Горец-изгнанник

Глава 9

Когда солнце достигло зенита на летнем небе и дни начали сокращаться в своем неуклонном стремлении к осени, Лиззи стала гадать, не забыла ли семья о ней.

Все было спокойно — слишком спокойно.

Помимо короткой записки от кузена, в которой он выражал свою радость по поводу ее хорошего самочувствия после нападения и клялся отомстить за тот инцидент, она не слышала ничего больше из Дануна.

Благодаря длительному молчанию родных было легче забыть о видах на ее будущее и мечтать о других вещах.

У нее нет причины расстраиваться из-за того, что Патрик Мюррей искал развлечения на стороне, но она продолжала маяться, живо представляя Патрика в объятиях другой девицы всякий раз, как он уходил в деревню. Эти картины терзали ей сердце.

Сначала она старалась избегать Патрика. Всякий раз, когда он смотрел на нее, Лиззи отводила глаза, в груди у нее все сжималось. Но если их взгляды все-таки встречались, она могла бы поклясться, что видела в его глазах боль, которая отражала, как в зеркале, ее собственную.

Патрик сам назначил себя ее личным охранником, и она привыкла, что он всегда рядом. При любой возможности он оказывался поблизости, а если не мог этого сделать, то следил за ней внимательным, загадочным взглядом. За обедом, в саду, во дворе — всюду он был с ней. Он вторгся в ее дом, в ее мысли, в ее сны.

Она даже не поняла, как это произошло, но с течением времени между ними естественным образом сложились тесные отношения. По утрам, когда она занималась своими ежедневными обязанностями в замке, он ездил верхом или охотился с другими охранниками. Когда она ухаживала за садом, он практиковался в боевом искусстве во дворе замка, часто прерываясь для того, чтобы перекинуться с ней парой слов или поднести корзину. Если она выходила за ворота замка, отправляясь навестить Элис или покататься верхом, он неизбежно оказывался в группе, сопровождавшей ее.

Его внимательность к ней была, конечно, замечена, но никак не обсуждалась. Ее брат оставил указания, чтобы ее хорошо охраняли, а Дониан, который уже поправился, доверял опытному воину почти так же, как и она сама.

Лиззи встревожило, когда она поняла, как сильно привыкла к его постоянному присутствию.

И все-таки во многих отношениях он оставался для нее такой же загадкой, как и в тот день, когда она впервые встретила его. Он выглядел спокойнее, но временами у него появлялся отсутствующий взгляд, и она знала, что он вспоминает свое прошлое.

Эта тема была для него очень больной, или есть другая причина для его скрытности? Лиззи оставалось только гадать, что он может скрывать. Что-то с ним было не так. Слишком он сдержан. Всегда старательно скрывает свои эмоции. Может, она просто не привыкла постоянно находиться в окружении охранников?

Иногда его присутствие начинало ее раздражать. Лиззи не знала, на кого она сердится больше: на себя — за то, что желает его, или на него — за то, что так настойчиво ищет сближения.

Лиззи была неглупа и понимала, чего он добивается. Но зачем? С какой целью?

Она вытерла лоб под широкополой шляпой и встала, нетвердо держась на ногах после долгого стояния на коленях на жарком солнце. Хотя к западу от замка был маленький огород, большую часть своего времени она проводила в английском — любимом — парке на террасах к югу от замка. Сегодня, вместо того чтобы прогуливаться по садам, она пропалывала сорняки.

Когда она шла мимо скалы, известной как скала Джона Нокса, потому что тот полвека назад останавливался в замке Кэмпбелл, и вверх по тропе к внутреннему двору, она не поднимала глаз от земли и камней под ногами, стараясь не смотреть на упражняющихся воинов.

Она уже была почти в безопасности, в замке, когда большая тень пересекла ее путь. И не глядя, она уже знала, кто стоит перед ней.

— Вы сегодня после обеда поедете казаться верхом, как всегда?

