Серебряная герцогиня

* * *

Леолия любила сирень. И осень. И было досадно, что сирень не цветёт осенью. Чёрная королева шла по берегу острова Эйс и шуршала багряными и золотыми листьями. Здесь, в Медвежьем щите, осень была совсем иная, чем в Шуге: яркая, разноцветная, долгая, с небом, то пронзительно-голубым, то нависающим над горами словно дымчатый опал. И белая скомканная ткань гор на горизонте. Тишина и покой. Мир словно замер. Иногда Леолии казалось, что они перевернулись и оказались на дне этого громадного озера, чей противоположный берег отсюда не был виден.

Уже подходя к дому — двухэтажному каменному особняку — она заметила чьего-то коня.

«Должно быть Уль прислал письмо», — усмехнулась и прибавила шаг.

Новый король весьма ревниво относился к своей власти. В его письмах было много разнообразной информации обо всём, кроме политики и законодательства, вопросов торговли и правосудия. Уль, словно хитрая лисица, заметал следы, но возможно ли скрыть такие перемены?

Регулярная армия! Леолия пришла в ужас, представив затраты казны, и совершенно не удивилась появлению осенью нового налога. А университет? Говорят, фундамент уже залит и сейчас с мрачным упорством в небо Шуга поднимаются кирпичные стены. Совет лордов, совет торговых гильдий, военный совет — созывались регулярно, а вот Совет щитов — никогда. Казалось, что короля и вовсе не волнует, что из семи хранителей у него осталось лишь четверо.

И пулевые арбалеты, которыми оснащалась новая армия…

И обещанный по весне совет всех сословий, для приведения законодательства в надлежащий вид…

Обо всём этом младший сын упорно молчал, но было кому говорить. В августе, например, внезапно пожаловала старая неприятельница Алэйда с жалобами на выскочку из Гленна.

— Лия, ты не поверишь! Она потребовала, чтобы в Золотом щите построили лечилище для бедняков! Это я должна тратить свою казну на лечение черни! — возмущалась пожилая уже красавица, кусая всё ещё прекрасные губы. — Богини ради, возвращайся на трон! Происходит нечто невообразимое! Твой сын сошёл с ума.

— А что думает по этому поводу твой муж? — улыбнулась ей Леолия, размешивая уголь в камине: август на удивление выдался холодным и сырым.

— Ну, герцог Юдард никогда не отличался трезвостью ума… Я люблю его, и он прекрасный муж, пойми меня правильно, но… Всё же он, в отличие от нас с тобой, не из аристократического рода и не имеет той проницательности ума, которой обладают люди нашего сословия. Он не увидел ничего оскорбительного в подобной идее. Возмутительно! У нас теперь будет не девять маскарадов в год, а восемь! И на три бала меньше… Это ужасно, Лео! И всё ради какой-то голытьбы, которая и так чрезмерно плодится…

Лео усмехнулась, вспомнив этот разговор, и, легко взбежав вверх по лестнице, распахнула двери и вошла.

За те месяцы, которые она провела на озере, у Леолии выровнялся цвет лица, исчезли отдышка и боли в спине, и женщине казалось, что она сбросила лет тридцать, как минимум.

В гостиной она увидела двоих мужчин, которые, стоя у камина, о чём-то тихо беседовали.

— Яр, — ахнула Леолия.

Сын обернулся, и его мрачное лицо осветилось улыбкой. Он бросился к ней, подхватил на руки и прижал к себе.

— Мама…

— Война закончилась? — Леолия с нежностью взглянула в бородатое лицо.

Как же быстро они выросли!

— Эта закончилась. Впереди морская война с пиратской республикой. Уль просит меня справиться за два месяца.

Леолия расстроилась. Яр ласково усмехнулся, глядя в её опечаленные глаза, такие же янтарные, как и у него.

— Мам… всего два месяца. Знаешь, я даже рад, что у меня есть дело, которое надо делать. Когда мы заключили мир с князем Шэном, я буквально взвыл от тоски.

— Лэйда?

— Да, — он помрачнел. — Я знаю, что она погибла. Но не могу в это поверить до сих пор. Уль предложил отцу стать наместником короля в Медвежьем щите, пока я занимаюсь Морским.

— Но хранитель, отдавший щит, не может вернуть его обратно. Ни поменять, ни вернуть. Разве Уль не знает? — изумилась бывшая королева.

— Нет, не хранителем, мам. Наместником. Папа же тут каждый камень знает. Вот, пытаюсь уговорить…

Леолия покосилась на бесстрастное лицо мужа. Яр усмехнулся:

— А он пытается меня уговорить снова жениться. Потомство, всё вот это… Род королей-Медведей… А ты как думаешь?

Королева-мать задумалась. Нежно провела рукой по тёмной бородке сына.

— Отец прав, сынок. Но… Не торопись. Рана сердца должна хотя бы затянуться. Я думаю, нельзя принуждать своё сердце к таким вещам. Но не стоит и запирать его на семь железных замков. Горе — как шторм, оно рано или поздно стихнет. И вот тогда разреши себе быть счастливым, Яр. Ну или хотя бы не запрещай.

Медведь порывисто притянул её к себе.

— Спасибо, мам. Ты не скучаешь по столице?

— Нет. Наоборот. Признаться, мне скучновато без дела, но, если Эйд всё же согласится стать наместником, то я, пожалуй, займусь постройкой лечилища для бедняков.

— Ты?

— Почему нет? Яр, не забывай: я десять лет воспитывалась в обители милосердных сестёр. Ну, это, конечно, если наместник изыщет в казне Медвежьего щита средства для подобного.

— Изыщу, — пообещал Эйд, сдаваясь.