Жена для отщепенца, или Измены не будет

Глава 54

Купальня была заполнена дымом.

Даже не дымом, может, а... Словом, Диньер не знал, как точнее назвать эту ледяную, изумрудную, светящуюся завесу. И то, что могло поджидать за ней, оставалось также неизвестным.

Но что - то явно происходило там, за зеленоватым, колеблющимся пологом. До стоящих перед распахнутой дверью супругов доносились и шипение, и звуки шагов босых ног по каменному полу, и холодный смех с угадывающимися в нём злобными нотками, и вроде бы даже сбитое, затравленное дыхание кого - то преследуемого и насмерть перепуганного...

- Дишшшшшен, - дымная завесь колыхнулась, надувшись тугим пузырем, и у вольника заложило уши - Не прячься, не прячься, радость моя... моя радость!

Льерда Ланнфель поставила светильник на пол, поближе к стене.

Тут же, приоткрыв рот, подалась вперед, пытаясь выглянуть из под руки супруга:

- Пф, ничего особенного! Просто одна нежить другую гоняет... Сейчас подерутся, а потом уж кто кого проглотит, тот и будет править. Точно, точно, Диньер! Верно говорю. Ну вот, а поскольку мамаша твоя магический, сильный Зверь, то папашу она одолеет, как пить дать! Он - то обычный человек, без сил... А восстал просто оттого, что сотворил пакость, и пока за неё не рассчитается, из этого Мира его не пустят. Хых! Наделал долгов. Вот же, ухитрился не только людям надолжать, а и жителям Той Стороны... Я что думаю...

Ланнфель резко развернулся.

Сжав узкие плечи жены, и приподняв ту, ровно тряпичную куклу, поставил рядом со смирно стоявшим светильником.

- Будь здесь, - приказ прозвучал серьезно - Сойдешь с места, высеку. Я не шучу, Эмми. И не "проглотит", а "поглотит". Сто раз тебе сказано. Постой тут, дорогая моя, и подумай над разностью этих двух слов. Всё поняла?

Обидчивая, совершенно не приемлющая никакой критики в свой адрес Эмелина мгновенно надулась.

Всё происходящее сейчас не пугало магичку нисколько, зато вот это вот мужево пренебрежение, очень даже злило! Несмотря на напряженность событий, супруг не преминул потыкать в её малообразованность своими великими знаниями, аки длинной палкой в душную падаль.

Надо же...

- Ну и пожалуйста! - фыркнула Оскорбленная Ланнфель - Смотри ка, слова ему не те... Эй, сам - то туда не сунься, грамотей! Живым там не место. Особенно ВСЯКИМ ПОЛУКРОВКАМ, дорогой мой.

Коротко хмыкнув на ехидное замечание, Диньер легонько тронул завесу, прикрывающую вход. Та, обжегши ладонь холодом и колыхнувшись, тихо загудела.

- Ахха, - не сдержалась Эмелина - Не войдешь так. Не пустит тебя "обволока"! Да и смотреть там особо не на что, Приезжий. Всего скорее, там твоя мамаша в обличии нежити твоего папашку жрет. Я бы сказала, "глотает". Но, раз ты мне указал, то уж ладно... ПОГЛОЩАЕТ.

Вольник шлепнул рукой, вновь тревожа преграду:

- Ну и как войти?

- А зачем? - съехидничала магичка - Хочешь Анелле столовые приборы подать? Или папаше помочь? За кого больше обжалелся - то, м?

Словно отвечая на вопрос Ланнфеля, изнутри послышался слабый, краткий "мяв".

Слегка разойдясь у самого низа, и образовав небольшую прореху, завеса выпустила в коридор нахохлившегося кота.

Изящно выпрыгнув из светящейся прорехи, зверек сел на пол и принялся невозмутимо вылизываться, мелко захватывая намусоленной слюной лапкой щечку и усы, аккуратно обкрутив себя хвостом. Вольнику бросилось в глаза, что круглая мордочка домашнего любимца испачкана в чём - то черном, напоминающем то ли копоть, то ли...

- Кожа это сгоревшая, Диньер, - внезапно глухо произнесла Эмелина, поймав заинтересованный взгляд мужа - Когда я твоего папашу увидела, он почти весь был... такой. Он же от пожара погиб.

Оборвав себя, не желая бередить затянувшуюся рану и беспокоить супруга, льерда присела на корточки рядом с лиймом.

- Значит, одолели они его, - прошептала, огладив кота по голове и бокам - Всё, миленький. Не соврала Анелла. Уй ты, умница моя, масюсенький мой, пусичек, спаситель наш...

...И тут же, прервав только начавшиеся восторженные сюськанья и причитания, раздался глухой звук, похожий на то, если бы где - то близко проткнули гвоздем туго натянутый холст, либо тонкую простынь.

Зеленоватая, ледяная "завеса", прикрывающая вход в купальню, распалась надвое и, рассыпавшись мелкими бисеринками - блестками, пропала вовсе.

Теплый, немного даже затхлый воздух коридора пронзила сильная, быстрая струя свежего воздуха с примесью ароматов дорогих духов, только что распустившихся цветов и юной, только что пробившей землю, травы.

- АААХ! - вскрикнула Эмелина, вскакивая на ноги - АХ!

Ланнфель отступил назад, прикрывшись ладонью от яркого, серебристого света, бьющего прямо ему в лицо.

В потемневшие глаза.

В сузившиеся змеиными щелками зрачки.

- Сын, - мелодично промурлыкала Анелла Ланнфель - Вот теперь ты можешь на меня посмотреть! Мальчик мой, дорогой мой мальчик...

В голосе покойницы совсем не слышалось ни прежних хрипов, ни свистов, ни шипящих, жутких, пугающих ноток.

Как не было больше ничего пугающего в тонкокостой, нежной, белой руке, легшей на плечо вольнику.

Настоящей, ЖИВОЙ руке!

С украшенными кольцами, маленькими пальцами.

И округлыми, перламутровыми, леденцовыми ногтями, тщательно обработанными самой лучшей, самой дорогой маникюршей в округе...

Глава 55