Любовь на карантине
- Автор: Кайли Скотт, Одри Карлан
- Жанр: Любовные романы
Читать книгу "Любовь на карантине"
Я резко втягиваю воздух и шиплю.
— Ты поймала меня.
Она пожимает плечами.
— Я понимаю. В сестричестве много женщин, которые не делают себе никаких одолжений. Хотя я не против того, чтобы женщина купила себе немного, если она этого хочет. Каждый сам по себе. Я думаю, что просто у женщин другие социальные ожидания, чем у мужчин. Если у женщины здоровый сексуальный аппетит и она пользуется преимуществами ночи веселья по обоюдному согласию с мужчиной, которого она только что встретила, она шлюха или шлюха. Это чушь собачья.
— А если мужчина сделает то же самое?
Я подталкиваю ее, интересуясь ее ответом. Тем более что до прошлого года я сам был серьезной мужской шлюхой.
— Просто все по— другому. Их приятели хлопают их по спине. А если женщина не выходит в свет в течение определенного количества свиданий, то она ханжа или холодная рыба.
— Я вижу.
Ее глаза пылают раскаленным добела огнем, когда она смотрит на меня. На самом деле я немного боюсь за свою жизнь.
— Клянусь, я сам не придерживаюсь этой философии! Пожалуйста, не испепеляйте меня своими лазерными глазами, принцесса.
— Ммм— хмм. Большинство людей так и делают. Это несправедливо, если подумать. У женщин те же сексуальные желания и потребности, что и у мужчин, но от нас ожидают, что мы будем скрывать эту сторону себя или выставлять ее за дверь и пытаться найти золотую середину между шлюхой и ханжой. А еще есть мужской взгляд на секс. Они хотят, привезти даму домой к маме, но им нужна порнозвезда, чтобы трахаться.
— Господи, как мы сюда попали?
Я смеюсь, снова осторожно пытаясь поправить свой член. Чертова штука слишком счастлива обсуждать дам и порнозвезд, но желательно голышом в постели с Сэди.
— Ты должен признать, что это правда.
Она смотрит в обе стороны, а затем бросается через пустую улицу, хотя красный свет показывает на нашей стороне.
Я думаю об этом минуту или две.
— Может быть. Я имею в виду, что в этом определенно есть свои достоинства. Лично я стараюсь не слишком беспокоиться об этом и просто делаю то, что считаю правильным, когда речь идет о женщине, которая мне интересна.
— А какой тип женщин тебе обычно нравится? Девушка, которая хорошо проводит время, или из тех, за кем нужно тратить время, чтобы ухаживать?
— Честно говоря, до этого прошлого года я был полностью за секс без обязательств. Я уже много лет не водил женщину на свидание. С моей работой трудно найти человека, который не увлекся бы мной из— за денег или известности, которые приходят с свиданиями с профессиональным футболистом.
— Ха, я думаю, я никогда не думал об этом. Возможно, для тебя это совершенно другой мир. Я имею в виду, что если ты хорошо справляешься со своей работой, то, вероятно, хорошо зарабатываешь.
— Я знаю.
— А это значит, что, скорее всего, есть женщины, которые хотят зацепить свой мяч и приковать его к чему— то подобному. Интересно. — Она произносит слова так, как будто каталогизирует информацию или делает заметки.
— Не совсем. Обычно я не испытываю недостатка в компании, но ни одна из этих компаний не стоит того, чтобы проводить с ней время. Кроме как валяться в сене, понимаешь?
— Не до конца. Я не была сексуально активна с тех пор, как у меня был последний давний парень.
Я скриплю зубами при упоминании о бывшем.
— Ты… э— э… это было серьезно? — Я следую за ней через другую боковую улицу и иду в ногу с ее более низким ростом.
— Шон был убийцей в постели. Хотя я не уверена, что мы действительно были совместимы в каком— то другом смысле. Но мои родители любили его. Гораздо больше, чем я когда— либо.
— Значит, ты действительно любила его? — Волосы у меня на затылке встают дыбом, и я начинаю глубоко дышать.
— Я хотела любить его. А как насчет тебя? Ты когда— нибудь был влюблен?
— Единственной любовью моей жизни была игра. Я живу футболом с самого детства. Папа учил меня играть с тех пор, как я научился держать мяч. Пристрастился к нему, как утка к воде. Я играл всю начальную школу. Был завербован прямо после окончания средней школы с полной спортивной стипендией.
— Это потрясающе! Где ты оказался?
— Так и было. Это изменило мою жизнь. Живя в Индиане, я хотел убраться подальше от снега и холодов. Принял сделку, предложенную мне Калифорнийским университетом. Переехал в Калифорнию и поступил в колледж.
— Тебе понравилось?
— Это было тяжело. Общежития мне не нравились. Хотя в команде в любое время были доступны репетиторы. Закончил колледж со средним баллом "С", но снова был замечен НФЛ. Выбрал "Мародеров", потому что хотел остаться на Западном побережье. К большому разочарованию моего отца. Он хотел, чтобы я играл за ”Индиану", но я люблю солнце.
— Ты, должно быть, скучаешь по своей семье?
— Да. Мой брат на несколько лет младше и часто нуждается в небольшом руководстве. У него было меньше всего времени с мамой, поэтому я стараюсь быть рядом с ним любым возможным способом.
— Совершенно верно. Ты сказал, что потерял маму. Мне очень жаль, Эван. Я не мог себе представить, на что это будет похоже. Моя мать сводит меня с ума, но у нее добрые намерения, и она любит меня до безумия. Что случилось с твоей мамой?
