Горец-изгнанник

Но особенно удивляли ее глаза. Кристально чистые и синие как небо, широко поставленные, под изогнутыми бровями, будто выписанными искусной рукой. Она казалась такой хрупкой, но он знал, что это обманчивое впечатление. Она гораздо сильнее, чем кажется.

Патрик не мог понять, как это до сих пор никто не покорил ее сердце, и гадал, не ошибается ли он насчет ее — может, Элизабет сама не торопилась выходить замуж? Он высказал свои мысли вслух.

— Как случилось, что вы до сих пор не замужем?

Она смутилась, покраснела и выглядела беззащитной. Именно беззащитность и привлекла его вначале, вызвав у него желание защитить ее и держать в своих объятиях.

Та самая беззащитность, которой он теперь намерен воспользоваться.

Патрик похолодел. Сосредоточившись на плане возврата земли своему клану, он упустил из виду, чем это обернется для Лиззи. Просто он не знал, когда ее чувства стали так важны для него — но это было так.

Его обман ранит ее.

Возможно, ему придется открыться ей. Но Патрик понимал: стоит ей узнать, почему он решился жениться на ней, это ранит ее еще больнее. Она никогда его не простит.

Лиззи остановилась и повернула к нему лицо; улыбка играла на ее губах, и он почувствовал себя ослом за то, что пробудил в ней болезненные воспоминания.

— Недостатка в попытках не было. Меня удивляет, что вы не слышали о моих горестных историях с замужеством. Или, точнее сказать, — с помолвками.

Он пожал плечами, несмотря на то что знал о них хорошо. Это и стало причиной, почему он здесь.

— Возможно, слышал что-то.

Она вздохнула, набрала в грудь воздуху.

— Мой кузен устраивал для меня три помолвки, но ни одна из них не закончилась замужеством.

— Мне жаль. — Он положил ладонь на ее руку, и было непонятно, кого больше смутил этот жест.

— А мне — нет. Все к лучшему.

— И нет никого, за кого вы хотели бы выйти замуж? Она заколебалась.

— Возможно, однажды, но это было так давно. — Улыбка исчезла с ее лица — очевидно, воспоминания доставили ей боль.

Патрик ощутил гнев и прилив чего-то, что можно назвать только ревностью. Если бы Монтгомери уже не расплатился за свои грехи, Патрику доставило бы удовольствие заставить его сделать это.

— В любом случае, — продолжила она, — скоро это будет исправлено.

Патрик снова вспомнил о своем плане. С наигранным равнодушием он спросил:

— Что вы хотите этим сказать?

— Когда на нас напали, я направлялась в Данун, чтобы обсудить эту тему с моим кузеном.

— Он устроит другой брак? Она пожала плечами:

— Пока еще не все ясно, но мой брат сообщил, что этим занимаются.

Хорошо. Она еще не решила выйти замуж за сына Гленорхи. Если что он и узнал о Элизабет Кэмпбелл за время их короткого знакомства, так это то, что она очень серьезно относится к своему долгу. Ему было бы гораздо труднее убедить ее бежать с ним, если бы она уже согласилась на предложенную ее кузеном партию.

— Вы знаете этого человека?

Она кивнула.

— И он вам подходит?

Она потеребила браслет на запястье.

— Я не так хорошо его знаю, — уклонилась она от ответа. — Но мой кузен никогда не стал бы заставлять меня выйти замуж за человека, которого я терпеть не могу.

Он подошел поближе к ней. Нежный цветочный аромат от ее волос на солнце стал сильнее, туманил голову.

— А разве замуж выходят не по любви?

Она не смотрела на него, и он почувствовал, как она нервничает.

— Надеюсь, со временем я смогу полюбить своего мужа. Он засмеялся.

— Все не так просто. Влечение и любовь насильно не возникают.

На щеках у нее вспыхнули красные пятна.

— Может быть, я не так искушена в таких делах, как вы, но вам не следует смеяться надо мной.

