Люби ее или потеряй ее

Хоть что-то Рози знала наверняка?

Несколько вещей не могли ждать разъяснений до понедельника.

Когда Рози вошла в дом Бетани, блондинка лежала на диване с холодной маской для глаз, закрывающей верхнюю половину ее лица. Она подняла руку и пошевелила пальцами в знак приветствия.

— Привет, красотка.

— Сама такая. — Рози сняла свое красное пальто и повесила его на крючок, глядя на него несколько долгих секунд. — Я собираюсь лечь пораньше, хорошо?

— Долгий день?

— Что-то вроде этого, — пробормотала Рози, направляясь к лестнице, — увидимся утром.

Бетани что-то промычала, к счастью, уловив потребность Рози в быстром уходе. Как только она оказалась в комнате для гостей, она сняла туфли и начала ходить. Ее сумочка лежала на кровати, во внутреннем кармане виднелся сотовый телефон. Одна кнопка, и она будет связана с Домиником. Перспектива услышать его глубокий, с запахом сигарного пепла, протяжный голос вызвала прилив тепла в ее животе, и хотя она сказала себе игнорировать эти пузырьки желания, она расстегнула молнию на юбке и позволила ей упасть на пол, а за ней и чулки. Следующей была ее шелковая блузка, пуговицы были очень гладкими под подушечками пальцев. Она присоединилась к ее юбке на полу и Рози осталась стоять в трусиках и лифчике без бретелек. Прикусив нижнюю губу, она мысленно проклинала теплое возбуждение, поднимающееся по внутренней стороне ее бедер. Боже, она была напряжена сегодня вечером. Каждый дюйм ее плоти был чувствительным и беспокойным.

Голодным. Прежде чем она смогла остановить себя, Рози снова надела туфли на высоких каблуках, не в силах подавить трепет удовольствия, которое ощущала, будучи одетой так вызывающе. Игнорируя свой вопящий здравый смысл, она схватила телефон и позвонила мужу.

— Рози.

Она прикрыла нижнюю половину телефона и сделай дрожащий выдох. Боже мой. Одно слово из его уст заставило влагу распространиться по ее нижнему белью, отправив ее нервные окончания в хаос.

— Привет, Доминик. — На заднем плане она могла слышать знакомое скольжение карниза для штор в их гостиной. — Я не снаружи.

Разочарование чувствовалось в отсутствии ответа. Что, если бы он нашел ее, идущей по кирпичной дорожке? Он бы уже расстегивал штаны, снимал рубашку, чтобы показать все эти отточенные и закаленные мышцы.

— Итак — Рози облизнула губы, согнув пальцы ног на высоких каблуках.

— Позволь мне прояснить кое-что — выдохнула она. — Сначала ты приносишь мое пальто в дом Бетани. Теперь я узнаю, что ты платил охраннику, чтобы он присматривал за мной?

— Джо должен был сохранить это между нами.

— Доминик… — Она покачала головой, — разве ты не думаешь, что мне понравилось бы это знать?

Его низкий, уклончивый рокот достиг ее уха.

— Ты итак должна считать, что я делаю все возможное, чтобы обеспечить твою безопасность.

Ее смех звучал ошеломленно.

— Но это заставило бы меня чувствовать себя особенной. Это сказало бы мне, что я особенная для тебя.

Прижав телефон к уху она легла на кровать и провела легкими кончиками пальцев по пупку.

— Очень похоже на твое письмо.

Ее тело может быть протестовало против того, что она не пошла навестить своего мужа сегодня вечером, но ее мозг признавал, насколько важно для них поговорить. Вот так. Так что, хотя было трудно срывать пластыри, она заставила себя сделать это.

— Твое письмо заставило меня почувствовать, что это прежняя я. Я прочитала его три раза.

В близости его дыхания что-то изменилось, как будто он убрал телефон. Он вернулся почти так же быстро.

— Я не был уверен, что все сделал правильно.

— Что ты надеялся сделать этим письмом?

— Честно? Я хотел, чтобы это заставило тебя вернуться домой.

