Поступь Тьмы

38

Скрутило меня отнюдь не так сильно, как ожидалось. Да, боль была, и я со стоном опустилась на колени, цепляясь за теплый ствол дерева, но не ослепла, не разучилась дышать и уже через пару минут смогла подняться и пройти еще несколько шагов по неровной земле.

Тьмаги справлялись с воздействием Тьмы по-разному, но, насколько я могла судить, никому не было так плохо, как нам с парнями во время проверки в институтском парке. Берг и вовсе остался на ногах и даже не держался ни за что, только побледнел, прикрыл глаза и руки раскинул в стороны для равновесия. Остальные замерли с перекошенными лицами в полуприсяде, и лишь Норвиг растянулся на ковре из опавших листьев гигантской пентаграммой, отрешенно уставившись в ясное осеннее небо.

— Это нам кара за то, что напали на своих, — пробормотал он.

— Это наша плата за силу, — отозвался Монсон, с трудом разгибаясь.

— Силу, которой мы вот-вот лишимся, — протянул уже пришедший в себя Хольм.

— Может, и не лишимся, — заметил Лайне, но так тихо, что вряд ли его услышал кто-то, кроме меня.

От поляны со спящей группой мы отошли совсем чуть-чуть, но меж стволов уже мерцала гладь защитного купола, и даже отсюда я видела, насколько он истончен. Казалось, тьма клубится не за прочным барьером, воздвигнутым мощью тысяч магов, а за полупрозрачной пленкой, которую можно прорвать, просто ткнув в нее пальцем.

Если у нас ничего не выйдет…

— Дальше идем только мы впятером, — объявила я, отогнав жуткую мысль.

Мы справимся. Иначе никак.

— Слава всем богам, — простонал так и не вставший Норвиг, и еще семь тьмагов облегченно осели на землю.

Я совру, сказав, что не мечтала оказаться на их месте: никуда не идти, ничего не делать, просто сидеть и ждать, когда кто-то другой прогонит чернь из нашего мира. И пусть забирает силу, пусть даже жизнь заберет, дал бы только понежиться немного под узкими, прерывистыми лучами солнца, которые нет-нет да пробивались сквозь золотистые кроны деревьев.

Вот только глупость все это, и оставшимся тоже придется несладко.

— Будьте настороже, — напомнил им Берг. К лицу его вернулись краски, и лишь шрам слегка подрагивал, выдавая напряжение. — Может нагрянуть патруль. Да и чернь наверняка уже нас учуяла, и если мы не справимся быстро… вы первая линия защиты.

— Угу, а вторая линия вообще спит, — нахмурился русоволосый тьмаг, имя которого я вспомнила далеко не сразу, настолько он обычно был молчалив и незаметен.

Игорь. Игорь Кьелл.

«Запомни его, — прозвучал в голове издевательский голос деда. — Запомни того, кто погибнет, когда ты провалишься».

Я на мгновение зажмурилась, выдавливая из себя этот мерзкий призрак прошлого, и первая устремилась к куполу по протоптанной патрулями тропе.

Не оглядываться. Не думать. Действовать по плану.

Это был все тот же кисель, от одного вида которого меня едва не вывернуло наизнанку. Да, не такой плотный, как когда-то, но это я уже успела оценить издалека, а теперь просто смотрела на радужные кляксы, расплывающиеся по стене точно капли топлива в луже, и собиралась с силами, чтобы сделать последний шаг. Болью настоящей Тьма нас сегодня не мучила, но боль фантомная, напитанная неутихающими воспоминаниями о тысячах часов, проведенных по ту сторону, вспыхнула во мне как никогда ярко.

Не оглядываться. Не думать…

— Я постараюсь уговорить Ее перенести нас куда нужно, так что крепко держимся за руки, — хрипло напомнила я парням. — Если появится чернь…

— …крайние выставляют щит, а дальше по обстоятельствам, — закончил Монсон и сжал мою левую ладонь.

Правая тоже оказалась в чьей-то хватке, и я только теперь поняла, что с той стороны стоит Лайне, а уже за ним — Хольм и Берг. Не лучшее соседство. Идти на столь важное дело с тем, кому не доверяешь, вообще затея так себе, но парни отчего-то в него верили, и я не имела права возмущаться.

