Арестантка

23.4

Шëпот

Девятнадцать лет назад

Обычный рабочий день. Самое дежурное задание — ликвидировать подполье заговорщиков. Мы испещрили дом дырами от лазеров. Подорвали здание. Вместе с пятью преступниками, которые планировали подорвать целостность Империи.

Думал ли я об этих людях? Нет. Зачем думать о каких-то предателях? Я даже не хотел знать их имён. Пусть с этим другие отделы разбираются. Пока не заметил возле остатков дома знакомую машину, моё сердце билось ровно.

Чёрный аэромобиль с серебристой окантовкой на бампере. Черт дёрнул меня подойти ближе, взглянуть. На заднем сидении лежала бумажная нотная грамота. Сейчас редко кто пользовался такими. Я знал только одного. Юного Матео Родригеса.

Вечером, дождавшись экспертизы, я выяснил имена заговорщиков, погибших в этом доме. Крейг Дэвидсон, Регина Ковальских, Семён Ладинов, Клара и Альфонсо Родригесы.

За последний месяц мы виделись с ними дважды, и один раз я забирал Сантьяго на стрельбище без их ведома. Я даже заподозрить Родригесов не мог в том, что они придерживаются иных взглядов, нежели принято в Империи. Никакого недовольства правительством с их стороны я не видел. Они работали в аналитическом отделе разведки, руководствовались этими дурацкими пуританскими нравами, над которыми я частенько посмеивался. В юности в карцере за порно и приставания к однокурсницам я насидел дней чуть ли не больше, чем посещал университет.

Мне было на это плевать, в карцере можно было прекрасно тренироваться, отжиматься, подтягиваться на обналичнике двери, пока никто не отвлекал. Сидеть и стыдиться своего поведения? Смешно. Я не стыдился.

Когда я смотрел на служебный планшет с именами погибших, у меня дрогнула рука. Она ни разу в жизни даже в самой опасной ситуации не дрожала, а сейчас, я чуть не выронил девайс от нахлынувшей боли.

Вспомнилась последняя наша встреча, когда мы в очередной раз проводили время во дворе их дома. Санти и Матео… Что теперь будет с ними? Их родители погибли от моих рук. Я почувствовал такую беспомощность, будто сухой лист сорванный осенним ветром с дерева.

Наши дни

В течение следующих шестнадцати лет я сам пытался подорвать целостность империи, связавшись с Альдо. Только три года мы прожили, мирно пиратствуя. Сейчас же, кажется, старик снова суетился, в нём пробудилась былая страсть.

Он отправил сообщение Гомеру по передатчику с Лилии-1, но пока не получил ответа. Альдо это нервировало.

— Что там с расшифровкой кода? — спросил я у Альдо.

Старик сидел за столом и всматривался в голограмму, где был изображён шифр из светящихся звёзд. Мерцающие точки создавали сложные узоры, словно сама вселенная соткала язык, доступный лишь избранным. Когда я на них смотрел, у меня появлялось неприятное ощущение. Странно, вроде бы обычные звёзды, разной светимости, разного размера и цвета. Чего в них такого? Но они будто влекут, и сложно оторвать взгляд. Альдо удручённо потёр бороду.

— Пока не очень, — старик встал и шагнул вперёд, задевая голограмму, звёзды из шифра, словно алмазы, зловеще усыпали ему плечо, — Компьютер нашёл лишь несколько закономерностей, ни на один вид земной письменности это не похоже.

— Хм, может, это и не письменность вовсе, просто какой-то невротик нарисовал бессмыслицу? — усмехнулся я.

— Знаешь, что меня ещё удивляет? Дата создания файла 26 июля 2310 года, — тихо сказал он и засвистел свой любимый мотив «Мы делаем нашу революцию в песне».

— Почему? — я подошёл и внимательно глянул на его стол, там на планшете была открыта фотография Елены Бланк.

Мне показалось, что наш имперский дрищ действительно очень на неё похож. Я не стал ничего говорить. У старика, как и у меня, были свои душевные раны.

— Это дата экспедиции на Вегу, думаю, что запись принадлежит не Герману Этнинсу, а его жене.

— То есть твоей Елене? — подмигнул я.

— Тогда ещё моей, — Альдо на удивление улыбнулся.

— И откуда она могла взять эти звёзды на Веге?

— Точно! Корнели, ты гений! — старик сказал это так громко, что я чуть не оглох. — Компьютер, покажи карту звёзд, которые видно с Веги?

На голограмме рядом с шифром появилась россыпь ярких светил на чёрном фоне. Как-то не очень совпадало.

— Покажи ближайшие сто со смещением в сто тысяч лет назад, — добавил старик, и сотни звёзд растворились во тьме. — Найди совпадения.

