Маленькая проблема

Глава 14

Анна

В машине непривычно тихо. В этот раз Ярослав сел на заднее сиденье, уставившись в окно. На мой тихий вопрос "куда едем?" ничего не ответил, и я поняла, что он, скорее всего, даже не слышал — настолько углубился в свои мысли. Решив не испытывать судьбу и не задавать этот вопрос повторно, завожу двигатель и аккуратно выезжаю с парковки. Перед глазами до сих пор висит картина той неприятной сцены.

Через какое-то время его молчание начинает меня пугать. Он на себя жутко не похож в эти минуты, сильно уязвим, и меня это нервирует. Я не хочу открывать его новые для меня стороны, не хочу становиться ему ближе и сопереживать. Я хочу отгородиться от него глухой каменной стеной, ничего о нем не знать вообще, потому что этот мальчишка самый несносный человек, которого я знаю. Он доставал меня все это время, заставлял выполнять унизительные поручения, гонял по всему зданию, как собачонку. Но мое не самое лестное отношение к нему служило отличной защитой.

И все равно я сейчас пытливо смотрю в зеркало заднего вида, пытаясь поймать его взгляд. Пусть лучше съязвит или гневно отчитает, чем вот эта безразличная ко всему происходящему отстраненность.

— Ярослав Игоревич, куда мне ехать? — решаюсь я после того, как центр Москвы оказался позади.

Мне нужно было направление, иначе так могу и до самой Тулы упилить.

— Просто катайтесь по городу, Анна Владимировна, — равнодушно доносится с заднего сиденья.

На короткий миг, словно в стоп кадре наши с ним глаза встретились в зеркале заднего вида. Удивительно, но в серых глазах больше не наблюдалось ни шторма, ни грозы, лишь спокойная ровная гладь. Неожиданно. Я думала он рвет и мечет, как минимум. Я выдохнула с облегчением — значит с ним все в порядке, и мои услуги психотерапевта не требуются. Неосознанно опять смотрю на него.

— Думал горько поплакать, пока ты не видишь, да вот облом. Дыру на мне прожжешь, — беззлобно замечает юноша.

Его слова вызывают невольную улыбку.

— Я просто рада, что вы в полном порядке.

— А что есть "порядок"? — задает философский вопрос.

— Состояние, в котором вам комфортно, наверное. Когда мне было лет шестнадцать, моя мама часто говорила: "Если тебя протащат по грязи, все равно оставайся самой собой. В тебе слишком много сердечности, искренности и чистоты". Наверное, порядок — это твое привычное состояние. Уж не знаю, права ли мама, но хочется держать курс на хорошее.

— Твоя мама жестоко ошибается. Невозможно оставаться самим собой каждый раз, когда этой грязью захлебываешься. Меняться необходимо. Нужно становиться жёстче, хитрее и самому захотеть испачкать. Только так победить.

— Уподобляться?

— Выживать, — жмет плечами.

— Кому от этого легче? Уверена, ваш отец сожалеет о содеянном.

— Да уж конечно. Милая наивная Анна, — очередная усмешка, от которой я хмурюсь. — А вас легко облапошить.

— Ничего подобного, — возражаю, но наш разговор на этом заканчивается.

Ярослав бросает "езжайте на набережную" и снова отворачивается к окну.

На набережной он выходит из авто прямо в ледяную стужу, задернув молнию на куртке до подбородка и накинув капюшон.

Я дернулась было выйти вслед за ним, но он остановил меня.

— Оставайтесь на месте.

В разогретой машине тепло и уютно, а снаружи накрапывает мелкий моросящий дождик. Сквозь размытое лобовое стекло разглядываю молодого человека.

Торчащие из под капюшона волосы трепет ветер, но высокая здоровая фигура парня не шевелится. Опершись о парапет, смотрит на проплывающие по Москве-реке кораблики, ничего не замечает.

Я вдруг понимаю, что мы с ним в этом плане похожи. Мои отношения с сестрой, увы, не такие, о которых я мечтала. Друг от друга все так же далеки, как звезды на ночном небе. И Ярослав со своим отцом также. Игорь Корсаков совершает непоправимую ошибку — отталкивает сына, хотя тому наверняка хочется чтобы отец гордился тем, что он умеет делать лучше всего — играть в баскетбол.

Вскоре дождь усиливается, а он все стоит. Не выдержав, я открываю дверь и встаю, пытаясь перекраивать ветер.

— Ярослав! — спохватившись, тут же добавляю: — Игоревич!

Он поворачивается ко мне и, словно очнувшись от своих тяжелых мыслей, идет к машине. В этот раз садится вперед.

— Вы промокли, — говорю очевидное, пока он включает печку.

— Я задумался.

— Куда ехать?

— Домой.

Выворачивая руль, еду по указанному адресу.

Мокрую куртку он кинул на заднее сиденье, и теперь сидел опять, расслабившись и вернувшись в свое обычное состояние. На шее печет его взгляд.

— Расскажите о себе, Анна.

— Что? — от неожиданного вопроса давлюсь воздухом и начинаю кашлять до слез в глазах. Боже, ну что за дурацкий день.

— Просто расскажите что-нибудь. Что угодно. Из своего детства, случай в школе или в саду, все равно.

Ему правда интересно или он таким образом хочет поразвлекать себя? Радио и музыкальные станции уже не вставляют?