Грубость его голоса заставила ее горло временно сжаться.

— Разве ты не согласен, что есть вещи, которые мы должны уладить, прежде чем это произойдет?

Он прочистил горло и на мгновение замолчал.

— Ты даже не могла смотреть мне в глаза в течение десяти чертовых секунд, Рози. Я знаю, что у нас сейчас есть большие проблемы.

Возможно, их брак замер, но она знала этого человека лучше, чем кто-либо. Достаточно, чтобы знать, что он держался за него, возможно, даже одержим им. Должна ли она была быть более чувствительной к этому?

— Мне жаль. Я все еще не уверена, что произошло в тот момент.

— Я ненавижу это. — Она услышала, как он сглотнул. — Я хочу, чтобы моя жена была дома. Мы можем разобраться во всем прямо здесь. Нам не нужно расставаться.

— Ты хочешь, чтобы я вернулась, потому что я твоя жена и я должна быть там? Или ты скучаешь по Рози?

Ее грудь поднялась и опустилась.

— Ты можешь себе представить, как трудно поверить, что ты хочешь, чтобы я была дома, когда ты, казалось, едва замечал, что я была там раньше?

В его смехе не было веселья.

— Иисус Христос. Если бы ты только знала.

— Скажи мне. Как я могу что-либо знать, если ты не разговариваешь со мной? — Она закрыла глаза и выровняла дыхание. — Мы можем начать с простого. Даже если ты расскажешь мне о своем дне, это будет так много значить для меня. Разные мелочи.

На другом конце провода скрипнула половица, и она точно знала, в какой части дома он находится. Коридор. Прямо перед их совместными фотографиями. Выпуск старшей школы, день его первого назначения, на ступеньках здания суда в день их свадьбы, Доминик смотрит серьезный, с рукой, обернутой вокруг ее талии, притягивая ее к себе. Она стояла на том же месте тысячи раз, прислушиваясь к отголоска прошлого, желая, чтобы они перенеслись в будущее.

— Стивен нанял нового парня. Уэс из Техаса. Он носит ковбойскую шляпу.

— Серьезно?

— Это правда. Бетани не упоминала о нем?

— Нет, но на ней ее сверхпрочная маска. Она достается из морозилки только тогда, когда у нее мега-стресс.

— Поверь мне, это он причина. — Она услышала скрип оправляемой рамы. — Можно ожидать, что он станет темой обсуждения на предстоящем собрании Лиги ”Только мы"".

То же ощущение, которое она испытала на парковке торгового центра, вернулось. Это чувство полноты, обоснованности. Разговор с Домиником, его слова напомнили ей, кем она была, когда разговаривала с ним, когда это было не таким уж редким событием, а постоянным. Это вернуло ей то самое оптимистичное состояние ума. Делало ее свободной, легкой и пробудило каждую клеточку ее тела, от кончиков грудей до нежной плоти между бедер. Прежде чем она подумала о своих действиях, Рози скользнула пальцами за пояс трусиков, проводя средним пальцем по влажности, которую Доминик создал своим голосом. Его слова.

— Хм… — Она вздрогнула, когда кончик ее пальца задел ее клитор. — Что-нибудь еще?

Дыхание Доминика прервалось.

— Что ты… Что делаешь?

— Ничего, — сказала она слишком быстро.

— Где ты?

— В доме Бетани.

— Где ты в доме?

— Лежу на кровати, — прохрипела она.

— Черт, Рози. Я так и знал. — У нее перехватило дыхание от звука удара его кулака в их стену в коридоре.

— Я знал это. Ты думаешь, я не знаю, когда твоя киска мокрая?

Это было ошибкой. Они еще не были на достаточно твердой почве. Насколько она знала, терапевт посчитал бы секс по телефону нарушением своих правил и она не хотела все испортить.

Войдя в кабинет Арми, она была готова пройти все четыре сеанса, только чтобы знать, что пыталась. Но сейчас? Попытка казалась реальным вариантом. Доминик участвовал в этом. И казалось, что каждый день, когда они были врозь, она узнавала о нем что-то новое. Так что да. Она не хотела делать что-либо, что могло бы поставить под угрозу тот небольшой прогресс, которого они достигли.