Он успокоился, поняв, что задел чувствительную струну. Тот случай в Инверери оставил глубокий след. — Я и не собирался.

— Нет? Не всем же Бог дат такое лицо, как у вас.

Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.

— Могу заверить вас, миледи, ваше лицо мне очень нравится. Но то, что возникло между нами, важнее красоты лица.

— Между нами ничего нет, — сказала она, глядя ему в глаза. — И быть не может.

Лиззи попыталась отвернуться, но он прижал ее к своей груди. Она была такая маленькая и нежная, и когда все эти женские округлости прижались к нему, он едва удержался, чтобы не застонать.

— Вы так в этом уверены? — Ему не пришлось изображать хриплый от страсти голос. Он провел пальцем по ее щеке. Глаза у нее расширились, но она не двинулась с места. — Если между нами ничего нет, тогда почему ваше сердце трепещет как крылышко бабочки? — Его большой палец коснулся бархатной нижней губы. — Почему вы так часто дышите? — Он взял ее за подбородок и наклонил голову. — И почему ваши губы открываются для меня?

Он спешит, но ему было все равно. Он поцеловал ее, сначала нежно. Нежное касание губ, от которого в груди у него сжалось так, что стало горячо. Господи, какая же она сладкая. Невинная овечка для волка.

Он никогда не думал, что такая девушка может принадлежать ему.

Может, она и нужна ему, чтобы вернуть землю, но нельзя отрицать, что он хочет ее для себя, для своего счастья.

Сознание этого злило его. Лучше бы ему не осложнять возврат земли и месть своими личными желаниями. Это только приведет к неприятностям.

Он поднял голову и заглянул ей в глаза, увидев там удивление и страсть, мерцающие в кристальной глубине. Он дал ей возможность остановить его. Оттолкнуть. Отказать в поцелуе. Сказать, что он ошибается.

Но вместо этого она вся таяла, прижавшись к нему, обвив руками его шею, молча уступая.

На это раз он не стал сдерживаться. Страсть, голод, похоть — все это больше невозможно было сдерживать.

Она будет принадлежать ему, даже если этого пока не знает. * * *

Сердце Лиззи сильно билось. Легкое касание его губ разожгло тлевший в ней огонь.

Она ощущала его вкус на своих губах — пряный привкус, от которого сердце замерло в предвкушении.

«Он хочет меня».

Дрожь пробежала по ней, теплая… приятно теплая. Мерцающее трепещущее желание, грозившее затопить ее добрые намерения. Неужели она полностью во власти влечения? Но она чувствовала что-то еще. Что-то сильное и настоящее.

Его губы были так близко.

Она должна его остановить. Она знала, как опасно играть с огнем. Но она слаба. Слишком слаба, чтобы устоять против странного притяжения, тяжести, расслабленности, от которой ее тело стало мягким и податливым.

Желание заразительно. Это слишком приятное чувство. Лиззи прерывисто задышала, почувствовав его теплое дыхание на своей коже. Его рот был в мучительной близости, но Патрик не спешил, давал ей время. Слишком много времени. Ей не хотелось думать, ей хотелось чувствовать. Взять наслаждение, которое он ей предлагал, без раздумий о последствиях.

Желание боролось с холодной жестокой реальностью. Это неправильно. Ситуация невероятная. Охранник не подходит для нее. Ее кузен и братья ждут от нее брака с вождем, лэрдом мужчиной, который поможет укрепить превосходство клана Кэмпбеллов. Не предает ли она своих сородичей?

Но тело ее не слушалось. Ее руки обхватили его шею, молча приглашая взять то, что он хочет. Отдаться тому огню, что вспыхнул между ними с самого начала.

Хоть на миг, молила она. Только один поцелуй. С того самого дня в спальне кузена она почти не могла думать ни о чем другом. Потом она выполнит свой долг. Но сначала нужно узнать, на что это похоже, когда его губы на ее губах, испытать вкус его страсти — этого мужчины, при одном взгляде на которого у нее слабеют колени. С самого начала этот могучий воин интриговал ее. Она просто удовлетворила бы свое любопытство, вот и все.

