Хейлика

Глава 3

Сразу по приезде, передав детей на руки нескольким дамам, Таллар поспешил к отцу, чтобы рассказать обо всем. Он легко поднимался по лестнице, перепрыгивая через ступени, стараясь подавить предательский холодок в груди, что появлялся у него всегда перед встречей с отцом.

Лорд Элгор. Воплощение непоколебимого мужества, твердости и… одиночества. Его можно было сравнить с утесом, о который разбиваются волны океана, но Таллару он больше представлялся глыбой холодного мрамора, твердого, прекрасного, но бесконечно холодного и мертвого.

Таким его отец был с тех незапамятным времен, когда его жена (мать Таллара), ушла за грань, оставив этот мир. И все же Таллар предпочитал видеть этот холодный камень, чем то, во что его отец превращался в моменты гнева и ярости. Выдержать взгляд Элгора в такие минуты не мог никто, в том числе и он сам. Возможно поэтому Элларий (старший брат Таллара), предпочитал держаться подальше от замка отца, в граничных землях, охраняя и патрулируя их.

…Почтительно поклонившись отцу, Таллар начал свой доклад, словно он не с отцом разговаривал, а с командиром.

- Детей привезли. Их было пятеро, как и говорил сэр Нейлс. Три девочки. Старшей - пятнадцать, зовут Хейлика, младшим - по двенадцать, зовут Элис и Эстер. Старшему мальчику - девять, зовут Ян, младшему - два года, зовут Тим, - при этих словах лорд Элгор, едва заметно поморщился, он не любил и презирал человеческие имена, но, разумеется, вслух ничего не сказал.

- Как тебе дети? – задал Элгор следующий вопрос.

- Напоминают волчат, - усмехнулся Таллар, - испуганные, дикие, но готовые укусить в любой момент. Я их передал дамам.

- Я чувствую, что дети тебе нравятся, - Элгор в упор посмотрел на сына и дождавшись подтверждающего кивка, коротко приказал: - Они поступают под твою опеку. Можешь поступать с ними, как сочтешь нужным. - На этом разговор был окончен, еще раз поклонившись, Таллар покинул кабинет отца.

…Детей поселили всех вместе в прекрасном доме, где у девочек была своя комната, у мальчиков своя. Так решил Таллар, он подумал, что детям лучше жить не во дворце, а в небольшом, отдельно стоящем доме, где им никто не будет мешать, а они быстрее привыкнут к новой жизни.

Хейлике было плохо. Нет, и дом был прекрасным, и отношение к ним чудесным, просто Хейлика, попав в эту крепость и увидев всех этих прекрасных дам и мужчин, очень остро ощутила свою ущербность, просто физически чувствуя брезгливые взгляды, на своей грязной одежде, грязных волосах и коже. А еще она ощущала непроходимую пропасть, что отделяла ее от истинных долгоживущих. Эта пропасть была во всем: и в сотнях лет, разделявших их, и в том, что они полукровки, и в том, что они едва умели читать, а знания, которыми обладали долгоживущие, были безграничны. Хейлике было мучительно стыдно за себя, она чувствовала унижение каждый день, каждую минуту, и эти ощущения было очень неприятными. Возможно, поэтому она была излишне резка, категорична и воинственна.

С первой же минуты своего прибытия детей мигом окружили дамы. Не по себе было не одной Хейлике, и сестры, и мальчики страшно стеснялись такого внимания к себе. Тем более что дамы не потрудились сдержать свои эмоции, обсуждая вслух внешний вид детей и тех обносков, что были на них надеты.

Хейлика не позволила присутствовать дамам при купании, хотя многие их них рвались помогать им. Она разрешила искупать только Тима, но он был совсем маленьким и не стеснялся своей наготы, а вот Хейлика и девочки очень стеснялись. Сестры хорошо понимали, что они худы, неухожены и некрасивы, во всяком случае, по меркам долгоживущих. Они слышали, как дамы с жалостью сетовали и на цвет их глаз и на цвет волос и на цвет кожи. Девочки были загорелыми до бронзового оттенка, а вот кожа дам была белее снега. Понимать, ощущать все это было неприятно, но Хейлика понимала, что выбора нет, и все же внутренний протест закипал в ее душе, заставляя воспринимать в штыки чуть ли не каждое действие женщин. Она терпела, терпела ради сестер и мальчиков, терпела, стиснув зубы. Хейлику в дамах раздражало все: и их постоянное сюсюканье, и уменьшительно-ласкательные словечки, с которыми они обращались к ним. Сюсюсю, мимими, только такие интонации и были в разговоре.

