Прикосновение теней

3

Оставив тело Бэрронса, я зашагала в том направлении, в котором гнал меня мой демон-хранитель, ведь у него наверняка была на то причина.

После его смерти я доверяла ему так, как никогда не доверяла при жизни.

Вот такое я странное существо.

Я шагала вдоль реки, милю за милей. Когда тело Бэрронса исчезло из виду, я тоже начала исчезать. С каждым шагом я избавлялась от очередного кусочка своей личности. От слабостей. От тех частей, которые не могли помочь мне в достижении моей цели. И даже если именно эти кусочки делали меня человеком, что ж. Мне предстоит путь, который я не переживу, если сохраню способность чувствовать.

Убедившись в том, что я готова, я остановилась, поджидая своего врага.

И он не обманул моих ожиданий.

— Я уж думала, ты никогда сюда не доберешься.

Мой голос охрип от криков. Говорить было больно. Но я смаковала эту боль. Я ее заслужила.

Большой Г стоял в отдалении, его скрывал лес, но я видела тени, слишком извилистые для деревьев.

— Выходи. — Я прислонилась спиной к стволу, одну руку сунув в карман, другую оставив на поясе. — Ведь ты хочешь меня, не так ли? Ты пришел сюда за мной. И из-за меня все это затеял. Так зачем теперь медлить?

Мое копье было в наплечных ножнах, кинжал за поясом. Черная кожаная сумка, покрытая вязью рун, в которой лежали необходимые Гроссмейстеру камни — три четверти того, что, как мы все надеялись, способно создать нечто вроде клетки для «Синсар Дабх», — надежно уложена в рюкзаке.

Тени скользнули ко мне из темноты: Гроссмейстер и оставшиеся два Невидимых Принца.

Джека и Рейни Лейн с ними не было.

Это должно было бы меня обеспокоить, вот только та Мак, которая любила своих родителей, осыпалась с частями моей личности по дороге от тела Бэрронса. Бэрронс мертв. Это моя вина. У меня нет родителей. Нет любви. Нет слабостей. В моей душе не осталось ни единого лучика света.

И я стала гораздо легче, сильнее.

Дэррок (Гроссмейстером я его больше называть не буду, как и Большим Г, даже прозвища, намекающего на его превосходство, этот урод не заслуживает) от души наелся плоти Невидимых. Сила звенела в воздухе между нами. И я не могла разобрать, какая часть исходит от него, а какая волнами расходится от меня. Интересно, как его приспешники относятся к каннибализму хозяина? Хотя, возможно, то, что считает мерзостью Светлый Двор, часто встречается в Темном — приемлемая степень риска за право быть Невидимым.

Он приближался к кругу серебристого света, в котором стояла я, и его глаза все расширялись и расширялись.

Я рассмеялась. Мой смех был похож на мурлыканье. Я знала, как выгляжу. Оставив тело Бэрронса, я вымылась и тщательно подготовилась. Бюстгальтер отправился в рюкзак. Слегка вьющиеся волосы пышной копной обрамляли лицо. Пришлось потрудиться, чтобы отмыть с ладоней черный цвет. И теперь во мне не было ничего, что не являлось бы орудием для достижения цели. К орудиям относилось и мое тело. Кое-чему я у Бэрронса научилась: сила сексуальна. Она выпрямляет мою спину, льется в манящие ладони.

Смерть Бэрронса не опустошила меня. В алхимии горя закалился новый металл.

Я трансформировалась.

Существовал единственный способ смириться с его смертью — отменить ее.

А раз уж я в деле, то и смерть Алины тоже.

Любой, кого я встречала, из тех, кто знал о «Синсар Дабх», не говорил мне ничего конкретного. Никто не хотел объяснить, что на самом деле в ней содержится. Мне повторяли лишь, что я обязана найти Книгу как можно скорее, поскольку это поможет нам удержать стены от падения.

Ну что ж, теперь стены пали. Уже поздно.

