Город металлических людей. Книга первая

Глава 17. Эвтерниус

В сумрачной комнате у высокого узкого окна, вглядываясь в дождливую пелену, за которой почти не видно было леса, стоял странный человек. Его статная широкоплечая фигура была практически идеальных пропорций, а гордо поднятая голова выдавала в нем человека уверенного и даже надменного. Он смотрел на серый дождь, но глаза то и дело фокусировались на оконном стекле, в котором смутно виднелось его отражение. Поймав его глазами, человек тут же отводил их, но снова и снова возвращал взгляд на отражение, не в силах отказать себе в этом удовольствии: полюбоваться новым золотым лицом.

Он пришел в себя совсем недавно. Врач Экхарт, бывший когда-то известным городским модификатором, долго трудился над восстановлением его организма, подойдя к делу со всей скрупулезностью, на которую только был способен. Вначале он тщательно изучил его состояние и продумал план работы над телом и, главное, лицом железного стражника. Глаза его все эти дни горели азартом ученого, стоящего на пороге открытия. Он почти не сомневался, что все получится. Наконец-то у него был тот, с кем можно было работать и кому это действительно было очень нужно.

Принявшись за дело, Экхарт в очередной раз пожалел, что из поселения так быстро уехала Эбигейл, даже не спросив у него, что он хотел ей предложить. Зная о ее таланте к шитью из крошечных лоскутов, которые она соединяла так искусно, что невозможно было обнаружить швы, Странный Доктор мечтал, что она будет работать у него в лечебнице, помогая в его экспериментах с новейшим материалом: жидким металлом.

У этого материала были совершенно особые, уникальные свойства, что делало его очень сложным в обработке, но при этом его использование приводило к потрясающим результатам. Из него невозможно было создать сразу большое полотно, даже такое, чтобы хватило покрыть человеческое лицо. Но даже если бы удалось вдруг такое получить, нельзя было натянуть этот материал на лицо как маску.

Жидкий металл застывал небольшими бесформенными лоскутами и чем-то напоминал на ощупь резиновую пленку, из которой необходимо было сшить покрытие нужной формы, со всеми изгибами и впадинками, будто то лицо или часть тела. Эта работа требовала большого мастерства и идеальной четкости, и Экхарт знал, что Эби должна была справиться. Но теперь в помощь ему осталась лишь Ева.

Лесная ведьма умела шить и вышивать, она сама украсила свое простое платье невероятным тонким узором. Девушка старалась изо всех сил, чтобы воссоздать лицо стражника. Она изранила пальцы иглами и краями жидкого металла, который, будучи мягким на ощупь, мог внезапно оставить глубокий порез одной из своих кромок. Он был даже опаснее гибких металлов, из которых шили одежду. Но Ева не сдавалась и вкладывала в свой труд все силы и душу, и у нее получилось завершить начатое доктором, сшив лицо для железного человека. Доктор показал ей еще один секрет, как из жидкого металла создавать тончайшие нити, и лесная ведьма спряла для железного стражника золотые волосы. Экхарт же методично восстанавливал отмершие ткани с помощью того же материала, чтобы осталась чувствительность. Потому что самым главным достоинством жидкого металла была способность проводить нервные импульсы. Эта металлическая «кожа» могла ощущать прикосновения!

Ярый, в очередной раз застыв взглядом на своем золотом отражении, поднял руку и провел пальцами по щеке. Почувствовав касание и щекой, и подушечками пальцев, он, словно не веря до конца в происходящее, вдруг порывисто и глубоко вздохнул и закрыл глаза. Он снова и снова трогал свое лицо, упиваясь этим ощущением и вспоминая вчерашний день.

Вчера рыжеволосая ведьма, приводя вместе с доктором его в чувство, легонько погладила его по золотой щеке и спросила:

– Ты что-нибудь чувствуешь?

