Город металлических людей. Книга первая

Глава 22. Странные обычаи жителей леса

– Как птицы тебя находят? – с любопытством спросил Эвтерниус.

Они с Евой сидели недалеко от дома на массивной, грубо сколоченной, но удобной скамье, застеленной для тепла толстым стеганым покрывалом с овечьей шерстью внутри. Железный человек и ведьма смотрели на сбегающие с холма редкие голые деревья и кусты и на поселение, которое сверху казалось совсем крошечным. Дом Экхарта стоял на небольшом возвышении, и за ним сразу начинался перелесок, переходящий постепенно в лес. С холма открывался вид на маленькую деревеньку и выбегающую из нее темно-рыжую ленту железной дороги. Железка вскоре терялась за деревьями, и было даже трудно точно сказать, в какой стороне находится Город.

– Мы умеем их приручать, – уклончиво ответила Ева, пряча под копной рыжих волос хорошенькое личико. Бывший стражник потянулся рукой, чтобы отвести длинные волнистые локоны, закрывающие ее лицо, но не решился. Подавив вздох сожаления, он устремил взгляд вдаль, на поселение, в котором раньше жила Эби.

– И ты их всех сама приручала? – спросил стражник.

– Нет, – пожала плечами Ева. – Только ту, которую отправила за подмогой в ночь, когда мы тебя сюда привели.

– Но как можно научить птицу найти человека, которого она не знает? – недоумевал Эвтерниус. – Она же не по запаху тебя находит! Да и откуда ей знать твой запах?

Из-под огненных волос раздался хрустальный смех, и на Эвтерниуса наконец уставились голубые смеющиеся глаза. Равнодушно слышать перезвон этих колокольчиков было невозможно, и красивые золотые губы тоже тронула улыбка.

– Ты же знаешь, мы делаем многое, что не умеют другие люди, – сказала Ева, и глаза ее вдруг наполнились грустью. – Правда, за это нас и не любят.

Она снова отвернулась и опустила голову, разглядывая сухую траву под ногами. Эвтерниус наконец пересилил свою робость, которую почему-то испытывал перед этой девушкой, и мягко убрал с лица Евы вьющийся рыжий локон, чтобы видеть ее точеный профиль.

– Они просто не понимают, не знают правды, – ласково сказал он, с трудом подбирая слова. Каждый раз, как стражник снова начинал думать об этом, он тут же вспоминал о своих грехах перед жителями леса, и его холодное металлическое сердце наполнял еще больший холод. Эвтерниус не понимал, чувствует ли он это на самом деле, потому что доктор что-то с ним сделал, или это ощущение сродни фантомной боли. – Они считают, что вы опасны, и то добро, которое вы несете, не хотят даже замечать.

– Я волнуюсь за Лауру, – помолчав, снова заговорила Ева уже совсем серьезно. – Ее все ищут, но она не отвечает им. Я получила от нее послание, и она просит не выдавать ее. Только толку от моего молчания? Все равно скоро поймут, что она в Городе.

– Почему она прячется? Она чего-то боится? Твоя сестра что-то натворила?

Ева глубоко вздохнула, и ее плечи задрожали, то ли от холода, то ли от переживаний. Эвтерниус снял свою куртку и накинул ей на плечи: ему она была не сильно нужна, он настолько привык к холоду, пока лежал в ледяной воде, что не ощущал пронизывающего осеннего ветра. Девушка поежилась, натянула куртку посильнее и с благодарностью взглянула на стражника.

– Она ушла из леса, как и я, – сказала ведьма. – Это не хорошо и не плохо. Но это очень опасно. Жители леса и раньше пытались жить рука об руку с горожанами, но Город не принимает нас.

– А зачем? Зачем вам это? – удивленно спросил Эвтерниус.

– Я не знаю. Для всех по-разному. Мне интересно наблюдать за вами, городскими, вы же совсем другие, это так любопытно! А Лаура хочет показать всему свету, что жители дальнего леса не враги остальным. Хотя нашему народу это не нужно. У нас не любят чужаков, хоть и не обидят, и даже помогут, если надо. Но в основном жители леса предпочитают сохранять дистанцию.

