Полузвери

Глава двадцать вторая

В бункере не особо было понятно — насколько рано, окон нет. Диван по-королевски никто в одиночку занимать не хотел, даже Злата заартачилась. Мы стянули покрывало вниз, свернутую постель Вилли не потревожили, и устроились дикарками на полу — две некромантки под боками полузверя. Лёна, как вытянулась, половиной тела без покрывала лежала, но ей было все равно, даже не мерзла. Это мы об нее, горячую, грелись, приобняв и устроившись головами на плечах.

Я проснулась, когда это плечо шевельнулось. Лёна первая чутко среагировала на поворот ключа в механическом замке, и вся напряглась. В приоткрытом проеме нарисовалась фигура Вилли, и меня это так успокоило, что я опять закрыла глаза и едва не вырубилась спать дальше.

Опять открыла глаза и увидела, что за Вилли объявился и Троица. Значит, утро! И Нольд тоже приехал!

На ночь оставили гореть лампу на столе у мониторов, чтобы, если кому в туалет, не убиться ни о что. Вилли верхний свет не зажег, отошел бочком в сторону и обалдело замер, глядя на нас.

— Вот это сокровищница.

— Привет, хозяин.

— Привет.

Злата проснулась и тут же вскочила с места, кинувшись в раскрытые объятия старика:

— Папа! Прости меня, пожалуйста…

— Золотинка моя, солнышко, как я рад, что с тобой все хорошо.

Троица счастливо и бережно обнял девочку, стал гладить по волосам и его треугольные глаза превратились в щелочки. Весь заморщинился и радостью, и облегчением — что лично его сокровище здесь, и, наконец-то вернулось.

— Пожалуйста… простишь? Я так скучала… устала… я домой хочу.

— Я сердился и очень переживал. Но виниться не надо, ты же у меня взрослая и самостоятельная, просто… — Троица нервно передохнул. — Не сбегай насовсем. Я тебя больше жизни люблю, доченька…

Никакой Великий Пра-Отец, каким бы мудрым учителем ни был, каким бы единым по крови некромантом тоже, не заменит Злате ее папы. Никакое наставничество не перебьет безусловной и простой любви, пусть не родного и обычного, родителя к ребенку.

Я лениво встала, и Лёна поднялась на ноги. Вилли совсем распахнул глаза в восторге:

— Обалдеть можно…

— Ты тоже красивый, и в одежде, и без.

— А? А… да, спасибо!

Сначала я услышала голос Нольда, а потом и его самого увидела — он задержался, и только теперь зашел:

— Вилли, не вздумай затащить Лёну к своему Фортену. Убью на месте, если только заикнешься про какую-нибудь «творческую фотосессию». Понял?

— Не командуй, — рыкнула девушка, — я сама решу.

И тут же обняла Нольда. Никогда не могла представить, что при его росте и крепости он хоть на миг покажется таким… не крупным. Одна я в стороне осталась, — развела руками, подмигнув Вилли. А он подмигнул мне в ответ.

Лёна, отпустив брата, не дала ко мне подойти. Загородила вдруг, выставив ладонь:

— Успеешь. — Развернулась, наклонилась и едва слышно произнесла мне на ухо: — О моем южанине молчи. А о том, чем мать шантажировала, тем более. Я сама найду время все рассказать.

— Хорошо.

Хмыкнула не строго:

— И Нольда не обижай, иначе съем.

— Хорошо.

— Ты не смотри, что тон мягкий, я не шучу…

— Да пусти уже!

Ее «не шучу» прозвучало еще веселее, чем предыдущая угроза, и я сама засмеялась. Юркнула под локтем и, наконец-то, смогла обнять Нольда в свою очередь. С прошлого утра на кладбище будто вечность прошла! Хотелось такую же вечность и на шее его провисеть, но Нольд, обняв крепко, быстро и отпустил:

— Поехали.

Вилли быстро покидал в большую сумку вещи, ноут и еще какую-то технику, и погасил лампу.