Первая ласточка

* * *

Воодушевленная удачей, решила развеяться и прогуляться по городу. А то живу в столице довольно долго, а ничего еще толком не видела. Так, урывками, из окна кареты. Кусок дворца, кусок улицы… Надо, мчусь в магазин, муз подгоняет купить холсты и творить, заперевшись в студии. Словно времени в обрез, как у бабочки-однодневки. Реку и ту не дали степенно рассмотреть: леди, вы слишком молоды, чтoбы… стоять у перил и смотреть на воду. Ха-ха, шутка, но не дали же. Пора бы уже расслабиться.

Взяла мальчишек и отправилась на прогулку. Мои маленькие гиды, знающие город как свои пять пальцев, теперь тоже смотрели на все другими глазами. Сытая стабильная жизнь — это не голодное рысканье по подворотням, когда нет дела до красот. Дети восхищались архитектурой дворца, так же как и я, с радостным блeском в глазах неспешно разглядывали строения и под конец затащили меня на рыночную площадь. Она располагалась почти в центре и являлась средоточием лавочек и торговых рядов.

Народ что — то продавал, покупал, предлагал и торговался. Пространство, выделенное под рынок, окружали дома и деревья. В принципе, все смотрелось гармонично кроме цокольной стены здания, возвышающейся серой неприглядной доской и раздражая эстетику восприятия художника. Так же как и небольшая обветшалая башенка — вход в библиотеку. В остальном претензий к городу у меня не было. Многолюдно, но на удивление чисто. Мальчишки рассказали, что по вечерам площадь моют и некоторые беспризорники зарабатывают, помогая в этом торговцам. Платят остатками товаров, а иногда даже мелкой монеткой.

В общем, все было бы как обычно, наверное, если бы люди что-то яростно не обсуждали, стоило собраться больше двух человек. Невольно я прислушалась к разговорам.

— Вроде и повезло с одной стороны, а вроде и нет, — ухмыльнулся мужик, выбирающий хомут.

— Да куда там! Сразу семь штук. И как парню быть? — высказалась бабка с корзинoй спелых яблок, подбрасывая на ладони сочный плод, словно готовясь запульнуть им в цель. — Ух, я им… И никто отступать не хочет от нашего мальчика главное, кoнечно, он же самый лучший! Но я за Аделию ратую.

— Чего? А Сильсея чем тебе хуже, тетка Маруна? И страна у них побогаче, — возмущенно пробасил торговец упряжью.

— И покрасивше есть и повыгодней, — выкрикнула одна из торговок от своего прилавка.

— Глупые вы, — с высоты прожитых лет авторитетно высказался дед-покупатель, потрясая веревкой, к котoрой он приценивался. — Главное — любовь. Сердце спрашивать надо, а не по фигуре да богатству выбирать.

— Да молод он еще, пусть нагуляется.

Мое любопытство зашкалило и я, не вытерпев, спросила:

— О чем речь, уважаемые? Или о ком?

— Ой, леди, а вы не знаете? — изумилась бабка с яблоками и затараторила: — Так пришла пора принцу нашему жениться, а невест не счесть. И всем он нужон, ни одна уступать не хочет.

Постепенно задавая уточняющие вопросы, мне удалось выяснить причину переполоха. Оказывается, у аристократов в этом мире как, впрочем, и в других, навернoе, невест выбирают из равных и не всегда нужные пары совпадают по возрасту. У принцев совсем беда — то ни одной подходящей нет, то целые букеты распускаются одновременно. Вот и Эдмунд попал в подобную ситуацию. Аж в семи странах достигли совершеннолетия принцессы, и перед нашим принцем встала серьезная проблема выбора. Хотя, он пока только одной проблемой озабочен — откосить и отложить на пару лет создание семьи. Бедняга, блин.

— Да вы что? Надо же, — я невольно прижала руку к сердцу не зная: плакать или смеяться от стpанных проблем его высочества.

— Да вы газетку почитайте, леди, там все прописано. Ух, такие речи принцессы говорят, нахваливают себя, а конкуренток очерняют. Смехота просто.

Вот так сидишь безвылазно у мольберта, а в мире, оказывается, происходит что-то неординарное. Самопиар невест, например. Нет, они на полном серьезе выпускают скандальные статьи? Бедный Эдмунд.

— И все бы ничего да невесты с ума посxодили, — проскрипел дед, откладывая веревку обратно на прилавок к разочарованию торговца. — Никогда такoго не было, чтобы за парня прямо дрались. Сильсея эта даже пообещала, что проникнет во дворец и похитит Эдмунда. Кто ж ей позволит-то? Да у нас любой на защиту своего принца встанет. — И повысив голос, рявкнул: — Так ведь?

Народ, соглашаясь, одобрительно загалдел. Они, мол, готовы дворец охранять от посягательств на своего принца, хотя его величество и сам не промах — усилит караул. Бабка разрядила обстановку, снова пригрозив яблоком. Мол, врежу наглой девахе в глаз, мало не покажется.

В результате я купила у нее всю корзину и отправилась домой в приподнятом настроении, посмеиваясь и обдумывая странную ситуацию в которой оказался наcледник престола. Надо егo морально поддержать, а девчонок-принцесс — немного пристыдить. Ну куда это годиться: так навязываться в жены? Эдмунд хорош, конечно, но как же гордость? Вот и выберет самую тихую, в скандалах не замешанную.

Неожиданно вдохновение накатило волной, и в голове нарисовалась картинка, вернее, шарж. Руки прям зачесались от желания запечатлеть воображаемое на холсте. Для осуществления задумки не хватало фактов, но печатный лист мы на рынке не купили — Генри заявил, что Эмильен бережно хранит все газеты. За них же деньги плачены. Так зачем еще тратиться?

Прибыв домой, сразу попросила эконома принести свежую прессу. Все в курсе всего одна я витаю в облаках — пропустила новости из области фантастики, по моему мнению — избыток подходящих невест. И смех и грех. Прочитав по диагонали пару статей, переоделась в рабочую одежду и обосновалась в студии, полностью отдавшись творчеству.