Мать Сумерек

* * *

Растерянный Растаг пожаловал к храмовнице только к вечеру. Помятый от сна, хмурый — от обстоятельств. Нелла плавным жестом пригласила племянника сесть — разговор предстоит не из простых. Ох, и свалила на неё Шиада обязанность!

То, что в его невольном переезде виновата сестра, Растаг уяснил кое как. Ему было трудно осознать перемещение из Мэинтара на Ангорат, как акт спасения — ведь, выходит, именно Шиада инициировала те нападения скахир на крепости родни!

Скахиры нападали без всякого участия со стороны Шиады, отговаривала храмовница. Просто сестра и Гленн сумели так воспользоваться обстоятельствами, чтобы спасти хотя бы Растага. Молодой мужчина в ответ только поджимал губы. А о смерти его семьи смолчать Ронелиха тоже она надоумила?

Любое участие сестры во всем происходящем, будь то атаки или укрывательство, тайное венчание с архонцем и прочее, выглядело в глазах Растага сущим предательством. Работенка предстоит даже более сложная, чем Нелла ожидала. Неужели, Шиада и впрямь надеется сделать что-то из этого парня?

Устав от обвинений в адрес Ангората, жриц и Шиады, Нелла, наконец, спросила в ответ: а почему, узнав, что герцог Лигар запер жену в замке и никого не подпускает к ней, братья, раз уж они так ценили дружбу сестры, не кинулись помогать?

— Скахиры! — тут же ответствовал Растаг, подавшись вперед.

— Скахиры? — перебила Нелла. — Спроси у вождей скахиров, что случается, когда любой из членов их рода попадает в плен? — храмовница усмехнулась. — Обычаи этих племен гораздо более человеческие, чем вам представляется в Иландаре. Вы же просто никогда не пытались их понять.

Растаг едва ли мог что-то возразить на это, так что ухватился за знакомые аргументы:

— Шиада не была в плену!

— Верно, — примирительно отозвалась Нелла. — Она была в изгнании. Но ты здесь не для того, чтобы рассуждать о судьбе сестры.

— Тогда зачем?! — взмолился Растаг.

— Чтобы встать на путь, назначенный тебе Праматерью, — с достоинством отозвалась жрица. — Постичь мудрость, обрести силы Её Сына и стать друидом.

— Что? Вы сами слышите, что говорите?

Растаг не мог знать почтение к Нелле хотя бы потому, что в сознательном возрасте видел её всего однажды, и представлена она была как далекая и таинственная госпожа, по какому-то чудесному стечению обстоятельств оказавшаяся сестрой его покойной родительницы.

Неллу, впрочем, нисколько не смущало поведение родича. Шиаде она была почти матерью, чего не смогла сделать даже для собственных сыновей, не говоря о более дальних родичах.

— Предначертание судьбы оправдывает все. Ибо тот, кто не следует ему по доброй воле, следует вопреки.

— То есть, это судьба, а не Шиада когда-то женила меня на девочке, которую некуда было пристроить? По какому предначертанию Боги, какими бы они ни были, отняли у меня детей, которых я породил, и жену, к которой привязался? Это тоже судьба? Воля Божья? Так что ли?! Я довольно наслушался про эту пресловутую волю от священников отца и брата!

— Мне понятен твой гнев, — тише обычного обронила жрица, успокаивая леденящими нотками молодого гостя. — Но когда ноша, за которую ты цепляешься, тянет тебя на дно, Боги отрубают руку, что её держит.

Видя, как все внутри протестует и бунтует внутри племянника — «его дети не были ношей!» — Нелла добавила:

— Мы редко понимаем великие замыслы, Растаг. Мы часто можем многое изменить. Но есть случаи, когда все, что происходит в нашей жизни — ничто иное, как повеление Богини, и стоит его принять.

Растаг поднял на тетку черные от тоски и муки глаза.

— Я так устал от всех этих Богов и Богинь, — тихо признался мужчина. — Почему Ронелих поступил так? Почему даже не попытался мне помочь? Не сообщил? — в конец отчаявшись, спросил он у храмовницы.

Нелла пожала плечами.

— Если в Иландаре утихнет разбой и смута, однажды, я отпущу тебя спросить брата лично.