И это касание, казалось, его новая металлическая кожа помнила до сих пор. Он, который боялся взглянуть в зеркало на свой жуткий череп, мог надеяться разве только на то, что ему поставят на лицо застывшую железную маску, чтобы не пугать окружающих. То, что сделали для него эти двое, было непонятно, невозможно, немыслимо. И прекрасно. Благодаря особым свойствам материала, лицо не выглядело как металлические части, что ставила себе знать. Оно было совершенно как человеческое, с небольшими морщинками у глаз и губ, но казалось, что на него нанесли мельчайшую золотую пыльцу.

Сейчас железный стражник трогал лицо в том месте, где коснулась его маленькая ручка язычницы, и не испытывал больше к девушке привычной, вбитой в голову ненависти. Словно, смягчив его кожу, Экхарт с ведьмой смягчили и нечто в заржавевшей душе Ярого. Но ненависти к тем, кто изувечил его, не убавилось. Исполняя именно их приказы, он годами охотился на язычников, приходящих в Город, чтобы поделиться дарами дальнего леса. Страж искренне и свято верил в то, что поступает правильно. Но все это было обманом. Вся его жизнь, которую он никогда не щадил ради защиты Города, была обманом.

В дверь осторожно постучали.

– Входите, – ответил стражник низким глуховатым голосом, оборачиваясь на звук. Бывшему модификатору удалось починить ему и голосовые связки. Все, что отнялось и отмерло, Экхарт смог заменить своими экспериментальными разработками и жидким металлом.

Ева тихонько приоткрыла дверь и вошла.

– Мы собираемся обедать, выходи, сколько можно прятаться? – раздался ее мелодичный голосок.

– Я не прячусь, – ответил стражник, разглядывая огненный ореол волос вокруг милого лица. – Просто я слишком долго был один и очень к этому привык. Но, конечно, я сейчас приду.

– Хорошо, мы тебя ждем.

Ева еще какое-то время постояла на пороге, любуясь творением, в красоте которого была и ее большая заслуга, и, улыбнувшись, вышла. Ей пока было немного неуютно под странным взглядом пары зеленых глаз стражника. Модифицированное око, которое установили ему в Управлении, Экхарт оставил, а в пустую глазницу вставил механизм еще одной своей разработки. На вид этот глаз ничем не отличался от обычного, но при этом мог видеть в темноте и визуально приближать предметы. Он так же, как и глаз стража, светился зеленым. Когда-то очень давно почти такое же устройство Странный Доктор вживил Джордану, талантливому вору-одиночке по прозвищу Ночная тень, про которого в кругах товарищей по ремеслу можно было услышать фразу «смотрю и в упор не вижу».

Когда Экхарту пришлось спешно покинуть свой кабинет и вообще Город, он не смог забрать свои записи, чертежи и разработки. Он оставил образцы материалов и экспериментальные модели. Его многолетние труды достались тем, кто без зазрения совести выгнал его, и тут на помощь пришел умелый вор. Джордану легко удавалось попадать в труднодоступные места, и в этот раз он проник в бывший кабинет Экхарта и забрал все, что смог унести. Так мастер-вор отблагодарил доктора за механический глаз.

Ночная тень умел появляться и исчезать незаметно, и даже собратья-воры не знали секретов его мастерства, и лишь однажды он попался, оказался захваченным врасплох и поплатился за свой промах правым глазом. Ему удалось сбежать, но вместо глаза на память остался глубокий страшный шрам, рассекший бровь и щеку. Спустя какое-то время он встретил Экхарта и отдал себя ему в руки для нового эксперимента. Механическое око прижилось, а врач приобрел в лице вора верного друга. Они виделись редко. Джордан иногда находил для доктора предметы, нужные тому в его исследованиях и экспериментах, которые он не смог достать сам.

