Десятая невеста

- И все?

Брунгильда потупилась и притворилась, что целиком и полностью занята едой. Я тяжело вздохнула.

- Давай, рассказывай.

- Ты пришла на ужин, – неохотно сказала она. - Все уже собирались расходиться, и тут…

Я слушала, не зная, от чего больше страдаю: головной боли, которая дробила голову на сотню осколков, или жгучего, всепоглощающего стыда.

…И тут, стало быть, явилась я – веселая, как давеча, и поделилась с императорами прозвищами, которые им дала. С подробностями: кого и почему так назвала. Не забыв упомянуть, что это из-за имен их дурацких, которые не упомнишь.

- Вот Снежок, – тыкая пальцем в Неми и покачиваясь, заявила я. – Ты как Снегурка, только мальчик. Посмотри на себя, чисто ж девка. Как вы вообще можете так наряжаться? У нас парни – это парни. А это что? – отнеслась я к Медку, взяв его косичку и ткнув ею ему же в нос. – Хотя нет, – я сладко улыбнулась, – ты хорошенький, - наклонившись, я похлопала ему по плечу и с наслаждением зарылась ему в волосы, – тебе можно. Только как со всеми этими цацками меч держать? Вы воины или бабы? Как страну будете защищать? Враг, – наставительно сообщила я, – вас засмеет прямо на поле битвы. Скажет: что это за красавицы против меня вышли? Я их сейчас же в жены заберу!

И зашлась гоготом.

- Айййй, – я уронила голову, больно стукнувшись лбом об стол. Пусть я провалюсь сквозь землю прямо сейчас. – Я это сказала?! И все слышали?

- Эээ… да.

- А потом?..

- Ты сказала, что раз над тобой все смеются, ты превратишься в бабочку и будешь прыгать с цветка на цветок. А потом падешь жертвой птицы, и все пожалеют, что так к тебе относились.

- Бабочки не прыгают.

- Ты – прыгала, – уверила меня Брунгильда. – Твой путь и сейчас можно проследить по помятым цветам.

Убейте меня.

- И что потом?

- Ну, потом Зухрашке все же удалось тебя догнать и отвести домой. Хотя угомонить тебя оказалось непросто. После бабочки ты вообразила себя птицей и рвалась на крышу, чтобы оттуда полетать. Днем, видишь ли, не налеталась.

В конце концов, по словам Брунгильды, сражение с Зухрой лишило меня сил. Я рухнула на кровать и захрапела, что твой богатырь.

- Так мы тебя и оставили.

- И все? – спросила я. Сдула клок спутанных волос, чтобы не лез в глаза, и покосилась влево. Неподалеку от нас за стол села Ферфетка с приспешницами. Они поглядывали на нас и хихикали.

- Все, что я знаю. Я тебя с тех пор не видела и не слышала.

Я умолкла, кусая губы и морща лоб. Привиделось мне это? Или нет?

Воспоминания замелькали передо мной, как обрывки сна.

Безлюдный берег озера. Мгновение назад я, шатаясь, разорялась на всю округу, распевая про императрицу, а мгновение спустя уже стою, придавленная к валуну, и рот мне зажимают рукой. Лицо, как давеча, тряпицей закрыто, и только красные глазищи горят.

- Ты рехнулась? Умереть хочешь?

- Мумуму.. Мффф, бббб.

- Не кричи. Прошу тебя. Не будешь?

Я помотала головой. Белый отпустил меня.

- Ты напилась, что ли?

Я радостно закивала.

- Возвращайся во дворец. Пожалуйста. Тебе здесь нельзя находиться.

- И не подумаю, – ответила я и сунула ему под нос бутыль. – Я выпить с тобой пришла.

- Еще чего. Уходи.

И направился к валунам – к себе домой, видишь ли.

Я последовала за ним. Он резко развернулся, так что я налетела на него.

- Говорю же, нельзя тебе здесь быть! Идем, провожу.

И взял меня за рукав, но я вырвалась:

- Нет.

Он помолчал.

- Ладно. Оставайся. Пусть тебя поймают и казнят, – и направился в сторону логова.

- Пусть, - согласилась я, и давай петь.

Белый соскочил с валуна, куда уже успел залезть, и подошел ко мне. Я с довольной улыбкой умолкла.

- Ну, что тебе надо? – устало сказал он.

- Пригласи в гости – скажу.

Провал.

