Последние стражи Аарона

Все четверо уже слышали звуки боя, но у каждого похолодела кровь, когда воздух над головами разрезал свист выпущенных стрел.

– Заряжай! – послышалось из укрытия лучников.

– Проклятье! – выдавил из себя Касс. – Если за нами еще одна сотня, я убью Тадде, отрежу ему пальцы и заставлю их сожрать!

– Пальцы? Я отрежу ему кое-что другое, – бросил Янош, перемахивая через непроходимый куст.

– Пли!

Стрелы вновь вспорхнули над головами и, в этот раз, принесли за собой крик боли.

Это была не сотня. Следом за магами наступали остатки того отряда, на который и должен был напасть Пятый полк. Морган первым взвился на скалистый холм, усыпанный валунами, и оглядел преследователей. Они наступали быстро, но разрозненно.

– Будем стоять насмерть, милорд, – один из лучников, немолодой, со скорбным лицом, натягивал тетиву, ожидая очередного приказа. – Если кто-то из них доберется до сотни Тадде – мы проиграли.

Морган оглядел холм. Дюжина лучников выглядывала из своих укрытий то здесь, то там. Южане подбирались все ближе. Он не мог сказать, сколько их затаилось в сумерках – никто из них не рвался вперед с боевым кличем.

– Морган! – стрелы вновь запели, но не заглушили приказ Артура, упавшего на колени у подножия холма. – Бей!

– Заряжай!

– Пусть знают, что с нами маг, милорд, – тихо прохрипел старый лучник, закладывая новую стрелу. – Сбейте их спесь. Жалкие бастардовы ящерицы. Вздумали, что могут подмять под себя долину Ангеррана! Ха!

Принц медленно подбирался выше, опираясь на магов из двух разных миров. Их свела вместе лишь война против семьи Руаль, разглядевшей в них выродков, достойных лишь смерти, и Артур мог зваться самым страшным из них оттого, что на его бурые кудри со временем ляжет корона. Мир не знал королей-магов и оттого содрогался, готовясь встретить правителя, наделенного силой, немыслимой ранее. Янош Пратт и Касс Форсетти разные, как мгла и свет, готовы были биться за каждый клочок земли. Но им не было дела до короля Мелора – они бились за принца, похожего на них своим даром, как сказали бы на Севере, или же пороком, как сочли бы на Юге.

– Бей же! – крикнул Пратт, но Морган уже не видел его.

Он закрыл глаза, зажмурился крепко, насколько только смог. Разозлился, впервые по-настоящему рискнув выудить из глубин честности, за кого пришел сражаться сам – за мага Артура или же короля Ангеррана Мелора. Ответ, запрятанный слишком далеко, так и не явился ему.

«Я буду биться за семью, – подумал он, сдирая с оледеневших рук короткие перчатки. – За вековое родство, случившееся так давно, что могло перестать быть правдой».

– Они хотят видеть магию, я покажу им ее, – слова отяжелели и перестали принадлежать ему.

Он готов был поклясться, что помедли он еще, старый лучник плюнул бы ему под ноги как трусу. Но этого не случилось. Старик кричал ему что-то вслед, где-то вдали слышалась брань Пратта, но Морган не желал слышать ничего. Перепрыгивая с валуна на валун со звериной ловкостью, он молился лишь о том, чтобы она не оставила его. Прыжок. И ему показалось, что он вовсе не коснулся земли. Он чувствовал, как южане глядят на него во все глаза, надеялся, что кто-то от удивления раззявил рот. Никто из них не должен был оторвать взгляд, заметить взбирающихся на холм магов. Поднявшись на самый высокий из камней, он обернулся к врагам и, наконец, ударил так сильно, что закружилась голова. Его сила обрушилась с неба, как кулак Создателя. Земля взметнулась вверх вместе с камнями, палой листвой и пылью. Он желал напугать руалийцев и ударил по пустой прогалине, но кто-то из них взвыл, и Морган опасался, что из-за этого крика никто не различит его слов. Он заговорил на ломанном староюжном наречии, на языке, едва ли поддавшемся ему.

