Паутина влияния

Глава 23. Тактика подручных средств

В корпусе, куда мы направились перекусить, оказалось очень тепло. Столовая, расположенная на первом этаже, была просторной и внутри я обнаружил не больше половины занятых столов на шестерых. Скорее, даже не больше трети.

— Там наши орлы, — гордо указал мне на жующих парней Анатолий.

Разношерстная компания, одетая так же просто, как и те, что пытались меня «вытурить», включала в себя, на мой взгляд, ребят даже младше. Но были и уже состоявшиеся «личности». Все на меня смотрели холодно, как и следует встречать чужаков. К тому же меня им не представили и не собирались.

— Ваши орлы намерены меня склевать вместо обеда, — произнес я, отвечая им таким же презрительным взглядом.

— Это нормально, — Анатолий набрал себе на поднос еды и сел за стол, подальше от ребятни. Я последовал его примеру, взял картошки с гуляшом. — Свежий набор, летние. Они еще несколько месяцев здесь, а уже мнят себя великими защитниками родины.

— Патриотизм зашкаливает, а?

— У нас все родину любят. И не потому, что принято. А потому что видим мы, что там, за границей творится, — Анатолий быстро навернул несколько вилок гарнира. — Но что о ней — там мы пока ни на что повлиять не можем. А до будущего еще дожить надо. Вот на ближайшие дни у нас с тобой есть очень простой план. Тренироваться и учиться. Пока мы разобрались только с одной базовой позицией. И потратили на это, пожалуй, целый час. Понимаешь, сколько нужно сил и времени, чтобы тебя в бойца превратить? Не хочешь потом сюда на подольше?

— Так далеко я еще не заглядывал, — я тоже поковырял жестковатое мясо у себя в тарелке. — Сами же говорили — до будущего дожить надо.

— Плотный график? Спасаешь императорскую семью? — спросил вояка.

Я посмотрел на него — он не улыбался. Даже глазами. Даже намека на улыбку в его лице я не заметил.

— Я отлично знаю, чем занимается Трубецкой, и вряд ли он привел партнера по игре в карты, — увидев мое замешательство, произнес Анатолий. — Все же очевидно, никакой двусмысленности. Я даже подтверждения у тебя не прошу, потому что все и так видно. На лице написано, — он обвел указательным пальцем свое лицо и принялся есть.

— Тогда, раз вы так удачно узнаете ответы, просто глядя на меня, может, расскажете еще что-то?

— Нет, у меня есть другой источник, не хуже. Сиди здесь и никуда не уходи, я буду через пять минут.

Он вскочил с ловкостью подростка и едва ли не бегом помчался к двери. Как только та захлопнулась, обедающие тут же отложили приборы в сторону, встали, как один и дружно подошли ко мне.

Я сделал вид, что не вижу их, и продолжил есть. Мясо, несмотря на то, что было жестким, готовили в интересном солоноватом соусе. Так что я изобразил, что наслаждаюсь едой, пока на место Анатолия не приземлился усатый парниша примерно моего возраста. В густой растительности застряли какие-то крошки. Он уставился на меня так, что я не мог этого игнорировать.

— Тебе чего? — спросил я

— Это тебе чего тут надо? Что ты еще за хмырь? Думаешь, поколотил двоих и герой?

— Хочешь на их место?

— Нет, я хочу, чтобы отсюда убрался, — процедил усач сквозь зубы.

Я положил обе ладони на стол, прикрыв вилку правой, а левую так, чтобы в случае чего опрокинуть тарелку. Куда-нибудь, желательно не на себя, а в идеале так и вовсе кому-то в лицо.

Потому что среди окруживших меня курсантов не было ни одного дружелюбного лица. Сам же я старался держаться спокойно. Я знал, что нет ничего более раздражающего, чем чужое спокойствие.

Но не продолжил свой обед, ожидая реакции. Да и не хотелось мне, чтобы моей же вилкой меня попытались поранить.