После всего, на что их толкнула…

Да и поздно уже.

— Ну что, на счет… — начал было Хольм, но мы с Лайне уже шагнули вперед, утягивая за собой остальных.

По коже продрал мороз, и виски заломило будто от резкого погружения в ледяную воду, а потом сквозь пелену перед глазами проступила… Тьма. Хотя лично я всегда считала это название не самым подходящим для грязно-серого тумана, поглотившего Отерскую Пустошь.

— …три, — договорил Хольм.

Лица его я не видела, но голос звучал сдавленно.

— Руку не отпускай! — прикрикнул на него Берг, и все снова стихло.

Не знаю, как они, а я слушала. Слушала Тьму.

Взбудораженную. Приветливую. Почти ликующую.

Хотя не стоило, наверное, приписывать ей человеческие эмоции, но то волнение, которое мгла передавала мне, проникая под одежду, скользя по коже, воспринималось именно так. И пусть за два с половиной года в ее объятиях я не превратилась в эксперта, положительное от отрицательного все же отличить могла. И сейчас это определенно было что-то сродни… радости.

Жаль, что разделить ее не получалось.

Правую ладонь прострелило болью, и, очнувшись, я поняла, что это Лайне сжимает ее до хруста.

— Проси, — процедил он сквозь зубы.

— Быстрее, — добавил Берг.

— Я чувствую… чернь, — слабо отозвался Монсон.

Я не чувствовала, я знала. Будто видела каждую тварь на этом огромном пустыре собственными глазами, и несколько черных воронок действительно приближались к нам.

— Проси! — рявкнул Лайне, практически заламывая мне руку.

Кажется, ему было совсем паршиво. Я даже попыталась заглянуть в его лицо, чтобы оценить размах проблемы, но бледность и лихорадочно блестящие глаза мало походили на болезненные. Особенно в сочетании с предвкушающей улыбкой. Лайне поймал мой взгляд и повторил, на сей раз тихо и угрожающе:

— Проси…

Так и подмывало послать его куда подальше таким же тоном, но времени на препирательства не осталось. Еще неизвестно, получится ли у меня задуманное и не падем ли мы смертью глупцов у самой границы…

Я мысленно представила бункер. Откинутую крышку люка, грязную и местами проржавевшую. Несколько кустов, под воздействием Тьмы и черни покрывшихся мутным налетом и словно окаменевших, отчего в первый раз я приняла их за обглоданные кости, которые кто-то живописно воткнул в землю. А в трех сотнях шагов на запад — выжженное пятно, окруженное камнями. Черное сердце его живет, пульсирует, связывает Тьму с родным миром. И тысячи… миллионы следов в пыли, навечно застывших во времени. Моих следов. Следов Бьерна и Элины Валборг. Веры Линдквист, Петера Ханссона и Маркуса Штерна.

По моим, наверное, можно даже проследить этапы взросления: за годы здесь я выросла из обуви, в которой пришла, и потом пользовалась запасами бункера. Благо отец позаботился обо всех нуждах экспедиции, иначе босиком я бы много от черни не набегала.

Вспоминать об этом было больно, но необходимо. Иного способа «попросить» Тьму я не знала. Она не понимала слов, лишь образы, и мне пришлось мысленно воскресить каждую деталь своей тюрьмы и при этом как-то изобразить желание туда вернуться.

— Кая…

Не знаю, кто именно это прошептал и не померещилось ли мне в принципе, но я вернулась в реальность и тут же почувствовала рывок. Вокруг вихрями кружил песок, а Лайне тащил меня за руку в центр одной из воронок.