– Я – Морган Бранд из Эстелроса, и я здесь, оттого что вы принесли в земли Толдманнов свои мечи, – он вскричал изо всех сил, косясь на своих спутников, убеждаясь, что те добрались до надежного укрытия. – Кто из вас здесь по собственной воле? Кто верит в своего короля и хочет войны? Тот, кто хочет жить, пусть бросит меч и уйдет. Оставшимся мы несем смерть!

Морган прорычал свои последние слова, взметнув кулак к небу. Лучники за его спиной отозвались одобрительными возгласами.

- За Артура! За Ангерран!

Белое пламя осветило камни, заплясало на траве, взметнулось на ветви деревьев. К нему мгновенно присоединился настоящий желтый огонь с красными языками – Форсетти укрылся позади Моргана, смотря на оба поля битвы с высоты. Пратт остался рядом с принцем Артуром и легко сметал с ног бегущих врагов. Немногие из лучников продолжали тратить стрелы. Совсем молодой мальчишка, которого приметил Морган, зажал нос рукой, и вовсе не стремился видеть то, что умирало, шкварчало, кипело у подножия холма. К смертоносности магии нельзя было привыкнуть также как к омерзительной вони горящей плоти. Южане поддались панике прежде, чем Морган ударил по ним. Удирая, почти никто не думал об укрытии. Самых нерасторопных все же настигали стрелы.

– Вперед!

У них не было времени для ликования. Как только подступы оказались чисты, Артур приказал лучникам двигаться через холм – Пятый королевский полк все еще бился у прилеска. Принц хромал, но уже сам взбирался на вершину. Морган дожидался его, чтобы протянуть руку. Его больше не сковывал холод. От крови и дыма, от криков ярости и боли он чувствовал себя хмельным. По ухмылке Артура он видел, что тот несет ему очередную колкость, дружескую насмешку и ему не терпелось услышать ее.

Где-то в гуще боя успел ударить Форсетти – яркая вспышка озарила все вокруг и тут же погасла. Морган оглянулся на нее и тут же безотчетно ощутил, что в следующий миг все оборвется. Все вокруг заволокла беспросветная мгла, прежде чем он успел осознать то, что увидел.

Арбалетный болт вошел в шею Артура мягко, бесшумно, пробив ее насквозь. Он глядел широко распахнутыми глазами на Моргана прямо у его ног, не успев забраться на последний выступ. Его губы шевелились, но вместо слов с губ лилась кровь.

Те самые лучники, что выкрикивали имя своего принца с гордостью, теперь смешали его с ужасом. Но Морган не видел их. Он не мог приметить, что старик, которого он встретил на холме, бросился к Артуру, как и тот юноша, не выносивший запаха войны. Морган смотрел на южанина в багровой куртке саламандр, стоящего среди камней. Он был немногим старше принца, которого убил. Статный, благовидный юноша и, очевидно, безгранично смелый и верный своему королю. Он выжил среди тех, кто умер, и не бросился в бегство среди тех, кто остался жив. Он закладывал в арбалет новую стрелу, и Морган знал, что та предназначалась ему.

Он не ощутил жалости, когда поднял юношу над камнями, и его позвонки стали выгибаться один за другим, противоестественно корежа тело. Юноша закричал почти сразу, но не громче, чем кричал сам Морган. Их объединила боль, непостижимая в своей многогранности, но смерть встретила лишь одного из них. Морган ослабил хватку, когда понял, что та навсегда приняла южанина в свои объятия. Безжизненное тело тряпичной куклой упало у подножия холма туда, где тлели сотни других. А Артур лежал в окружении своих лучников, и его кровь струилась за ворот, заливала камни и землю, которые ему никогда не достанутся.

– Нет, нет, нет, нет… – как одержимый шептал Морган, бросившись к принцу, зажимая его рану руками. Кровь пульсировала, стекала между пальцев и была горячей, как расплавленное серебро.

– Он мертв, – не своим голосом проговорил Пратт, который увидел все, но не побоялся положить руку на плечо Моргана.

– Я все исправлю! – прокричал тот, в ярости вывернувшись из цепких пальцев.

– Вперед! Я сказал вперед, трусливые псы! – неожиданно рявкнул на лучников воин, и его голос стегнул Моргана как хлыст.