Ева снова поежилась под курткой, и железный человек помог ей просунуть руки в теплые рукава, чтобы можно было запахнуться. Огненные волосы все лезли на лицо, и наконец девушка собрала их на затылке и ловкими движениями заплела в какой-то сложный и красивый узел. Несколько тонких прядок все равно выбилось и золотыми спиралями упало вдоль нежного лица.

– Так почему же ее так усиленно ищут? – продолжил разговор Эвтерниус.

– Потому что на нее пал выбор шамана, – со вздохом ответила девушка и замолчала, уставившись невидящим взглядом перед собой.

– Звучит как приговор, – произнес мужчина. Ева покачала головой. – По крайней мере, ты так это произнесла. Словно после этого выбора обратной дороги нет.

Рыжая ведьма как будто сжалась от его слов, показавшись ему совсем маленькой и беззащитной. Видно, она очень сильно переживала за свою лесную сестрицу.

– Не обратной дороги, – еле слышно поправила его девушка, – шансов нет. Ни у кого.

Стражник, нахмурившись, взглянул на нее. Что же за нравы такие у язычников, когда бедной девушке не оставляют шансов, отдавая ее, безвольную, в полное владение вождю племени? Чем же тогда они отличаются от жителей Города и какое добро могут кому-то нести?

– И ничего нельзя сделать? – мрачно спросил Эвтерниус.

– А что тут сделаешь? – Ева с горечью усмехнулась. – Он же сам выбирает. Ту, единственную, которая достойна быть рядом. Ориентируясь на свои предчувствия и сны, на предсказания, увиденные в языках огня, на шепот духов леса.

Эвтерниус в изумлении слушал, начиная понимать, что сильно заблуждался с выводами.

– Это такая честь, такое счастье, – печально продолжала язычница.

– И ты бы тоже этого хотела? – спросил стражник, хотя боялся услышать ответ.

– Конечно, – потупившись, ответила Ева. – Об этом мечтает каждая молодая девушка в лесу, вступившая в пору цветения. А кто-то и раньше, уже с детства.

– Неужели это правда?

– Да, – немного удивленно сказала девушка, и ее взгляд затуманился. – Помимо того, что быть женой этого человека – уже высшая награда, он ведь очень хорош собой, крепок и силен. Наш шаман очень много повидал за свою долгую жизнь, намного больше, чем я и ты, но природа наделила его силой, здоровьем, мудростью и способностями, которые не даны ни одному из жителей леса. Его жена будет счастливейшей женщиной на земле.

Эвтерниус отвел глаза от грустного и мечтательного лица Евы и окинул взглядом унылый осенний пейзаж, распростертый вокруг холма. Но даже потемневшая, растерявшая свои яркие краски поздняя осень не навевала такой тоски, как слова лесной ведьмы. Человек с золотым лицом ощутил в груди укол ревности: столь непривычное, незнакомое ему чувство. Что все-таки сотворил с ним этот странный лекарь, исправляющий людей с помощью металла? Неужели это его вина, а, может быть, заслуга, в том, что даже зачерствевшая душа железного стражника наполнилась чувствами? Или просто яркий красный огонь волос язычницы растопил лед на железном сердце?

Промозглый осенний ветер тем временем стих, и парочку, сидящую на холме, окружила почти полная тишина. Лишь где-то очень далеко раздавался свисток паровоза, но скоро и этот звук затерялся за лесом.