— Я пойду.

— Если ты повесишь трубку, сладкая девочка, я вышибу дверь Бетани, чтобы добраться до тебя, — прорычал Доминик, эта доминирующая сторона, которую она так хорошо знала, вышла на сцену. — Когда ты так горячо дразнишь меня, я найду способ заставить тебя кончить. Не так ли?

— Да, — захныкала она, добавляя второй кончик пальца и потирая клитор медленными, неторопливыми кругами. — Ты можешь.

— Ты хочешь поговорить, Рози? Давай поговорим.

Она услышала, как его ремень упал на пол, пряжка щелкнула по дереву и влага потекла между ее бедер.

— За исключением прошлой недели, ты обычно приходишь домой и сразу идешь в спальню. Раздеваешься до стрингов и притворяешься, что ты случайно оставила дверь приоткрытой. Но ты знаешь. Ты знаешь, что я наблюдаю за тобой и возбуждаюсь. Христос.

Он проворчал проклятие и Рози поняла, что он сжал кулак вокруг своей эрекции, представила, как его покрытые татуировками костяшки пальцев поглаживают вверх и вниз этот толстый столб плоти.

— Я должен был догадаться, что что-то не так, когда ты сняла свои высокие каблуки у двери. Ты обычно оставляешь их по вторникам вечером, не так ли? Это самое последнее, что снимается, когда я трахаю тебя, не так ли?

Рози бросила взгляд на ее извивающееся тело, груди, вываливающиеся из лифчика, трусики, скрывающие ее движущиеся пальцы, заканчивающиеся острой черной кожей, обтягивающей ее ноги.

— Я надела их прямо сейчас.

— Рози, — он издал сдавленный звук, и она услышала, как темп его ударов ускорился. — Если бы ты была здесь, они бы уже были на полу. Ты никогда не можешь удержать их на себе, когда я толкаюсь в тебя, не так ли? Когда я вхожу в тебя глубоко, твои ноги не могут оставаться на месте и эти туфли седьмого размера падают на пол быстрее, чем твои трусики.

Если и был один факт, который был бесконечно правдив в отношении ее мужа, так это то, что у него не было проблем с тем, чтобы говорить без обиняков, когда они были в таком состоянии. Каким бы сдержанным в общении он не был обычно, сейчас все испарилось, и чистый, грубый секс тек прямо с его языка. Она жаждала его грязи. Это было постоянным между ними.

Его одержимость ее телом была единственной вещью, на которую она могла рассчитывать на сто процентов. Но сегодня вечером? Сегодня вечером, после того, как я прочитала его письмо, поговорила с ним, грязь Доминика была еще более желаемой. Внутренняя сторона ее бедер была покрыта доказательством этого. Ей хотелось почувствовать тот слабый табачный аромат, который он разносил повсюду. Тот, против которого, он думал, что она возражала, но она на самом деле жаждала. Ее сердцебиение эхом отдавалось в ушах, а бедра выгибались, кружились, выгибались, два пальца, используя обильную влагу, массировали ее набухающий клитор.

— Доминик, — выдохнула она, чувствуя, как ее стенки дрожат, чтобы ускорить, это низкое гудение в ее животе, переходящее в высшую точку наслаждения. — Я хочу, чтобы ты кончил.

— Точно? Я уже начинаю сомневаться. — Он застонал, и Рози прикусила губу, слушая влажные удары мужского кулака по плоти, раздающиеся на другом конце города и в ее ухе одновременно. Послышался звон кроватных пружин, звук до боли знакомый.

— Я в нашей комнате, сладкая девочка. Стою на коленях на твоей стороне кровати. Я представляю тебя передо мной с широко раздвинутыми бедрами.

Рози перевернулась на живот и застонала в матрас. С этими эротическими образами в голове, Доминик ублажает себя на их кровати, пока она позирует перед ним, Рози надавила на пальцы, качая бедрами и одновременно потирая вверх и назад.