— Я уйду, когда захочу, — отозвался я. На оскорбления я не собирался реагировать — я же не клоун, чтобы веселить всю эту толпу. Но они явно напрашивались на драку. — А ты не боишься, что за свое поведение можешь отсюда вылететь?

— Меня не выгонят, — развязно ответил он. За все время он ни разу не моргнул.

— М-м-м, — протянул я. Пора переходить в наступление. — Неужели богатенький папаша отмажет?

— Меня взяли, потому что я достоин, — завелся наконец-то он.

— Своими усами тарелки протирать, — закончил я вместо него. — Уйди и не мешай мне обедать.

На вид он, конечно, был покрупнее тех двоих. И потому я на всяких случай посмотрел на всех остальных. Имелись в этой компании люди потолще и более худосочные. Отчего-то я не сомневался, что самых крепких поставили за моей спиной, и оборачиваться не стал.

Только посмотрел на трехзубую вилку. Зубцы короткие. Отличное несмертельное оружие — если только ее в шею кому не загнать.

— Ах ты тварь холеная, — парниша начинал сердиться, я же словно прилип к лавке, на которой сидел.

— Да я смотрю, ты жалок.

В ответ на это по группке пошел шепот. Все это начинало напоминать какие-то тюремные разборки. Но нужно лишь дождаться, чтобы усатый парниша начал первым.

— Выйдем и проверим? — теперь он тоже упер ладони в стол. Отличный шанс, но еще было слишком рано.

— Зачем выходить, здесь и так просторно. Мне без разницы, где тебя уделать, — и я начал постукивать пальцами левой руки по столу, тогда как правой сдвинул вилку под ладонь, чтобы быстрее схватить ее.

Вряд ли это очередной этап обучения от Анатолия. Но лучше быть готовым к любому повороту событий. Усатый парниша едва заметно кивнул. Достаточно заметно для того, чтобы я успел схватить вилку до того, как двое попытались вытащить меня из-за стола.

Обеденное помещение было и правда просторным — остальные лишь сдвинули в сторону пару столов, чтобы сделать площадку.

Те, кто тащил меня по полу, явно имели немалую силу. Я, притворившись беспомощным, даже не пытался встать на ноги, стараясь, чтобы эти двое напрягались посильнее.

Главарь же встал из-за стола, обошел его и, когда меня оттащили метров на пять в сторону, остановился напротив меня. Я старался изобразить отчаяние на лице, но что получилось — не знаю. В любом случае, усатый был слишком доволен собой:

— Поставьте этого хлыща на ноги. Я не собираюсь бить мешок.

Меня тут же перехватили за подмышки и подтянули выше.

— Я же говорил, — выдохнул я в этот момент. — Ты — жалок.

Вырвать правую руку оказалось очень легко. Вилку я зажал в кулаке так, чтобы зубцы выступали на полсантиметра максимум. И саданул ей в ребра парню слева.

Замах, да пошире, чтобы локтем попасть в другого, что в непонятках встал справа, как статуя. Но он оказался с рефлексами, и от локтя уклонился.

Поэтому я ткнул мини-трезубцем левого еще разок, а от правого уже пришлось уворачиваться — но зато на обратном развороте я наотмашь ударил его по уху. Да с такой силой, что будто бы у меня в ушах зазвенело.

— Хватайте его! — завопил усатый и его компаньоны точно очнулись от сна, забыли про шесть дырок в груди и звенящих ушах и клещами впились мне в руки повыше локтя. — Я тебя заставляю извиниться!

— И все равно будешь жа-лок, — повторил я.

Дождался, когда он подойдет чуть ближе, оттолкнулся от пола, снова повис на руках у его громил и, сперва поджав колени к груди, изо всех сил пнул усатого прямо под ребра.

От раскачки левый выпустил мою руку, а второй в одиночку не смог меня удержать, поэтому я сперва завалился набок, а потом вместе с правым громилой рухнул на пол. И, не теряя времени, отрубил первого, пока он не поднялся, потом замахнулся на второго, но тот пополз в сторону.