Стиснув зубы и заставляя себя сохранять спокойствие, она подняла глаза… и у нее перехватило дыхание. Она ничего не могла с этим поделать.

Грудь. Она видела только эту грудь, крепкую словно скала. Загорелая блестящая грудь, мышцы словно из камня. Она не могла отвести взгляд, мгновенно загипнотизированная этой твердой — очень твердой — мужской статью. Его тело было натренировано до совершенства, как оружие, вроде меча, которым он владеет с таким мастерством. Оно создано для битвы… и женских фантазий.

Она стряхнула с себя оцепенение и отрезала:

— Нет.

Он шагнул к ней, и она ощутила жар его кожи, смешанный со знойным мужским запахом от тяжелой работы на солнце.

— Тогда прогулка? — Голос у него был низкий и хриплый, от него по спине у нее побежали мурашки. Жар нахлынул на нее как расплавленная лава.

Будь он проклят. Он нарочно мучает ее. Заставляет желать его. Прищурившись, она встретила взгляд его дьявольских зеленых глаз.

— Вы должны надевать рубашку, прежде чем обратиться к леди.

Негодяй имел наглость улыбнуться:

— Мои извинения. Это не пришло мне в голову — жара, и все такое. Если вас это смущает, я могу вернуться…

— Это меня не смущает! — завопила она как ненормальная, в которую он ее превращал. Что случилось с той спокойной, разумной женщиной, какой она была? Пытаясь подавить нарастающую истерику, Лиззи с трудом выдавила улыбку. — Мы же не хотим испугать служанок.

Он засмеялся и посмотрел на стайку любопытных девушек, слоняющихся без дела у колодца. Она тихо сказала:

— Если это все, то прошу прощения.

Лиззи попыталась пройти мимо него, но не рассчитала и уткнулась в эту пылающую жаром стену, его грудь.

Хотя они касались друг друга всего секунду, это было не важно. Эффект был такой же, как от пламени, поднесенного к сухой листве. Ее тело ожило; каждый нерв затрепетал желанием. Горячее, тяжелое волнение хлынуло по ее жилам. Поток глубокой ненасытной тоски по нему. Он схватил ее за плечи.

— Тпру. Осторожнее. Смотрите, куда идете. Тут много камней, можно споткнуться.

Лиззи почувствовала, как от возмущения у нее вспыхнули щеки. Возмущение перешло в злость при виде его понимающей улыбки. Руки сжались в кулаки.

— Под ноги мне попадаются очень большие камни, и если они не уберутся с моего пути, мне придется позаботиться о том, чтобы их убрали.

И с этими словами она резко развернулась и решительно зашагала к замку, намереваясь выплеснуть свой гнев на каком-нибудь особенно пыльном ковре.

Патрик, посмеиваясь, смотрел, как она уносится прочь с горящими глазами и пылающим лицом, колючая как репейник.

Какая девушка! Одухотворенная, страстная, прекрасная. Любой мужчина был бы счастлив рядом с такой. А уж оказаться с ней в постели…

Он понимал, что они оба хотят близости, но не мог бы сказать, кто из них страдает больше. Не знал он и того, как долго сможет еще терпеть.

Сколько еще она сможет противиться тому, что неизбежно произойдет?

Судя по ее сегодняшней реакции — недолго. Но ведь надо учитывать, что его брат тоже теряет терпение, и, по мере того как шли недели, становилось все труднее держать его в узде. Патрику повезло, что Грегор уехал в горы Ломонд, чтобы посмотреть, как дела у их сородичей, — но он вернется. Скоро. И что он ему скажет?

Помня об этом и закончив свои упражнения на этот день, Патрик помылся и отправился на поиски Лиззи.