Одно было хорошо, уже через несколько часов для них была пошита новая одежда, и они, наконец, почувствовали себя немного увереннее. Хотя Хейлика и здесь раздраженно вздохнула. В своем полуразвалившемся доме они все носили холщевые штаны и длинные рубахи, подвязанные веревкой, ходили босиком почти круглый год. Здесь же им приготовили сразу несколько платьев, и к каждому платью - соответствующие изящные туфельки, хоть и красивые, но страшно неудобные, однако пришлось смириться. Но это все была ерунда, по сравнению с тем, что случилось дальше.

Дамы, видите ли, установили очередь, в каком порядке они будут жить рядом с детьми, присматривая за ними. Вот тогда чаша терпения Хейлики переполнилась через край. Она жестко предупредила, что не потерпит в доме посторонних: никаких дежурных воспитателей, никаких нянек и сиделок. Она и раньше справлялась с детьми, и теперь сможет справиться.

Дамы побежали жаловаться Таллару. Таллар подумал немного, и... согласился с Хейликой. В воспитательные способности дам, видевших детей последний раз тысячу лет назад, он не сильно верил. Наоборот, пятнадцатилетняя Хейлика вызывала в нем уважение, несмотря на свой возраст, и именно с ней он решал, что необходимо ей и детям для того чтобы они хорошо себя чувствовали и быстрее осваивались. В первую очередь это касалось учебы.

Когда Таллар зачитал список предметов, по которым с ними будут заниматься учителя, у Хейлики голова пошла кругом: и математика, и география, и история, и литература, и языки других народов. Но Хейлика была смела и невероятно самоуверенна. Когда первый страх, что она не справится и не сможет достойно учиться, прошел, она потребовала немедленно приступать к занятиям. Однако это было не так-то просто.

Прежде, чем выходить из дома, необходимо было приводить себя в порядок. Каждое утро приходили несколько дам, помогая девочкам заплетать волосы в особые прически. О! Это было еще то издевательство. В волосы девочек вплетали ленты, цветы и украшения. Почти час приходилось сидеть в ожидании, пока дамы, красуясь друг перед другом, уложат волосы в замысловатые прически. Уже на третий день Хейлика страстно мечтала остричь волосы под корень. А дамы… а дамы, напрасно ожидающие восторгов, уходили разочарованными, обсуждая между собой отвратительные, отталкивающие, нелюдимые характеры девочек. Они совершенно не знали, не понимали и не хотели их понимать. Ну как можно радоваться, если два часа сидишь неподвижно, ожидая, пока прическа будет готова, а потом, увидев цветочный кошмар на голове, еще и улыбаться? Неудивительно, что вместо радостной улыбки, появляется хмурый оскал.

- Неужели тебе не нравится? – удивлялась дама. - Посмотри, как красиво убраны волосы, как красиво цвет лент в прическе сочетается с цветом воланов на платье!

- И что, мне теперь надо будет каждый день так причесывать волосы? - не отвечая на вопрос и недовольно нахмурившись, ответила Хейлика.

- А что в этом плохого? Даже если на прическу надо потратить немного времени, ничего страшного, зато такая красивая прическа обязательно привлечет к тебе внимание. - Хейлика презрительно фыркнула. Вниманием она была сыта по горло.

- Ну, если не хочешь, то можешь просто заплести волосы в косу, - в голосе дамы явно звучала обида, но Хейлике было не до чужих обид, тем более, что все дамы были для нее пока на одно лицо, имен, она тоже еще не запомнила, она называла их просто «дамы» и день ото дня вкладывала в это слово все больше и больше яда.