— Я видел! — крикнул он сквозь невесть откуда взявшийся ветер. — Вход в бункер там…

Я моргала, пытаясь разглядеть хоть что-то, но буря только усиливалась. Буря во всегда спокойной и непоколебимой Тьме…

Монсон, которого я невольно волокла за собой, тоже что-то крикнул, но ветер унес его слова прочь. И наконец я тоже увидела крышку люка. Исцарапанная, изодранная когтями черни, но выдержавшая все их атаки, она торчала из земли черепашьим панцирем или рухнувшей надгробной плитой. Тогда, в первый раз, я была так измотана и опустошена, что просто запнулась об нее, не заметив. Теперь же искривленный металл стал словно ярче, ослепительней…

— Никакой магии, — предупредила я. — Она привлечет…

— Быстрее! — перебил Лайне, отпустив меня, схватившись за ручку и с кряхтением потянув крышку вверх. — Я чувствую их…

Я никого не чувствовала. И в целом была слишком растеряна из-за странных природных явлений, чтобы следить за обстановкой. Так что я поверила ему. Потерла глаза от пыли, сплюнула набившийся в рот песок и первая опустила ногу в образовавшийся проем, помогая Лайне откинуть крышку изнутри. Она не была слишком толстой или тяжелой, крепость ей даровали вшитые в металл формулы, и вскоре я уже осторожно спускалась во мрак по узким ступеням. Монсон, ладонь которого я все же выпустила, шел следом. Остальные — за ним.

Так я думала.

Но когда над головой грохнул закрывшийся люк, отсекая вой Тьмы, а под потолком начали медленно разгораться уставшие от бездействия лампы, оказалось, что никаких «остальных» нет. Только Монсон, я и Лайне.

Тот как раз спрыгнул с последней ступеньки и с интересом оглядел главную и самую большую комнату, которую я в свое время оставила, надо признаться, не в лучшем состоянии.

Полупустые полки, а книги, которые должны на них стоять, кучами свалены на полу, столах и стульях. По стенам расклеены листки с заметками, в каждом углу груды подушек и одеял — спала я только здесь, не решаясь нарушить покой ни одной из личных комнат погибших. Даже родительской. Дверь в кладовую с припасами приоткрыта, на кухонной стойке грязная посуда. Казалось, будто жильцы просто ненадолго вышли и вот-вот вернутся.

Все это я отмечала краем сознания, пока наблюдала за Лайне не в силах поверить, что он…

— Что ты сделал? — прошептала хрипло. — Что ты с ними сделал?

— С кем? — равнодушно уточнил он, продолжая осматриваться.

Даже прошел в центр комнаты, тщательно огибая мои завалы, и картинно упер руки в бока — того и гляди заявит: «Так-так-так, ну и что тут у нас…»

— Ты оставил их наверху?

Голос все же окреп и разум прояснился, так что я двинулась было к лестнице, но Монсон стиснул мое плечо:

— Они не здесь. Мы перенеслись втроем. Я не…

— Ты разжал руку! — рявкнула я.

— Это оказалось так просто. — Лайне даже не взглянул в нашу сторону. — Проще, чем я думал.

Затем шагнул к одному из трех квадратных столов и благоговейно коснулся ближайшей раскрытой книги:

— Поразительно… такие сокровища, и никто не знает…

Загипнотизированная его лицом, на котором за несколько секунд сменился десяток эмоций, я лишь краем глаза уловила резкое движение Монсона, а после услышала его разочарованный вздох.

— Не напрягайся, Монс, — проговорил Лайне, медленно листая книгу. — Здесь магия не действует. Или Валборг вас не предупредила?

Внезапно он замер на миг, потом запрокинул голову и захохотал:

— Вот ведь незадача! Наверху чары не сплести — иначе чернь налетит со всех сторон. А здесь мешает защита.

— Чего ты хочешь? — прямо спросила я.

Сердце болезненно пульсировало, мысли путались, то и дело возвращаясь к Бергу и Хольму, которых мы бросили в окружении тварей, а еще к спящим на поляне, которые могли пострадать из-за бреши в куполе и моей самонадеянности…

— Ты знала, что она придумала эту защитную схему в шестнадцать? — словно не услышал меня Лайне. — Совсем соплячка, а за прошедшие десятилетия никто и на полшага не приблизился к подобному результату. Потому твой папаша за нее и уцепился. Зубами вгрызся, лишь бы использовать небывалую разработку в своей экспедиции. Ублюдок…