Полузвери

* * *

Мне всегда было неуютно находиться при ком-то, без ничего — ни сумки с собой, ни телефона, ни карточек. Глупая зависимость «голого» и невозможность по своей воле взять и уйти. По крайней мере уйти с комфортом, а не с целью протопать пешком пятнадцать километров по столичным улицам без денег и связи, и без ключей от дома.

Старуха повела не в гараж, а на улицу. И к моему изумлению через пять минут пути свернула к знакомому зданию, на домофоне набрала код, а в лифте нажала кнопку этажа «22».

— Вы знакомы с Парисом?

— Глупый вопрос. Ты же видишь, что едем к нему — зачем спрашиваешь?

Рот лишний раз не открывай, пока старшие говорить будут. Поняла меня?

Парис встретил с порога лифта, как и в прошлый раз — по-простому одетый, непримечательный, столкнуться на улице, за богача не принять. Поза недовольная и голос тоже:

— Я гостей не ждал. Ни тебя, ни ее.

— Чай будет?

— Пошла вон, старая псина. Твои шавки войну объявили, а ты из себя светскую даму строишь?

Я как стояла у стенки кабинки, так и вросла в пол, а Хельга попыталась пройти. На то, что хозяин загородил вход, и «псиной» обозвал, огрызнулась и ущипнула того за кадык:

— А кто виноват? Это ты не научил ребенка нас отличать, или она перестала тебя слушаться? Не старайся, без глотка кипятка ты все равно не сможешь говорить — иди готовь чай.

Парис и в самом деле только сглатывал и надувался от немой ярости. Указал пальцем на проем одной из комнат, а сам ушел в другую. Я молчала. Самой казалось, что взорвет изнутри, и я не выдержу. Но прошла, смиренно села подальше от Хельги, на узкое кресло в углу, собираясь не мешать разговору «старших».

— Зачем ее приперла?

Поставив на столик кружку перед старухой, отпил из своей сам — судя по сипу, не первый глоток, спазм снял.

— А Еве чай не предложишь?

Парис посмотрел на меня, и я поспешно замотала головой, отказываясь. Хельга заглянула в свою кружку и принюхалась:

— Не плюнул, надо же… и чай хороший. Ты весь такой, подача отвратная, а содержание стоящее.

— Просила — пей, сука.

— Спасибо. Ничего больше сказать не хочешь? — Парис смолчал, а Хельга полуобернулась на меня. — Он, конечно, злой и глубоко разочарованный в детях, но только не в тебе, солнышко. Познакомься со своим папой, Ева. Что вся застыла? Не веришь в то, что я говорю?

Старуха внезапно схватила стоящего рядом Париса за руку и вгрызлась в предплечье. Я подскочила на сидушке, и он, зашипев, чуть ли не двинул ей в лицо. Заметно сдержался, но рывком стряхнул и выругался:

— Фу! Вот же дрянь! В следующий раз я тебе точно зубы выбью!

— Горький по-прежнему. — Та улыбнулась кровавой улыбкой и отпила чай, прополаскивая рот и облизывая губы. — Но ведь Ева без доказательств не поверит, что ты некромант. Укус — минутный дискомфорт, не больше.

Рана затягивалась быстрее — секунды, и на коже остались разводы от капель крови.

— Ну и зачем тебе это нужно, Хельга? Только напугала паршивку.

— Пора признаться, что наш план сработал не так, как нам того хотелось. Мы породнились, но не прямыми потомками. Дедушкой тебя сделает не Злата, а Ева. Приглядись.

— Врешь.

Я всем телом вжалась в кресло, застыв как парализованная, а Парис подошел и вдавил ладонь в грудину. Я не могла вдохнуть как от шока, так и от жуткого пресса — сердце билось туго, с сопротивлением, будто вот-вот выпрыгнет из ребер, как рыбка из сжимающегося аквариума…

Хватит с меня! Хватит! Великий Морс!

Шок растворился быстрее, чем тот же укус зарос на руке псевдо-Париса, я вскинула ноги, уперев их тому в живот и оттолкнула со всей силы.

— А ну не трогай меня! Прародитель!

И плюнула. Попала на воротник рубашки и поморщилась, что не в лицо, как хотела.

— Злая какая, и недовольная. Где же ваше хваленое почтение, жалкие отпрыски?

Вместо ответа, которого он не просил, выругалась — не постеснявшись послать подальше. Посмеют со мной что сделать, я буду драться! Чего бы ни хотели, какие бы свои селекционные планы не строили — но ребенок только мой и Нольда, и никто больше не смеет на него покушаться — хоть с благими намерениями, хоть с корыстными или тщеславными. Волчонка-некроманта великие «пра» не получат!

— Куда бесишься? — Спросила Хельга равнодушно. — Думала, ты будешь рада воссоединению семьи.

— Рано ты ее притащила. Но прогресс есть, и заметный. Сначала от паршикви не пахло вырождением, а я ждал, что унюхаю… теперь даже солнечная, и греет. Иди отсюда, Ева. Хватит пялиться. Тебя никто не держит, а с сукой у нас будет свой разговор. Ты не нужна.

Я не знаю, куда он меня выгнал — из комнаты или вообще. Не собиралась проверять точность приказа и пошла на выход, стараясь держать мнимое спокойствие. Добралась до лифта, спустилась, а потом побежала до дома Хельги. И, попытав счастья, сначала набрала домофон. Но Лёна на него не ответила. Старуха замок так и не активировала, поэтому на лифте свободно поднялась, свободно вошла и разыскала девушку на том же месте — за столом. Та послушно даже не пересела никуда. И съела все.

— Идешь со мной?

— Хельга…

— Лично мне она не указ. А ты решай: останешься — оставайся, нет, так пошли. Или тебя накажут?

Лёна всего пару секунд думала:

— Нет. По идее надо мной сначала мать, потом ты, и только потом женщины Один по старшинству. Если приказываешь…

Я вспыхнула от нервов:

— Так мне приказать или как? Намекни уж! Сама чего хочешь?

Девушка схватила пиджак и слетела со стула.

Балетки удобно, а платье нет. Еще и юбка почти до пят, не разлетайка, задрала ее до колена, почти бежала — а за шагом Лёны, один на метр, едва поспевала.

— У тебя с собой что есть?

— Карточка с небольшой суммой. Телефон, Нольд сегодня дал. А чего мы сдернули?

— Давай сначала тихое местечко найдем. Не туда, — туда.

И махнула в улочку между двумя высотками слева. Не хотела через открытый выезд, и все тут. Как прежняя шкура проснулась, хотя понимала, что даже если старшие рода с благими целями решат нас остановить, задержат мягко, позвонят на пост охране района или вышлют служащих, — вреда не будет. По-настоящему они не враги. А бежать хотелось, как от настоящих.

Я еще в первую разведку помнила, что здесь точно можно махнуть на площадку отдыха с фонтанами, на ней стоят рядком крытые полустеклянные беседки, а вот с их крыш уже на забор — и там, скорее всего не улица, а подводка инфраструктуры района… но уже почти воля!

— Проклятое платье. До трусов задрать все придется…

— Цепляйся.

Заявила Лёна и подставила спину. Я, ухватившись за шею руками, взмыла, будто на гигантской кошке — рывками через препятствия.