Стоя на коленях в крови друга, он силился одолеть охвативший его ужас. Ледяными лапами тот сжал ему сердце, но Морган боролся, не желая отдавать ему и разум. Он готов был впасть с отчаяние от дикой пляски войны, но больше всего – от того, во что он превращался, почуяв ее.

– Если ты боишься, значит ты уже мертв, – Морган пробубнил себе под нос слова, что так любил повторять Кейрон, а до него – его отец, и все его предки.

Он закрыл глаза Артура, оставив на его лице следы потемневшей крови и земли, а Янош Пратт нависал над ним скалой.

– Доставай меч, и дерись так, словно знаешь, что война не терпит праведных и милосердных, – он снова бесцеремонно сжал плечо Моргана, но на этот раз заставил его встать. – Бери меч, иначе умрешь.

Они вновь вернулись на вершину, с которой были видны стены города, у которых то и дело вспыхивали яркие проблески огня. На поле битвы, раскинувшемся перед ними, его больше не было. Они шли быстро, и их сапоги то и дело путались в траве, восходящей до колен. Морган наконец достал из ножен на спине свой меч – он подумал, что Артур хотел бы увидеть бегущих южан вместо беспросветной скорби. Он был должен ему оттого, что не разделил предназначенные им стрелы.

Воина, что бросился на него первым, он оторвал от земли и бездумно вспорол его мечом в опустошении, в беспросветной темноте. Он продвигался вперед шаг за шагом, отбивая, рассекая, пронзая, рубя. Лезвие врезалось в плоть врагов мягко, но дыхание с каждым разом становилось все тяжелее и резче.

– Сдохни! – выдохнул он, очередной раз обрушив меч.

Руалиец с перекошенным от страха лицом нашел в себе силы увернуться от удара, но тут же напоролся грудью на топорик Пратта – тому пришлось упереться сапогом в его спину, чтобы выдернуть лезвие. Они так и шли бок о бок, прикрывая друг друга, вырывая из-под ударов союзников. Воздух вокруг искажался и резал глаза – прилесок, в котором засела сотня, теперь погибал также стремительно, как десятки людей возле него и сотни под стенами Ангеррана. Двое магов, что ввинчивались в гущу боя как пробка в бутылку, умело сеяли панику, пускай порой оба не видели куда шли.

– Смотри! – завопил Пратт Моргану, подсекая его противника под коленями.

Тот закричал, рухнул на землю и получил топориком в грудь, но Морган не наблюдал за довершением расправы. Он глядел сквозь дым туда, куда указал Янош. За плотной стеной убивающих друг друга воинов высилась хоругвь Пятого полка. Теперь ее было сложно распознать – когда-то серое полотнище, украшенное медведицей, теперь побурело от крови. Оно было захвачено руалийцами отчаянно бьющимися, чтобы сохранить его. Северяне силились пробиться сквозь стену длинных щитов. Потеря своей хоругви, пережившей немало боев, для них была величайшим позором.

– Захватим ее и все закончится, – голос Моргана стих до шепота так, что Янош едва ли смог бы расслышать его, но он махнул головой и перешагнул еще живого южанина, изо рта которого бежала розовая пена.

– Мы несем смерть! – он громогласно пророкотал боевой клич северян, кинувшись к ним на подмогу.

– Несем смерть! – побитые, израненные, умирающие ангерранцы незамедлительно вторили ему.

Воины из стены щитов разлетелись в разные стороны легко, как деревянные солдатики, которыми играет детвора. Пратт пробил брешь, через миг появилась еще одна. Морган сносил их с ног, проминая, сокрушая, разнося оборону южан. Он вырывал из себя всполохи магии до тех пор, пока они могли причинить вред лишь врагу. Пошатнувшись вперед, он с трудом устоял на ногах. Шаря глазами вокруг, он понял, что остался один. Его сковывала усталость, но впереди через пелену дыма все еще виднелась побагровевшая хоргувь. Он стоял в оцепенении, все еще крепко сжимая меч, в то время как по его губам и подбородку струилась кровь. Пределы собственной магии оставались для него неведомы, но в этом бою он ощутил их. Теперь она могла убить его также верно, как и клинок врага. Громоздкий меч в его руке остался единственным оружием.