Он задумался, какому из своих многочисленных дел она посвятила себя сегодня. Лиззи не только выполняла обычные обязанности хозяйки замка, такие как наблюдение за домашними слугами и многочисленными прядильщиками и ткачами, занятыми изготовлением одежды для ее сородичей, составление меню для трапез и присмотр за обучением детей, но и, когда кузен отсутствовал, была лэрдом, решая споры, проверяя счета и управляя делами замка. А кроме того, она присматривала за работой: к замку пристраивали зал и комнаты.

Ее семья слишком многого от нее требовала.

Прожив большую часть своей жизни в условиях, отнюдь не шикарных, Патрик удивлялся количеству работы и обязанностей, связанных с управлением замком. Наблюдая за ней в эти прошедшие недели, Патрик восхищался ею — больше, чем следовало. Он сурово сжал губы. Глядя на Лиззи, он все больше понимал, как плохо подготовлен к такой жизни, в том числе и к праву первородства, — в котором ему отказано. Что, черт возьми, известно ему о том, что надо делать лэрду? Как выполнять его обязанности?

Не найдя ее ни в кабинете, корпящей над пыльными бухгалтерскими книгами, ни в кладовых при кухне, обсуждающей с поваром меню на неделю, он направился на шум, производимый строителями.

К южной стене замка они пристраивали новый зал, а потом к нему — анфиладу комнат, протянувшуюся на восток. Строительство было почти завершено, и когда закончится — замок будет гораздо внушительнее, чем существующее здание с башней.

Услышав громкие голоса, он ускорил шаг. Наконец он нашел ее в одной из маленьких комнат в конце восточного крыла спорящей с человеком, которого он не узнал. Она стояла спиной и не заметила Патрика.

— Боюсь, за меньшие деньги это сделать невозможно, миледи. Цены на камень за последние месяцы подскочили.

— Как это может быть, если камень добывается в каменоломнях моего кузена?

— Добывать его трудно. Это работа непростая.

— И все-таки я не понимаю, что могло измениться, сэр. Так всегда было.

Он покачал головой с преувеличенным сожалением.

— Мне нужны деньги, чтобы покрыть свои расходы. Она помахала листом пергамента у него перед лицом.

— Но у нас есть соглашение. Он беспомощно пожал плечами.

— Обстоятельства изменились.

— Интересно, стали бы вы требовать больше денег, будь мой кузен здесь?

Патрик расслышал едва сдерживаемый гнев в ее голосе. Ничего ему так не хотелось, как схватить мужчину и швырнуть о стену за нахальство, но он не хотел вмешиваться. И не думал, что она обрадуется его помощи — не в этом случае по крайней мере. Лиззи в состоянии сама справиться с обязанностями, возложенными на нее. Конечно, при других обстоятельствах он разделил бы их с ней.

Поэтому он очень удивился, как и проситель денег, когда она неожиданно сказала:

— Очень хорошо.

Мужчина широко улыбнулся:

— Я рад, что вы поняли сложность ситуации. Когда я могу ждать денег?

— Никогда.

Лицо человека вытянулось.

— Что? Я, должно быть, не понял…

— Вы все поняли. Если не хотите выполнять условия соглашения, то вы и ваши люди могут собрать свои вещи и удалиться.

Патрик ухмыльнулся при виде ошеломленного лица мужчины.

— Но граф…

— Как вы заметили, его здесь сейчас нет. Он оставил меня. Я принимаю все решения. Можете быть уверены, что он поддержит меня, когда я все объясню.

Лицо мужчины помрачнело.

— В этом нет необходимости. — Очевидно, он недооценил противника. — Нет причины привлекать внимание графа к этому делу, Камень будет здесь, как договорились, к концу недели.

Он поспешил уйти и, проходя мимо, даже не взглянул на Патрика, — так торопился.

Как только он ушел, Лиззи глубоко вздохнула, устало опустив плечи. У нее сжалось сердце.

Зачем она это делает? Она слишком молода, чтобы затвориться в этом мрачном замке, с грузом обязанностей, которые ей не по силам. Ей полагалось бы блистать на балах, окруженной поклонниками, танцевать и радоваться жизни.