Энди. Я чувствовала затылком его взгляд, но продолжала идти к лифтам, приказывая себе не оглядываться.

Нажала кнопку вызова и стала ждать, когда откроются дверцы, притопывая носком туфли. Мысленно молила, что бы это поскорее произошло, так как слышала, что ши Трона стоял неподалеку, чувствовала его присутствие и боялась, что он позовёт меня.

— Энди, дорогой! — вдруг раздался чей-то красивый сильный голос.

Кого кричали, и ежу было понятно, и я не сдержалась, обернулась, желая увидеть соперницу. Хотя какая я теперь соперница? Я никто для него и была никем.

Энди стоял от меня на расстоянии трёх метров возле одного из коридоров, откуда к нему выпорхнула та пациента, которую я застала в его кабинете.

Она обвила Энди руками за шею и прильнула, страстно его целуя, словно после долгой разлуки. Ши Трона пытался отстраниться, косясь на меня, а я стояла и умирала. Медленно, но верно. Боль пронзила сердце, и холод стал сковывать моё тело. А девушка словно не замечала, что Энди пытается её отцепить от себя. Она демонстрировала мне свои права на своего мужчину.