Ленивый сын

— Я рассказал тебе о матери и культе. Может, в какой-то момент тебе стоило сказать: «Эй, я до смешного богатая цыпочка с очень старыми членами семьи, которые ходят на ходунках, думая, что они самые важные».

— Может, тебе строит вести себя, как дрессированный пудель? — Изобель шагнула к нему.

— А может тебе стоит заткнуться и отсосать мне, как и следовало.

— Извини? — Она моргнула, и даже Эванджелина шокировано замерла. — Что он только что сказал?

Крис всплеснул руками и, наконец, поддался бурлящей внутри ярости.

— Ты испортила этот день. Ты должна была отблагодарить, когда я появился, чтобы спасти тебя. Броситься в мои объятия, назвать героем — с прекрасными волосами, — а затем умолять позволить отблагодарить оральными ласками.

— Это самый невероятный бред из всего, что мне доводилось слышать, — пробормотала Изобель.

— Правда? — Он упёр руки в бока. — Я смотрел много фильмов и знаю, как всё устроено.

— Порно не считается, — вставила Эванджелина.

— Заткнёшься ты или нет? — рявкнул он, поворачиваясь к ней. — Я не с тобой разговаривал, и устал слушать твои ремарки. Зат-кнись!

Ведьма округлила глаза, а затем открыла и закрыла рот, но не издала ни звука.

— Что ты сделал с моей сестрой? — Изобель подбежала к нему и начала колотить в грудь.

Крис пристально посмотрел на неё, отмечая золотисто-пшеничный цвет волос и вдыхая свежий, чистый аромат шампуня. Ваниль. Восхитительно.

«Моя».

Изобель — его. К чёрту расспросы, они всё равно ни к чему его не привели.

Он обнял её за талию и приподнял на цыпочки. Её руки оказались зажатыми между ними. Она приоткрыла рот — явное приглашение. Прижав губы к её рту, он поймал вздох и начал целовать Изобель. И, конечно же, земля сдвинулась с места, и его… их обоих затрясло.

Она могла сколько угодно отрицать, но между ними что-то существовало, что-то могущественное и правильное. Нечто идеальное.

Так какого хрена все вечно продолжают их прерывать?

— Убрал руки от моей внучки!

Крис неохотно оторвался от своего утёнка, чтобы посмотреть на новейшего обломщика. Высокий мужчина, вероятно, лет пятидесяти-шестидесяти. Лысый, как бильярдный шар, но борода длинная, заострённая и чёрная с проседью. Над тёмными и проницательными глазами была густая моно бровь. Прямой и тонкий нос возвышался над тонкими губами, плотно сжатыми в неодобрении.

Но самым интересным аспектом внешности мужчины был халат, расшитый серебряной филигранью, которая поблёскивала при движении.

— Кто ты нахрен такой? — прорычал Крис.

— Её дедушка. Григорий Ефимович Распутин, и кого я буду иметь особое удовольствие убить?

Хватит играть в мистера Славного Парня. Пора дать этим ушлёпкам понять, с кем они имели дело.

— Я — Кристофер Люциус Бафомет, Сын Погибели, Мерзость Запустения, Разрушитель Народов, чаще называемый Антихристом, и твой грёбаный хозяин, мудак, так что прояви хоть каплю хренова уважения!