Ведьма с таким трепетом отзывалась о шамане. Эвтерниус в самом начале почему-то представил его себе старцем с крючковатым носом и слезящимися глазами, длинными седыми волосами, неаккуратными прядями свисавшими вдоль лица, когда тот возносит руки к небу, произнося свои заклинания. Но разве могла юная девушка мечтать о таком муже, будь он даже трижды гениальный колдун? Особенно если рядом с ней сейчас еще довольно молодой мужчина с очень красивым, пусть и золотым, лицом. К тому же, она соткала это лицо сама и, возможно, создала его в соответствии со своим идеалом. Но Ева сказала, как хорош собой шаман, и в ее голосе не было ни капли притворства или обмана. Она, похоже, искренне мечтала когда-то, чтобы выбор пал на нее. Может быть, она сейчас даже завидует сестре. А что, если та так и не найдется? Сможет ли другая юная ведьма, например, Ева, ее заменить?

– Но он уже сделал свой выбор и никогда его не изменит, – вновь заговорила рыжая ведьма, словно услышав незаданные вопросы Эвтерниуса. – Да он бы меня и не выбрал. Я никогда не надеялась на это. Я даже не мечтала.

Она запнулась и немного покраснела.

– А может быть, мечтала, но не признавалась себе. Потому что все же мечтают об этом. Но я ему не подхожу. Мама всегда считала, что если и он и осчастливит нашу семью родством, то только через Лауру. Меня даже не брали в расчет.

Стражнику вдруг стало ее жалко. Видно, она давно носила в себе эту боль, хоть никогда и не показывала. Но, возможно, это были не те чувства, в которых нуждался сам Эвтерниус. Это было похоже не на любовь женщины к недосягаемому мужчине, а на какую-то несбыточную детскую мечту. Наверное, так несчастные девочки из бедных семей Города мечтают, что когда-нибудь их полюбит кто-то из знати. Отведет в богатый дом в Каменном квартале, оденет в роскошное платье, оплатит замену нескольких частей тела на моди и сделает самой счастливой женщиной на земле.

Но ведь он видел, как преображалось лицо Евы, когда он находился рядом. Стражник слышал своим чутким искусственным ухом, как учащается ее сердцебиение и становится глубже дыхание. Здесь даже не к чему ревновать: девушка просто печалится о том, чего никогда не сможет получить. Но она испытывает радость от его присутствия и точно не хочет, чтобы он уходил из дома Странного доктора. Как, впрочем, и сам доктор, продолжающий наблюдать за его физическим состоянием. Металлические ткани, способные к тактильным ощущениям, прижились отлично, и Экхарт был очень доволен. Завершив свой удачный эксперимент, он освободил побольше времени, чтобы принимать занедуживших жителей поселения. Он лечил их, давал советы, помогал, чем мог.

Вечерами они часто сидели вдвоем за кружкой пива, когда Ева отправлялась спать. Как-то Экхарт даже пытался вытащить стражника в поселение, чтобы познакомить с местными жителями, но тот пока был не готов показывать людям свое новое лицо. Конечно, никто не узнает в нем того опасного законника, от которого дрожали все преступники в Городе, тем более, что поселенцы были там редкими гостями. Но Эвтерниус все же боялся слухов, которые неизменно поползут, когда люди увидят почти полностью железного человека.

Если бы была его воля, он оставил бы все как есть и просто жил бы в доме врача, спасшего ему жизнь, в тесной и уже родной ему компании Экхарта, его служанки и лесной ведьмы Евы, ничего не меняя больше в своей жизни. Ну разве только одно желал бы он изменить: чтобы девушка стала к нему ближе. Только каждый раз, пытаясь ей это показать, он останавливал сам себя, вспоминая, что он уже практически не человек, и опасаясь увидеть неприязнь в голубых глазах.

Он внимательно наблюдал за общением доктора и Евы, не до конца понимая их отношений. Ведь именно к Экхарту обратилась ведьма за помощью, когда пыталась спасти умирающего железного человека, и теперь нашла в его доме пристанище. Раньше она жила в родном дальнем лесу, иногда на несколько дней приходя в леса вблизи поселений или озера, возле которого у нее было свито гнездышко на дереве. Сейчас сильно похолодало, поэтому ей уже нужно было теплое жилье, и она выбрала именно дом Экхарта. Но Странный доктор относился к ней по-дружески, а, может, даже по-отечески: с теплом и снисходительностью.