— Отпустишь меня?! — с цинизмом и горечью выплюнул Растаг. — Кто ты такая, чтобы указывать или неволить меня?!

Нелла едва ли изменилась в лице, но голос прозвучал так полнозвучно, что эхом откатился ото всех стен:

— Я — Голос и Длань Той-что-Дает-Жизнь. Если надеешься уйти с острова просто так — вперед. Ступай, куда глаза глядят. Делай что хочешь. Но помни, что остров полон змей, хищных животных и птиц, а никто из служителей культа не провезет тебя через завесу Часовых без моего позволения. Так что, — женщина чуть повела головой, давая понять, что разговор закончен.

Не дождавшись более ничего, Растаг вышел, громко хлопнув дверью.

Его никто не беспокоил и ему не отказывали в ночлеге там, где он остановился. Он мог прийти на кухни раз в день, чтобы взять пару лепешек — но и только. Как по команде, никто из жрецов не разговаривал с ним — все лишь молчаливо раскланивались, стоило обратиться с вопросом, просьбой или даже угрозой, и поспешно уходили прочь. Как от чумного.

Растаг пробовал приходить к берегу и, дождавшись гребцов, просить их о перевозе. Те разводили руками — без старшего друида или жрицы на борту выйти в Летнее море никак нельзя.

Молодой мужчина гневался, чертыхался, скалился. Но когда едва не наступил на проползавшую змею в траве, немного опомнился. Отчаявшись, стал совсем угрюм. Ограниченный в пище, быстро исхудал. Отросшая щетина придавала ему теперь диковатый вид.

Наконец, он не выдержал и явился к тетке с твердой претензией: чего от него хотят? Нелла улыбнулась как ни в чем ни бывало — она ведь говорила уже. Растаг требовал объяснить все «по-человечески», и храмовница, игнорируя его тон, велела племяннику явиться в полдень следующего дня в рощу Илланы.

Растаг послушался.

Едва переступил священный круг камней, расположенный на лужайке в центре леса, как грудь взломило судорогой, как если бы в легких на мгновение оказалось невиданно много воздуха. Так, что деть некуда.

А потом он исчез, оставив мужчине только странное, необъяснимое и приятное чувство теплоты. Точно, вспомнил Растаг, такое же он испытывал черти сколько лет назад, когда болтал с Шиадой допоздна — то в Кольдерте, то в герцогстве её мужа.

Растаг, разогнувшись, поднял глаза на храмовницу. Та стояла рядом, величественная и спокойная, как всегда, и невозмутимо взирала на скрюченного родственника. Под её взором Растаг чувствовал, как ломота в груди тает, дыхание выравнивается и мысли снова начинают привычный ход в обгон ударов сердца. Он распрямился окончательно и, повинуясь жесту Неллы, присел на один из камней круга.

— Это мой дом? — спросил он, когда храмовница присела рядом.

Жрица ответила неопределенно:

— Из всех детей твоего отца ты один был пригож для Той-что-Дает-Жизнь, один унаследовал волшебную кровь матери. Разве никогда тебя не посещало в церквях чувство, будто не хватает чего-то? Будто все правильно, но словно не до конца? Как если ты слушаешь сказителя, но он умолкает, не допев самую важную часть баллады?

Растаг сглотнул, не ответив: похоже, ей и так все прекрасно известно.

— Твое место в этой роще, — заключила Первая среди жриц. — Конечно, в ходе обучения, ты узнаешь все лица Всеблагой и обретешь силу Её Сына, но для Тинар и Нанданы ты не подходишь уже или еще, а у Шиады было лишь одно для тебя дело — привести на Ангорат.

Растаг запутался окончательно, особенно в том, шла теперь речь о Шиаде-сестре или о Матери Сумерек.

— Даже удивительно, — обронила под нос Нелла, — что у такого благочестивого христианина, как Рейслоу Стансор, родился сын вроде тебя.

— Тогда удивительней, что у него родилась дочь вроде моей сестры.

Нелла улыбнулась.

— Таких поздних друидов на моей памяти еще не бывало, — заметила она, поднимаясь. — Тебе, возможно, будет чуть труднее, но, клянусь, обрести знание, как и веру, не поздно никогда.