Я месяцами охотилась за Книгой ради единственной цели, и как же мало я знала о ее содержании! Я просто послушно глотала объяснения и добросовестно за ней гонялась.

Теперь мне казалось, что все старались сосредоточить мое внимание на необходимости сохранить стены между мирами и не дать мне задуматься о других возможностях использования «Синсар Дабх».

Ага, я гонялась за объектом немыслимой мощи, окруженная людьми, которым эта мощь была нужна для личных целей, и ни разу не подумала: минуточку, а что Книга может сделать для меня?

Дэррок утверждал, что, заполучив «Синсар Дабх», он сможет вернуть мне Алину. Он сказал, что хочет вернуть себе сущность Фейри и отомстить.

В'лейн говорил, что в Темной Книге заключены все знания Короля Невидимых, каждая их чертова крупица. Он сказал, что Книга нужна Светлой Королеве, чтобы вернуть их расе былое величие и вновь заключить Невидимых в темницу. Он считал, что в Книге могут храниться элементы Песни Творения, которую его раса давно утратила, и что Королева сможет использовать их для воссоздания древней мелодии. Я не знаю, что такое эта Песнь Творения и что именно она делает, но, видимо, это высший предел силы Фейри.

Однако главное сообщил мне Бэрронс. Он говорил, что в Книге содержатся заклинания, способные создавать и уничтожать миры. Что-то там, связанное с элементами Песни. И он ни за что не признался бы мне, зачем ему Книга. Он говорил, что просто коллекционирует их. Ага. А я — Король Невидимых.

Пока я лежала, обнимая тело Бэрронса, я впервые подумала о возможности использования Книги в личных целях.

Той ее части, которая касалась создания и уничтожения миров.

И все стало, наконец, совершенно ясно.

Используя «Синсар Дабх», человек мог создать мир с иным прошлым — а следовательно, и с иным будущим.

В частности, человек мог повернуть время вспять.

Стереть все, что ему не нравится.

Заменить то, с потерей чего невозможно смириться, воскресить людей, без которых невозможно жить.

Я оторвалась от тела Бэрронса с единственной целью.

Заполучить «Синсар Дабх» и никому ее не отдавать. Она будет моей. Я изучу ее. Горе сфокусировало мое сознание, как лазер. Я могу научиться чему угодно. Ничто не может мне помешать. Я перестрою свой мир так, как мне того захочется.

— Ну же, — улыбнулась я. — Иди ко мне.

Мое лицо озарилось теплом, приглашением, удовольствием от его присутствия. Вот уж чего Дэррок никак не ожидал. Он рассчитывал обнаружить перепуганную истеричку.

Но я такой не была и никогда больше не буду.

Взмахом руки он отослал Принцев назад и плавно шагнул ко мне, но я обратила внимание на рассчитанную грацию его движений. Он меня опасался. И правильно делал.

Медно-желтые глаза Фейри встретились с моими.

Почему Алина не догадалась, что эти глаза не могут принадлежать человеку?

Ответ прост: она все знала. Вот почему моя сестра лгала Дэрроку, говорила, что у нее нет семьи, что она сирота. Алина с самого начала защищала нас. Она чувствовала, что в Дэрроке есть нечто опасное, но все равно желала его, хотела попробовать новой жизни.

И я ее не виню. Мы порочны. Нас следовало изгнать из Ирландии для общего блага.

Дэррок подошел ко мне. Я знала, что он проходил мимо тела Бэрронса. Дэрроку наверняка не терпелось выяснить, что произошло, но спрашивать напрямую он не хотел. И, думаю, взглянув на труп Бэрронса, он убедился в том, что МакКайлы Лейн, с которой он рассчитывал иметь дело, больше нет. Дэррок опустил глаза, разглядывая тонкие зазубренные руны, окружавшие меня на земле и заливавшие мое тело странным серебристым светом. Когда он рассмотрел руны, его глаза расширились еще больше. На долю секунды в них даже промелькнул испуг.

— Хорошая работа. — Дэррок то смотрел мне в лицо, то разглядывал руны. — Для чего они предназначены?