Тут же мне по спине как дубиной приложили. Я полетел вперед, с трудом устояв на ногах. Удар пришелся по лопатке, но отдавало по всем суставам.

Ожидая еще одного, такого же внушительного удара, я попытался отойти в сторону и только потом выпрямился. Но второго удара парниша не нанес, очевидно, давая мне отдышаться:

— И как тебе? — злорадно спросил он.

— Два-ноль в мою пользу, — я сделал шаг к нему навстречу. — Но, если ты испортил мой костюм, я из твоей шкуры на него заплаты сделаю.

Я заметил, что кроме двух на полу, усатого и меня здесь больше никого не осталось — прочие были единодушны и отошли на безопасное расстояние, где власть их предводителя заканчивалась.

— Вставайте же! — прикрикнул усатый на обоих помощников.

Но один был без сознания, а второй попытался подняться, но, покосившись на меня решил лучше передохнуть и сделал вид, что тоже отключился.

— А теперь мы с тобой поговорим, — я повел плечами чувствуя, как боль уходит от места удара куда-то глубже, по мышцам. — О том, как нехорошо бить со спины.

Я ринулся к нему, а он с секундной задержкой бросился прочь. Сейчас у меня не было никакого чувства жалости и миловать этого усатого засранца я не собирался.

То, что он затормозил лишь на секунду, дало мне шанс ухватить его руку, когда парниша огибал стол. Я схватил его за запястье и с силой прижал к деревяшке. Усатый по инерции пронесся дальше и почти растянулся по столу дальше, споткнувшись о лавку — как раз рядом с тем местом, где ранее сидел Анатолий.

— Не надо, пожалуйста, — взмолился парниша, с ужасом глядя на мою занесенную руку, сжимающую трехзубую вилку.

— Это будет больно, так что не дергайся, — предупредил я, сжимая его покрепче.

Усатый почти что завыл, аж слезы на глазах навернулись. Я остановился. За его спиной стояли курсанты, едва ли не дрожа.

Они здесь всего лишь пару месяцев, а я уже их безбашенного главаря приравнял к изменникам родины. С усилием заставил себя разжать пальцы.

Вилка, звякнув о крышку стола, соскользнула на пол. Потом я отпустил и руку усатого.

— Живи, — бросил я ему.

Слез на его глазах как не бывало. Та же ухмылка, хитрый взгляд — он разве что подняться со стола не успел. И не знал, что левой я бью не хуже. От удара в челюсть голова его мотнулась и обратной стороной он неплохо приложился все о тот же стол.

— Но со спины нападать не стоит. Так, курсанты! — прикрикнул я на остальных. — Мне тут сказали, у вас есть медпункт?

— Да, — послышался робкий голос.

— Тогда приберите, пожалуйста, вот этих вот, — я указал на троицу, что без сознания валялась вразброс по обеденной.

— Меня не надо, я сам! — притворявшийся встал и начал поднимать своего товарища. Я кивнул и посмотрел на остальных:

— Живо!

А сам поднял погнутую вилку с пола, потер ушибленное плечо, и взял другой трезубец. Ватага курсантов с двумя телами покинула столовую, предварительно сдвинув на место все столы и лавки. Я только что обратил внимание, что обслуживающего персонала здесь не было.

Вернулся на свое место и принялся доедать уже остывшее мясо. Когда тарелка опустела, в обеденную вернулся Анатолий, встал в дверях на пару секунд, осмотрел помещение. А затем сел на свое место и уставился на пятнышко крови на столе — на расстоянии локтя от его тарелки.

— Что здесь произошло? — спросил он, положив несколько газет по другую руку. Он еще раз осмотрел обеденную, внимательно, задержавшись на моих ободранных костяшках. — Предполагаю, что это Уваров?

— Он не представился. Решил, должно быть, что у него очень узнаваемые усики, — ответил я и отодвинул тарелку с вилкой в сторону. — Разве они вам не попались?

— Видел. Двоих несли. Ты к концу дня у меня так всех уделаешь, — к моему изумлению он довольно хмыкнул.