Мы в пещере. Горит фонарь, тлеют угли в жаровне. Белый пытается угомонить меня, в то время как я упрямо кладу перед ним земные поклоны:

- Простите! Простите недостойную, что вела себя с вами так грубо, мой господин! Вас во всем обвинила! Страшилищем назвала. Чтоб-мне-пусто-было-нет-мне-прощения. А вы мне удачу принесли! Его величество мне заколочку подарили и назвали любимой невестой.

Он смеется:

- Милость императора – это, по-твоему, везенье?

- А что, нет? – расстроилась я.

Даже кланяться перестала. Посмотрела на бутылку – и влила в себя хороший глоток.

- Хватит с тебя, - белый ловко выхватил у меня бутылку.

- Эй! – возмутилась я. – А ну отдай!

Он увернулся, я принялась носиться за ним по пещере, а поскольку на ногах стояла нетвердо, очень скоро навернулась и расквасила нос.

Провал.

Отревевшись пьяными слезами и понемногу успокаиваясь, сижу на подстилке, красноглазый – напротив меня на полу, скрестив ноги. Я держу у носа сухой платочек, а он прикладывает чуть повыше влажную тряпицу, смоченную в прохладной озерной воде.

- Ну вот, уже все прошло. Видишь?

Заплетающимся языком спрашиваю:

- А ты чего в тряпице-то? Прыщами, что ли, пошел (ик)?

- Нет.

- А чего тогда?

- Чтобы тебя не пугать.

- Да ладно, - я расплылась в улыбке и похлопала его по плечу. – Чего я там не видала-то (ик!). Я в жизни страхов натерпелась почище, чем твоя красноглазая рожа. Давай, – я махнула рукой. - Снимай.

И, прежде чем он успел меня остановить, ловко протянула ручонки, содрала тряпки… и не сразу даже голос обрела. Так вылупилась, что чудище, кажется, смутилось.

- Оооой, – я сложила ладошки. - Какой беленький зайчик!..

Парень моих где-то лет или, может, чуть старше. Человек как человек, только все белое, точно снег: кожа, волосы, брови, ресницы… Подперев подбородок, я с беззастенчивой ухмылкой воззрилась на него.

- Мукой, что ли, тебя обсыпали?

Я лизнула палец и потерла ему щеку. Он ловко увернулся.

- Как же ты такой уродился? И прямо весь белый, целиком?

- Целиком. Проверять будешь?

- До брачной ночи подожду, - брякнула я.

- За страшилище замуж собралась?

- С лица воды не пить, – выдала я очередную премудрость.

И давай опять лыбиться.

- Насмотрелась? Довольна? – спросил он.

- Не-а, – ответила я. - Смотрела бы и смотрела, хоть всю ночь и весь день. Выпьем.

Потянулась за бутылкой, он – цоп ее и за спину.

- Нет.

- Обидеть меня хочешь?

- Нет, не хочу. Но и пить не буду.

Провал.

Я лежу на подстилке, белое лицо с красными глазами склоняется надо мной.

- Давай провожу тебя. Тебе выспаться надо.

- Нееее... – я захихикала. – Не хочу. Мне и тут хорошо.

- Тебе нельзя здесь находиться, – серьезно сказал он. - Ты ведь понятия не имеешь, что я такое. А заявляешься сюда, как домой, орешь на весь Чиньянь...

- Ну и что ты такое? - пьяно осведомилась я.

Он что-то отвечает, но я не могу разобрать, что, а потом…

- Эй! – Брунгильда потрогала меня за плечо. – Ты чего?

Я очнулась, и воспоминания о позоре вместе с головной болью вновь придавили меня набитым камнями пыльным мешком.

- Чтоб меня, – я опять ткнулась лбом в стол. – Поверить не могу, что я вчера все это творила. Что ж теперь будет-то?

- Может, обойдется? - предположила Брунгильда. – Чего такого ты сделала? Ну, хватила лишку, подумаешь. С кем не бывает. Было даже забавно, – без особой уверенности прибавила она.

Я приподняла голову и воззрилась на нее мутным взором.

- Ты правда считаешь, что Камичиро возьмет в жены пьянчужку?

Выражение ее лица ответило мне лучше всяких слов.

- Малинка из Крутограда?

- Я.

Голос прозвучал так властно, что я подпрыгнула, как ужаленная, и мгновенно об этом пожалела: боль в голове выстрелила так, что глаза из орбит чуть не выскочили.

Передо мной стоял распорядитель Мо Му в сопровождении двух стражников. В руках он держал свиток, на котором болталась печать, и выглядел донельзя суровым.

- Вы снимаетесь с состязаний и изгоняетесь из дворца в связи с поведением, порочащим звание невесты императора. Прошу, проследуйте к главным воротам. Ваши вещи вам принесут.