Люби ее или потеряй ее

Глава одиннадцатая

Когда Доминик пришел на их второй прием к терапевту, Рози уже была в кабинете, ее кожа отливала фиолетовым светом лавовой лампы. Сегодня был особенно грязный день на работе, поэтому он случайно заехал домой, чтобы принять душ и переодеться, но, к сожалению, из-за этого решения он опоздал на три минуты. Он изучал ее лицо, когда вошел в кабинет, и был удивлен, когда она, казалось, почувствовала облегчение от его появления. Неужели она действительно думала, что он сбежит?

Каждый прошедший день придавал ему еще больше решимости исправить то, что было сломано, любыми средствами. Прошлой ночью, когда ее имя высветилось на экране его мобильного телефона, мир вокруг него снова пришел в движение. То же самое произошло и сейчас. Находясь рядом со своей женой, он одновременно улаживал хаос в своей крови и возбуждал в ней похоть. Он чертовски хорошо знал, что они были на терапии, чтобы поговорить, но скажи это своему избытку тестостерона. Он был на грани безумия с тех пор, как заставил Рози кончить по телефону, закрыв глаза и пытаясь вызвать в воображении ее вкус в самые неожиданные моменты. Как во время инспекции фундамента в тот день.

Сосредоточься.

— Я был весь в цементном растворе, — пробормотал он, присаживаясь рядом с ней на пол в крепости подушек, не в силах удержаться от того, чтобы не насладиться ее видом. Боже, она всегда выглядела чертовски фантастически, но после нескольких дней вдали от нее? То, как она изгибалась, вызывало у него головокружение. Его взгляд жадно пробежался по соединению ее бедер, поднялся вверх по животу и прильнул к груди. — Я не хотел приходить грязным.

— Мог бы одурачить меня, — прошептала она, широко раскрыв глаза. — Доминик.

Издав низкий горловой звук, он повернулся к Арми, который наблюдал за ними с беззастенчивым весельем.

— Я вижу, ты серьезно относишься к правилам.

Стиснув зубы, Доминик скрестил руки на груди и откинулся назад рядом с Рози. Возможно, он начал видеть пользу в этих сеансах, особенно после того, как услышал, как Рози понравилось его письмо, но это не означало, что он перестал хотеть просто побыть с ней наедине. Ей нужны были слова. Теперь он понял это и собирался работать над этим. Что еще они могли бы уладить?

Арми хлопнул в ладоши.

— Смех. Нам всем это нужно. — Он обменялся задумчивым взглядом с Рози и Домиником. — Во время нашего первого сеанса, Доминик, ты казался почти испуганным, когда Рози засмеялась, что говорит мне о том, что прошло много времени с тех пор, как ты смеялся рядом с ней. — Арми поднял бровь, глядя на Рози. — Ты бы согласилась с этим?

Рози опустила голову, но кивнула, послав Доминику почти извиняющийся взгляд.

Его внутренности сжались.

— Вы раньше смеялись вместе?

— Все время, — пробормотала Рози. — Он обычно делал эту штуку, когда он вдувал воздух мне в шею и делал что-то вроде…

— Звук пердежа? — Арми подсказал.

У Рози вырвался смешок.

— Да. Или он рассказывал мне истории о своих родителях. Или о людях, с которыми работал, и об их привычках. — Ее взгляд смягчился. — Когда мы учились в старшей школе, он рисовал эскизы наших нелюбимых учителей, тонущих в зыбучих песках или преследуемых козой, и оставлял их в моем шкафчике. Да. Мы все время смеялись.

— А как насчет тебя, Доминик? Рози заставляла тебя рассмеяться?

— Конечно, — сказал он, встретившись с ней взглядом на недостаточно долгое мгновение. — Она может озвучивать Миньонов. Знаешь, маленькие желтые парни из мультфильма ”Гадкий я"? — Его губа дернулась. — Это, наверное, было моим любимым. Она озвучивала меня, когда у меня был дерьмовый день.