Он не использовал свои воровские таланты для накопительства, не страдал обжорством, не занимался тем, чтобы тайно ставить себе металлические части, ворованные или скупленные у разорившейся знати. Присвоенные ценности он тратил на необходимый минимум для проживания, а остальное уходило на покупку полезной информации или секреты – для себя или других. Поговаривали, что у Джордана якобы даже были дела с какими-то колдунами, которых и считали замешанными в его способностях незаметно исчезать или оказываться невидимым у всех на виду. А иногда мастер-вор выполнял заказы, забирая очень нужное для кого-то из труднодоступных мест. Как, например, в случае с Экхартом. Воспользоваться его услугами мог далеко не каждый, и дело было не в деньгах. Ночная тень брался не за все заказы, самостоятельно решая, стоит ли помогать тому или иному человеку. Доктор был его главным заказчиком, и необходимость оказывать ему услуги вор не подвергал сомнению.

Не все материалы и записи удалось забрать в тот раз Джордану, кое-что уже успело попасть в руки врачей-модификаторов, обслуживающих знать. Больше всего их заинтересовала возможность нового материала сохранять чувствительность измененных органов. Когда-то давно замену частей тела на металлические делали лишь в случае необходимости для здоровья: если орган или часть невозможно было восстановить или вылечить, на их место ставили металлический протез. Доступно такое удовольствие, продлевающее срок жизни, было только знати. Поначалу эти части скрывали под одеждой, но со временем это превратилось в признак достатка и высокого положения, и моди стали демонстрировать окружающим, что постепенно развилось в новое модное течение. Металлические части теперь изготавливали из драгоценных металлов, украшали их инкрустацией и бриллиантами, и постепенно их назначение сменилось с лечебного на эстетическое. Моди принялись ставить даже вместо здоровых частей тела, лишь бы показать свое богатство.

Вскоре возникла новая тенденция: в моду вошла бесчувственность. Считалось, что чем больше замен сделает наследник знатного рода, чем меньше частей его тела ощущают боль, холод, прикосновения, тем ярче тактильные ощущения в оставшихся без замен органах и тем больше удовольствия можно получить. Однако с появлением исследований Экхарта, позволяющих дать чувствительность даже моди, изменчивая мода сделала новый виток. Теперь вся знать мечтала вернуть себе тактильные ощущения в железных частях, совмещая приятное с красивым.

Дело и у модификаторов, и у Экхарта продвигалось медленно, потому что основные записи стараниями Джордана вернулись к доктору, однако у городских врачей было оборудование и средства, которых не жалела знать. Экхарт же лучше владел информацией, тем более, это было его детище, но технические возможности были сильно ограничены. К тому же, простые люди, в поселении которых он обосновался, даже задаром не захотели бы ставить себе моди, что очень затрудняло исследования. И тут очень кстати появился изуродованный железный стражник.

***

Лиза уже подавала обед, когда стражник наконец вышел из комнаты. Ева, не привыкшая, чтобы за нее что-то делали, помогала служанке раскладывать приборы. Молча кивнув присутствующим, Ярый уселся за стол.

– Как самочувствие? – поинтересовался Экхарт. – Нет ли неприятных ощущений?

Стражник мрачно усмехнулся.

– Я бы сейчас радовался даже неприятным ощущениям, – ответил он глухо. – Однако же со мной все хорошо. И я не знаю, чем заслужил это все. Ведь я всегда был по другую сторону от вас.

Стражник имел в виду и доктора, и ведьму. Он выудил из памяти историю опального врача, который покинул Город. Одно время небольшой отряд стражников под предводительством самого Ярого везде искал Экхарта после того, как была обнаружена пропажа из его бывшего кабинета. Но в Городе его не нашли, а что творилось за его пределами, уже не волновало законников. В лицо доктора стражник не знал, но быстро понял, кто он такой. Если бы Ярый встретил его тогда, до побега, не проводить бы больше Экхарту своих экспериментов. В лучшем случае сидел бы он сейчас в казематах Управления стражи. А железный стражник, возможно, так и остался бы загибаться в лесу, пугая случайных путников своей уродливой головой.