— Ледяные дороги. Она ездила на работу в Индианаполис. Работала секретарем в юридической фирме в центре города, попала в плохую погоду. В итоге оказалась частью кучи из десяти машин. Она была одной из восьми погибших в тот день. Мне было четырнадцать, и я только что пошел в среднюю школу. Курту было всего девять. Мой отец никогда не был прежним. Говорит, что женился на своей единственной и неповторимой любви и будет ее мужем до самой смерти.
— Это душераздирающе для него, тебя и твоего брата. — Она протянула руку, чтобы взять мою, но затем закрыла глаза и отдернула ее.
Мне хотелось, чтобы она забыла о правиле шести футов. После того, как я поделился, я мог бы воспользоваться ее утешением.
— Да, но это было давно, а жизнь продолжается, — говорю я.
— Это так и есть. Тем не менее, мы никогда не должны забывать. Как ее звали?
— Почему?
— Потому что она жила и все еще живет благодаря тебе, твоему брату и твоему отцу. И я хотела бы узнать немного больше о женщине, которая сделала такого хорошего человека.
Мои глаза немного слезятся, а грудь болезненно сжимается.
— Изабелла. Все звали ее Беллой.
— Изабелла. Красивое имя.
Я киваю и засовываю руки в карманы, чтобы не только отогнать холод, но для того, чтобы не тянуться к ее руке, как она схватила мою.
— Эврика! — восклицает она. — Мы здесь.
Она указывает на большую
— Сохрани для будущего использования, — говорит он каждому человеку.
Когда мы подходим к двери, он поднимает руку.
— Вы не можете войти. Мы сокращаем численность до тридцати или около того человек одновременно. Вам нужно подождать вон там. Видите синюю ленту на тротуаре. Встаньте на одну из этих линий, и мы впустим вас после того, как кто— нибудь выйдет.
Мы оба берем маски, надеваем их и становимся на синюю линию.
— Эта маска делает мою задницу большой? — шутит она, но улыбка не доходит до ее глаз.
— Твоя задница — само совершенство.
— Спасибо.
Кто— то, идущий по противоположной стороне улицы, кашляет, и она вздрагивает. Мы оба понимаем.
Дерьмо только что стало реальным.
Легко притворяться, что ничего особенного не происходит, когда вы находитесь на двадцатом этаже высотного здания и счастливо живете своей жизнью. В безопасности от взаимодействия с миром в целом. Совсем другое дело, когда вам говорят, что вы не можете ходить по магазинам без маски и что вы должны делать это в небольших количествах.
— Я боюсь. — Сэди смотрит на меня, ее руки дрожат, когда она поднимает их и скрещивает на груди. — Это все так…Я не знаю.
— Я хотел бы обнять тебя.
— Я тоже. Мысль о том, что что— то столь простое и повседневное, как покупка пакета молока и буханки хлеба, может означать заражение сверх контагиозным вирусом, который унес жизни тысяч людей, является безумием.
Она оборачивается и сталкивается лицом к лицу с продавцом.
Все больше людей стоят в очереди на синих полосах позади нас. В ней шесть человек, когда из магазина выходят два покупателя и нам машут рукой.
Оказавшись внутри, каждый из нас берет маленькую тележку и использует антибактериальные салфетки, которые магазин снабдил ручками и вокруг обода тележки.
Мы проходим мимо продавцов бакалейной лавки, и я замечаю кусок плексигласа шириной пять футов и высотой три фута, отделяющий продавца от покупателя.
Вроде как чихательные щиты, когда вы идете в магазин. И все же вся эта ситуация похожа на что— то из научно— фантастического фильма.
— Эван…
Голос Сэди тихий, беспокойный.
— Просто дыши через маску и начинай с сырной части. Все любят сыр.
С минуту я смотрю, как она стоит и просто дышит, затем она выпрямляет спину и ставит одну ногу перед другой. Эту девушку не остановить. Я горжусь ею. И чертовски благодарен, что она есть в моей жизни прямо сейчас.
Ладно. Я могу это сделать. В конце концов, если футбол — выбор спорта Эвана, шоппинг — мой, а магазины — моя естественная среда обитания. Хотя интернет — магазины и доставка вещей к вашей двери — мои любимые, я люблю все это. Острые ощущения охоты. Чистая радость от идеальной покупки. И распродажи!
Ничто не может сравниться со спешкой сделки. В данном случае покупкой является сыр. Сначала идет моцарелла, потому что пицца — это жизнь, йоу. Чеддер, когда я буду есть, и еще немного монтерейского Джека. Затем идут синглы Kraft, потому что я, по— видимому, пытаюсь заново пережить свое детство.
— Это много сыра, — бормочет Эван, отойдя на необходимые шесть футов.
— Сыр полезен.
— Вроде того. В гораздо меньших количествах. хватает свой собственный кусок чеддера и упаковку одиночных швейцарских сыров.
— Мы должны запасаться на неделю или итак, верно? — Я пожимаю плечами.
Он приподнимает подбородок.
— Ты наполовину мышь? Потому что, если какой— то маленький симпатичный процент тебя — грызун, я думаю, что предпочел бы узнать об этом раньше, чем позже. — Он ухмыляется.
— Я вижу, ты бросаешь футбол, чтобы заняться стендап— комедией. Не могу сказать, что я на сто процентов поддерживаю это решение.
Я поднимаю подбородок, стараясь придать себе самый надменный вид.
— Должно же быть что— то, на что можно опереться после того, как ты разрушила мою певческую карьеру.
Он хихикает. Я вижу это в его мечтательных голубых глазах. Они темного оттенка, как самые глубокие, дикие неизведанные части океана. Трудно бояться, когда он заставляет меня смеяться. Внутренне, конечно. На самом деле не нужно