Он поймал легкую, напоминающую улыбку Рози, и его сердце пропустило удар. Его рука чесалась протянуть руку, чтобы провести по изгибу ее рта подушечкой большого пальца, но Арми отвлек его, вытащив из-за спины огромный пакет с зефиром и помахав им в воздухе.

— Кто хочет поиграть в Чабби Банни?

Рози протяжно и тихо присвистнула.

— Это принимает неожиданный поворот.

— Послушайте меня. — Арми разорвал пакет и отправил в рот один из очень больших маршмеллоу, разговаривая при этом. — Мы накапливаем обиду на наших близких. Иногда мы даже не осознаем этого. Но они становятся настолько сильными, что мешают нам вспомнить, что нам нравилось в наших партнерах в первую очередь. Возможно, один или оба больше не хотят доставлять своей второй половинке удовольствие, демонстрировать свое веселье, поэтому другой человек перестает пытаться. И смех затихает. — Арми передал Рози пакет, что было хорошим ходом, учитывая, что Доминик сразу же вернул бы его обратно.

— Мы можем исправить это, посмеявшись над собой. Если мы на мгновение перестанем относиться к себе так серьезно, наш партнер может сделать то же самое. В смехе есть расслабление и принятие. Это лекарство от обиды.

Доминик не стал бы лгать. Он по-прежнему скептически относился к терапии и к этому терапевту в частности. Когда-то давно он, возможно, набил бы себе щеки зефиром, чтобы рассмешить Рози, но идея сделать это сейчас, перед почти незнакомым человеком, была настолько далека от его зоны комфорта, что это было даже не смешно. Упражнение также казалось… неадекватным. Он не хотел маленьких шагов, он хотел, чтобы она вернулась. Хотел, чтобы все было исправлено прямо сейчас.

— Рози, я вижу, что твой муж несколько колеблется, что, честно говоря, меня шокирует. Почему бы тебе не начать?

Она медленно выдохнула.

— Так просто… запихнуть за щеки?

— И говори, как миньон. Да.

С маршмеллоу в руке Рози широко раскрытыми глазами посмотрела на Доминика.

— Если ты скажешь, что я же тебе говорил, я засуну их совсем в другое место.

Доминик прижал кулак ко рту, чтобы сдержать вырвавшийся смешок. Черт возьми, он любил ее такой дерзкой. Этот свет в ее глазах заставил его кровь закипеть.

— Я бы не стал.

Рози скептически хмыкнула и принялась изучать белые сладкие кондитерские изделия. Ее плечи расправились, и она села прямее, пряча их за щеки, одну за другой. Затем она посмотрела на Доминика с гордо поднятым подбородком и сказала:

— Банан.

Смех вырвался из него, как гелий из лопнувшего воздушного шарика. Его зрение затуманилось от веселых слез, горло болело от чистой силы его веселья. Самое невероятное произошло, когда он смеялся, Рози присоединилась к нему, выглядя нелепо и очаровательно со своими пухлыми щеками.

— Доминик, — сказал Арми с юмором в голосе. — Хотел бы ты тоже это сделать?

Смех Доминика перешел в стон. Однако он не мог оставить ее в подвешенном состоянии. Покачав головой жене, он взял пакет и положил за щеки в общей сложности шесть маршмеллоу.

— Доктор Нефарио, — сказал он, стараясь произвести наилучший вариант Грю, хотя его плохой немецкий акцент был настолько искажен, что с таким же успехом он мог говорить в подушку. — Приготовьте торпеду.

Слова с "П" были плохим выбором.

Доминик едва успел прикрыть рот, чтобы поймать слюну, и голова Рози откинулась назад от смеха. Арми мог бы присоединиться к ней в своем собственном беззвучном смехе, но Доминик был слишком занят, наблюдая за удовольствием своей жены, чтобы подтвердить это.

Боже, она была так прекрасна, когда была счастлива. И он сделал ее такой, играя в Чабби Банни. Не отдавая ей свою зарплату. Не работая сверхурочно. Просто оставаясь самим собой. Или, скорее, таким, каким он был, когда они полюбили друг друга. Парень, которому нечего было предложить.