И вот их губы соединились. Каждое нервное окончание взорвалось в потоке чистого наслаждения. Важно было только необыкновенное ощущение его бархатных губ, растворение в тепле и страсти. Его губы овладевают ее губами. Их дыхание сливается.

Господи, это было даже лучше, чем она себе воображала.

Ее телу до боли хотелось, чтобы он коснулся ее. Лиззи тонула в море наслаждения.

Ее рот открылся навстречу ему, и он тяжело задышал. И целовал ее так страстно, словно боялся, что она вот-вот исчезнет навсегда. Он запустил пальцы в ее волосы, обхватил ее затылок, все плотнее прижимая ее рот к своему, как будто собирался поглотить ее медленно и полностью. Без остатка.

Его язык проникал в ее рот медленными толчками, разжигая в ней голод, который одолевал все доводы рассудка.

Она сразу же поняла свою ошибку. Страсть, бурлившая в ее крови, была не похожа ни на что, испытанное раньше. С Джоном она чувствовала лишь девичье любопытство: мол, как это все происходит, о чем так много говорят. С Патриком, она чувствовала, все будет совсем иначе. Лиззи начинала сознавать, что нуждается в нем, как голодный путник в хлебе насущном.

Ей хотелось быть как можно ближе к нему, чтобы их тела слилось, чтобы он был глубоко в ней, заполнял ее и выкрикивал ее имя. Любил ее.

Лиззи почувствовала, как он отстранился, оберегая ее невинность. Как она могла сказать ему, что этого делать не нужно?

Она поцеловала его в ответ, скользнув языком во влажный жар его рта.

Он застонал и поцеловал ее еще крепче, плотнее прижимая ее тело к себе, пока не показалось, будто она слилась с ним. Грудь к груди. Бедро к бедру. Мягкий изгиб к твердому граниту. Он стиснул ее между своих ног, так что она могла чувствовать тяжесть его мужского естества, прижатого к ней.

Боже, какое же оно большое — как и он весь, — твердое как скала. Томительные ощущения возникли где-то внизу ее живота. Какая же она порочная — хочет ощутить каждый дюйм его тела. Чувствовать его глубоко в себе. Быть связанной с ним самым примитивным, таким естественным и прекрасным способом.

Ее тело стало влажным от желания. Она шире раскрыла рот, ее язык в сумасшедшем ритме кружил вокруг его языка. Его губы прижимались к ее губам все более требовательно, его жесткая щетина царапала нежную кожу вокруг ее рта, пока кожу не стало пощипывать.

Конечно, воспитанный человек, джентльмен не целует с такой откровенной страстью. Патрик Мюррей был греховно земным человеком и не боялся показать ей глубину своего желания.

Он накрыл ее грудь своей большой ладонью, и она выгнула дугой спину, вжимаясь в твердый изгиб его ладони. Он провел ртом вниз по ее шее и горлу, оставляя влажные горячие поцелуи на ее пылающей коже, а его рука нежно сжимала ее грудь. От его прерывистого дыхания на ее влажной коже Лиззи задрожала.

Она чувствовала, что он теряет контроль над собой. Ощущала, как плавные размеренные движения превращаются в резкие, нетерпеливые. Его руки были у нее на спине, на ее губах, на ее ягодицах. Он поднимал ее, и она терлась бедрами об него, пока это не заставило ее задрожать от желания. Она застонала, хватая его за плечи, чтобы удержаться, когда ее тело терзала отчаянная дрожь.

Она часто дышала. Сердце колотилось.

Он снова поцеловал ее, горячо и страстно. Его пальцы в ее волосах. Его язык глубоко в ее рту, Он целовал ее, пока голова у нее не закружилась. Пока колени не ослабели. Пока она не смогла думать ни о чем, кроме того, чтобы упасть на землю и почувствовать тяжесть его твердого мускулистого тела на себе.