— А ты не узнаешь их? — парировала я.

Я чувствовала обман. Он знал, что это за руны. Я — нет. Но мне хотелось бы это выяснить.

Медные глаза перехватили мой взгляд, а из кулака Дэррока полилось черно-синее свечение. Я не успела заметить движения, которым он достал реликвию из выреза рубашки.

— Немедленно выйди из круга, — скомандовал Дэррок.

Он не использовал Глас. Он держал амулет, одну из четырех Реликвий Невидимых, изящное ожерелье с огромным камнем неизвестного происхождения. Король создал его для фаворитки, чтобы она могла менять реальность по своему капризу. Амулет усиливал волю великих личностей. Несколько месяцев назад я сидела на закрытом аукционе в бомбоубежище и наблюдала за тем, как престарелый уэльский богач выкладывает за этот амулет сумму с восемью нулями. Но там была жесткая конкуренция. Мэллис убил старика и украл амулет раньше, чем его смогли похитить мы с Бэрронсом. Однако недоделанный вампир не смог им воспользоваться.

А Дэррок мог. И я могла бы — если бы мне удалось отобрать амулет.

Когда-то он уже побывал в моих руках, и он мне ответил. Но, как и многие творения Фейри, амулет со временем обрел нечто вроде сознания и чего-то от меня ждал — обещания или залога. Я не понимала его, а если бы и поняла, то не согласилась бы, поскольку боялась возможной платы. Я отдала амулет Дэрроку под воздействием Гласа. Сейчас я не испугалась бы желаний амулета. Никакая цена не может быть слишком высокой.

Я ощущала сине-черную силу, насыщающую отданный Дэрроком приказ. Давление было огромным. Я хотела выйти из круга. Стоит мне выйти из круга, и я смогу дышать, есть, спать, жить без вечной боли.

Я рассмеялась.

— Немедленно брось мне амулет. — Глас вышел у меня без проблем.

Головы Невидимых Принцев повернулись в мою сторону. По их лицам сложно судить об эмоциях, но, бьюсь об заклад, они только что сочли меня очень интересной.

По моей спине пробежала дрожь. Во мне не было ни страха, ни ужаса, но эти... создания... ледяные противоестественные сущности... все еще меня впечатляли.

Рука Дэррока сжалась на сияющем амулете.

— Выйди из круга!

Давление сокрушало. Освободиться от него можно было, лишь подчинившись.

— Брось мне амулет!

Он вздрогнул, поднял руку, зарычал и снова опустил ее.

Следующие несколько минут мы пытались подчинить друг друга своей воле и, наконец, вынуждены были признать, что это тупик.

Мой Глас не действовал на Дэррока, а его Глас и амулет не действовали на меня.

Мы равны. Изумительно. Я такая же, как Дэррок. В хорошего же зверя я превратилась!

Дэррок обходил меня по кругу, я поворачивалась вслед за ним, с легкой улыбкой на губах, с сияющими глазами. Я была возбуждена. Мне было весело. Я пульсировала от энергии рун и собственной силы. Мы изучали друг друга, как двое незнакомых животных.

Я протянула Дэрроку руку, приглашая сделать шаг в мою сторону.

Он посмотрел на руны.

— Я не дурак.

У Дэррока глубокий, мелодичный голос. Он красив. Я понимаю, почему моя сестра в него влюбилась. Высокий, с золотой кожей, с неземной сексуальностью, которую Королева не смогла уничтожить, даже сделав его смертным. Шрам на лице Дэррока притягивает взгляд, так и хочется провести по нему пальцем, узнать историю его возникновения.

Я не рискую спросить, что он имеет в виду, это выдаст меня.

— Что случилось с Бэрронсом? — спрашивает Дэррок.

— Я убила его.

Дэррок вопросительно смотрит мне в лицо, и я знаю, что он пытается представить, что произошло на самом деле. Если он осмотрел тело, то видел рану и знает, что копье у меня и что я нанесла Бэрронсу как минимум один удар.