Цветок вампира - аконит

Кухня была небольшой и на ней уже находилось не меньше пяти человек. Все они оказались старыми знакомыми бабушки. Одни учились у неё ещё в классе, другие – жили где-то по соседству, насколько я могла судить по разговорам прошлых поминок. Имён я не запомнила ещё тогда – слишком много оказалось новых людей, а вот лица легко узнавались. Среди гостей я не нашла матери и убедившись, что ничем помочь больше не нужно, пошла по другим комнатам. Когда я открыла дверь в спальню, то заметила маму, стоявшую у окна. Сквозь занавески она смотрела на пасмурное небо, теребя рукой подвеску с золотым ангелом на шее, когда-то подаренную ей бабушкой. Я прикрыла за собой дверь и, обойдя кровать, подошла к матери.

— Ты как?

При приближении я заметила, что глаза мамы кажутся влажными, будто слёзы вот-вот хлынут с новой силой по её щекам, но этого не случилось. Она лишь громко вдохнула, грудь её при этом движении сильно поднялась, а затем опала. За ней опустились и плечи, открылась гордая осанка женщины, что старалась быть крепче, чем скала.

— Нормально, — затем она с грустью в голосе и некоторой досадой добавила: — Ну, насколько это возможно.

Хотелось обнять её, утешить, но я не осмелилась сделать очередной шаг навстречу, боясь сломать маску, что как дамба удерживала поток всё ещё бурлящей боли.

— Мама, если тебе что-нибудь нужно…

Она не дала мне продолжить, выставив ладонь вперёд, прося тем самым остановиться. На мгновение глаза её закрылись, и я заметила, как тяжело Мария сглотнула. Голос прозвучал тише:

— Не переживай. Рано или поздно это должно было случиться. Все мы хороним своих близких и этот тот груз, который едва ли можно разделить с другим.

— Она была и моей бабушкой тоже, — отбросила я, борясь с возмущением. Мне было больно не меньше. Это была настолько же моя утрата, как и её. Почему же тогда, мы не могли разделить боль пополам?

— Я знаю, дорогая, — рука Марии мягко скользнула по предплечью: — Ты тоже скорбишь, по-своему.

Она вновь с усилием вдохнула и достала из заднего кармана джинсов пачку сигарет и зажигалку. Достав одну, мама обхватила её губами, освободила руки от ноши и отодвинула занавеску.

— Открой форточку, пожалуйста.

Я послушалась, не веря своим глазам: мама курит. Мама, что презирала кафе с залами для курящих. Мама, которая от одного только запаха дыма на автобусной остановке закашливалась.

Она чиркнула зажигалкой и поднесла пламя к концу сигареты. Вдохнула, и из самого центра показался красный уголёк. Дым быстро наполнял комнату, разнося тошнотворный запах, от которого внутри мой желудок точно стянуло узлом. Как такая дрянь может вообще успокаивать?

Я не стала озвучивать свой комментарий. Лишь продолжала стоять рядом, стараясь дышать через рот – настолько мерзким казался аромат. Мама молча курила, то и дело стряхивая пепел за окно. Когда от сигареты осталось совсем немного, она вдруг сказала:

— Тебе лучше вернуться в Ксертонь с Костей.

— Ты уверена? – смотря на неё, я сомневалась, что это хорошая идея. Веры в помощь отчима у меня больше не было. Кто мог о ней позаботиться, если не я?

— Да, Ася, уверена. Так будет лучше для всех. Но следующей неделе заберу урну из крематория, когда будет готова фотография на надгробие. Выкупила в итоге ячейку. Так оказалось сильно дешевле и ухода требует меньше. Не хочу, чтобы её могила стала похожа со временем на позабытый всеми заросший пустырь с проржавевшим забором. Она заслуживает лучшего.

Послышался стук в дверь, и в проёме показался отец. Осторожным взглядом он оценивал обстановку, смотря, то на меня, то на маму, но вскоре Костя принюхался и насупил брови.

— Здесь, что, кто-то курил?

Я молча уставилась на маму – не мне было отвечать на этот вопрос. Мария лишь сильнее закуталась в мягкую шаль и скрестила руки на груди:

— Должно быть с улицы тянет.

— Фу, мерзость, — недовольно проговорил Костя, а затем пересёк комнату и закрыл форточку: — Я поговорю ещё с соседями! Пусть на улицы выходят, нечего других травить.

— Папа… — неуверенно начала я, не зная, как остановить отца от похода по ни в чём не повинным людям, но мама справилась и без меня:

— Ты-то поговоришь, а вот мне потом с этими людьми рядом жить. Хозяйничать изволь в своей Ксертони. Я без тебя здесь как-то справлялась все эти годы.

Слова Марии ранили Костю. Это было заметно по переменившемуся выражению лица папы и тому, как он замер, точно боясь лишний раз пошевелиться и расстроить маму ещё больше. Фраза была отброшена так, будто в расставании родителей виноватым оказался только отец. Опыта в делах сердечных у меня имелось мало, однако что-то мне подсказывало, что отношения – это череда выборов обеих сторон. Мама ушла, желая другой жизни. Не той, что Костя мог ей предложить. Это был её выбор. Но разве можно судить человека за то, что он просто не оправдал твоих ожиданий? В конце концов, предвосхищающим будущее сценаристом всегда являемся в голове только мы сами. Воздушные замки не крепки и легко растворяются в небытие, стоит в них отскочить маленькой крупице реальности, не соответствующей шаблону.

— Вы можете хотя бы сегодня не ссориться?

Две пары глаз устремились ко мне в удивлении.

— Ася, мы и не ссорились. С чего ты это взяла?

В голове вновь промелькнуло, как отец обнимает мать в крематории. Как удерживает её на ногах, не позволяя упасть. Если бы она только попросила, Костя пошёл бы с ней огонь, воду и медные трубы, но их любовь всё равно не выстояла. Думая о своих родителях, я вспомнила о Нике. Чего стоила наша с ним любовь, если в момент самой большой нужды и опасности, его не оказалось рядом? Разум осторожно напомнил, что обстоятельства были иными. Никиты не оказалось рядом не из-за выбора. Он, наоборот, предпринял всё, что мог, обратившись за помощью к Смирновым. Если бы Каримов этого не сделал, мои похороны случились раньше, чем бабушки. Казалось, я искала оправданий, чтобы продолжать не отвечать Нику, но правда заключалась в том, что я боялась. Боялась не смириться с его природой, построить воздушные замки, как Мария и хлопнуть дверью в самый ответственный момент, разрушая каркас любви.

— Пора бы уже выйти к гостям. Нехорошо, что нас так долго нет, — игнорируя вопрос, ответила я и поспешили в гостиную, где уже все расселись за столом.