И удивительным образом десять звёзд легли пятнами на строчки шифра, полностью с ним совпадая по размеру и светимости.

— В этих записях что-то говорится про звёздный сектор, в котором находится Вега.

— То есть это записи той вымершей цивилизации, Визитантес, чей храм мы нашли на Броссаре? Понятно, отчего так неприятно на них смотреть. Они как бы напоминают, что ничто не вечно, даже цивилизации.

— Ты какой-то пессимист, Корнелли. Цивилизация умерла около ста тысяч лет назад, а мы вот читаем их письмо. Может, эти записи напоминают о том, что ничто во вселенной не исчезает бесследно?

— Зато ты, смотрю, чересчур оптимистичен.

— Я романтик? Ты будто меня не знаешь. Помнишь, что там Карлос говорил про Броссар? Он ведь тоже про звёздный сектор Веги говорил.

— Ну да, что в руинах Визитантес есть какой-то вход в подпространство, где можно включить систему, которая не пропустит врагов. Но он же так и не смог никуда зайти. Просто сердечный приступ словил, видимо от психоза… Еле его откачали.

— Компьютер, выдели несколько слов, соотнеся их с картинками в документах, — Альдо поменял голограмму, здесь тоже были шифры, на мой взгляд, те же самые, что и на прошлой странице.

— Здесь есть картинки? — у меня уже рябило в глазах.

— Да, приглядись, рисунки из звёзд. А если каждую звезду увеличить, то она тоже нарисована из звёзд.

— Только не надо мне этого показывать… Какие ты выделил слова?

— Броссар, ключ и чистый.

— И что?

— Может, Карлос не сходил с ума? Просто что-то сделал не так?

— Зато у тебя на старости лет теперь поехала крыша? Это какая-то инопланетная чепуха!

Зашумела гермодверь, и в кабинет вошёл Сантьяго.

— Сэр, Принс пришла в себя, — сказал он, и лицо у него стало сияющим, даже не помню, когда видел его таким в последний раз

Я невольно улыбнулся, и тому, что жива Принс, и за сына. Чёрт, опять мне хочется так его называть. Вот же, сентиментальный болван.

— Это очень хорошие новости, — прошелестел Альдо, не отрывая фанатичного взгляда от шифра.

Посмотрев на голограмму, Сантьяго спросил.

— У вас такие же звёзды?

— В смысле такие же? — Альдо замер, почёсывая бороду.

Родригес достал из внутреннего кармана браслет, состоящий из точно таких же звёзд, как на голограмме. Альдо прищурил глаз и уставился на вещицу. У меня челюсть отвисла.

— Этот браслет Карлос отдал Матео, потом его попросила посмотреть Принс и ей стало плохо, — Сантьяго передал мне браслет кончиками пальцев. — Затем она попросила спрятать его.

Когда я взял артефакт в руки, мне показалось, что он обжигающе холодный, и сердце стукнуло так гулко будто от испуга. В груди засел кусок льда. Я взглянул на Сантьяго, и мне показалось, что за его спиной я увидел лицо его отца, Альфонсо. Я моргнул и он исчез, но теперь в руках Сантьяго был нож. Мне пришлось сделать шаг назад.

— Санти, я не знал, — сорвалось с моих губ, чёртов браслет выпал из рук. Звякнул и растянулся на полу.

— Чего ты не знал? — спросил Сантьяго, его глаза недобро блеснули, но никакого ножа у него уже не было.

— Не знал, что у Карлоса была такая вещь… — протараторил я.

— Я тоже не знал. Мы все считали, что он сходил с ума, и только Матео потакал его бреду. Поэтому он доверял мальцу, — ровной интонацией сказал Сантьяго, но как-то недоверчиво осматривал меня.

— Хм… кажется, здесь как раз написано ЧИСТЫЙ КЛЮЧ БРОССАРА, — донёсся голос Альдо, который рассматривал браслет на полу и сравнивал с шифром. — Интересно, что он открывает? Мне нужно, чтобы Принс передала мне больше файлов с планшета Троя, вдруг в них есть ещё что-то о ключе. Мы отправимся в экспедицию на Броссар.

— Хорошо, сэр, — сказал Сантьяго, шагая к двери. — К Принс ещё нельзя. Завтра сделаем.

Я сокрушённо опустил ладонь на лоб, ощущая неприятное дежавю. Этот ключ оставлял будоражащее впечатление. Может, пока Альдо спит, выбросить браслет в открытый космос вместе с планшетом Троя?

Нет, конечно, я не мог так поступить. Броссар, так Броссар. Мой взгляд устремился на голограмму с шифром, и утонул в мерцающих звёздах, таящих что-то неизведанное.