Он все еще размышлял над смыслом этого, когда Арми прервал его размышления.

— Давай поговорим о домашнем задании Доминика. — Арми кивнул в его сторону, сложив пальцы домиком. — Ты написал ей письмо, Доминик?

— Да. — Он закатил глаза, когда понял, что зефир все еще был у него во рту, и все они должны были сидеть там, пока он жевал и глотал, Рози делала то же самое с затяжным юмором в ее великолепных глазах. — Похоже, ей понравилось письмо.

— Мне понравилось.

Доминик сохранял невозмутимое выражение лица, но эти три слова заставили его почувствовать себя запыхавшимся, как будто он только что закончил гонку.

Арми обменялся с ними улыбкой.

— О чем он писал?

— Возвращение домой. Наш танец на выпускном вечере, но… это было нечто большее. Там были все эти детали, и я… — Рози сделала паузу, теребя пальцами подол своей черно-белой шерстяной юбки, одной из его любимых, потому что она, казалось, согревала ее. — Я могла видеть в его словах доказательство того, что он чувствовал ко мне. Как будто я была… Я не знаю. Может быть, желанна? Я помню, что раньше тоже так думала о себе.

— Раньше? — Доминик повернулся, чтобы изучить ее, эти слова пронеслись у него в голове, как выпущенные пули. — Ты не думаешь, что я хочу тебя, Рози?

— В последнее время я так и делаю, — прошептала она. — Все эти приятные вещи, которые я продолжаю узнавать, ты делаешь за моей спиной. — Она облизнула губы. — В прошлый раз, когда мы были здесь, я узнала, что ты выражаешь свою признательность мне поступками, и теперь, когда я знаю о них… да, я снова начинаю чувствовать себя желанной. Но те слова, были важнее всего на свете. Мне очень понравилось их читать.

— Я напишу тебе еще, если ты вернешься домой.

Рози выдохнула.

— Мы все время возвращаемся к этому, — сказала она Арми. — Не могли бы вы, пожалуйста, сказать ему, что я пока не могу вернуться домой?

— Он сидит прямо здесь, — терпеливо сказал Арми. — Ты скажи ему.

— Я говорила.

Арми изучал их.

— Давайте вернемся к этому позже. Я хочу обсудить то, что ты сказала, Рози, о делах, которые Доминик совершает за твоей спиной. Что ты имела в виду?

— Ну, он принес мое пальто в дом, где я остановилась. В ту ночь, когда он оставил письмо на ветровом стекле моей машины, я узнала, что он тайком платил охраннику на моей работе, чтобы тот защищал меня.

— Интересно. — Арми постучал пальцами по губам. — Доминик, ты здесь, чтобы принять на себя ответственность за свою роль в этих отношениях. Это требует большого мужества. Почему бы не взять на себя ответственность как за хорошее, так и за плохое?

В животе Доминика начала образовываться пустота.

— Я начинаю уставать от того, что мне задают этот вопрос.

— Ты, кажется, не устал от этого. Надеюсь, ты не возражаешь, если я скажу, что ты выглядишь взволнованным.

— Потому что это ерунда. Ничего не стоит принести пальто или заплатить охраннику, — сказал Доминик намного громче, чем намеревался. — Я все мог бы сделать лучше. Кто-нибудь другой справился бы лучше.

— Что?

Доминик понял, что Рози смотрит на него, нахмурив лоб, и закрыл рот, прокручивая в голове то, что он сказал, и ища способ объясниться. Но он не мог найти, что сказать, из-за путаницы в голове. Как будто два провода под напряжением случайно соприкоснулись.

— Мы можем двигаться дальше? — спросил он, чувствуя себя неловко из-за того, что его признание в собственной неуверенности вызвало в комнате смятение. Какого черта он вообще это сказал? Рози нужен был сильный мужчина. Морально и физически. Не из тех, кто беспокоится. — Я хочу знать, что происходит с моей женой.

Арми скрестил ноги.