— Эээ. Даже не знаю что рассказать. Моя жизнь довольно скучна и однообразна — дом, работа. Сестра есть, ну это уже известно. — Опять вспомнила разговор парней в туалете и почувствовала, как щеки заалели. — Родителей у нас нет, мама умерла от рака давным-давно.

Вспоминать об этом по-прежнему больно, но сухие обезличенные слова всего лишь обозначают факты. Мне приходится с этим мириться уже давно. Я научилась говорить об этом вслух.

Ярослав слушает внимательно, его глаза блуждают по моему лицу. Я опять чувствую себя неловко.

— Продолжайте.

— Ммм, что еще… Раньше жила в деревне Чепурово, у нас было свое хозяйство. Да, было дело. Кур держали, в основном, и поросят. Но какое-то время была и корова. Ее звали Ночка — темная была, почти черная. Я ее боялась сначала очень, у нее рога толстые были — думала забодает. А потом привыкла, и даже доила постоянно. У Ночки было самое вкусное парное молоко, которое мне доводилось пробовать. Если еще к нему добавить горячий хлеб из печи, который пекла моя мать в чугунных формах… — Я и сама не заметила, как увлеклась и ударилась в воспоминания, которые хлынули на меня теплым рассеянным потоком. Как давно я не вспоминала это светлое и любимое время — детство и юность, когда ты еще беззаботен, в голове только веселье и радость, никакого горя и переживаний. — Мы довольно просто жили, в основном огород и скотина доход приносили. Работы толковой в Чепурово, конечно, не было. Мы с мамой по сорок банок компота варили на зиму, да и соленья бесконечные крутили.

Опомнившись, смотрю на своего босса, но он слушает внимательно и с интересом. В глазах ни капли насмешки или ужаса, который всегда возникал в глазах моего Коли, стоило мне сказать всего одно слово — Чепурово.

— Все-таки вы не изменились. Все та же Анна, — выдает юноша, и я в который раз чувствую, как что-то от меня ускользает. Какое-то воспоминание. Но разве мы с ним встречались?

Ярослав

Мое лицо по-прежнему горит от удара, но я знаю, что это уже не боль, а ярость и протест. Мне хочется сокрушить отца, раздавить его властолюбивые и алчные амбиции.

Павел никогда не жаловался, он бы и не признался, что младший брат вытягивает из его рук край одеяла, если бы я сам это все не узрел. А потом начались долгие расследования, прослушки… Для меня было шоком узнать какой изрядной сволочью является мой отец.

Надоев шнырять по округе, как призрак и чувствовать себя прижатым к стене, решаю ехать домой.

Рассказы Анны хорошо отвлекают от мрачных мыслей, и я ненадолго стираю из памяти разгневанное и презрительное лицо собственного отца.

Проехав шлагбаум, Анна остановилась у моего дома, с любопытством разглядывает окна семиэтажки.

— Красиво как. Это какой стиль? Я не очень разбираюсь.

— Не знаю, — честно жму плечами. — Никогда не интересовался.

Мы выходим из машины и она протягивает мне ключи, которые я беру на автомате. Запахнув свое тонкое пальто поплотнее, вешает сумочку на плечо, поправляет свои блестящие в хвосте волосы и внезапно прощается:

— Ладно, я тогда поеду. Тут остановка неподалеку.

— А разве я вас отпускал?

Ее попытка бегства меня раздражает. А еще, честно признаться, мне нравится ее присутствие. С превеликим удовольствием я сейчас лег бы под теплое одеяло и слушал ее интересные рассказы из детства. Но лучше бы, конечно, и ее под одеяло к себе положил. Обнаженную и горячую. Я бы широко раздвинул ее потрясающие ноги, накрыл бы ее своим телом. Слушал бы как она стонет мое имя. При мысли об Анне в моей кровати, член в брюках нетерпеливо шевельнулся, и мне стоило невероятных усилий думать о чем-то другом.

— Я же привезла вас домой, — девушка растерялась.

— Рабочий день еще не окончен, — смотрю прямо в ее глаза цвета морской волны. В них читается смятение.

— Так я не домой собиралась, а в офис, — оправдывается.

— Твой офис там, где твой босс, — не даю ей ни единого шанса улизнуть. — Идем, перекусим.

Пока она увлеченно рулила и делилась историями своей жизни, я быстро заказал обед на двоих из ближайшего (и самого приличного) ресторана.

Она вынуждена согласиться, хоть и делает это весьма неохотно. Видно невооруженным взглядом, что насторожена. Нахохлилась воробьем.

В просторной квартире, куда я счастливо свалил от отца, еще не все обжито. По-холостяцки пусто и уныло. Ну и к черту. Поражать людей изящным вкусом или дизайнерскими решениями явно не мое.

— Я в душ, если позвонят в домофон — открой, это из доставки. Все уже оплачено. Хочешь чай или кофе — все на кухне, в гостиной теплый плед, — так и подмывало предложить ей совместный согревающий душ, но боюсь не оценит. Так и представляю, как таращит глаза и пятится к выходу. — И если не трудно, накрой на двоих, пожалуйста.

Настроение стремительно улучшается, и я иду в ванную комнату. Замерз, как цуцик. Ну и погодка.

Когда возвращаюсь, то еще из коридора чувствую запахи еды. На кухне стоит у окна притихшая Анна, в ее руке дымится чашка чая.

— Я не разобралась с кофемашиной, — застенчиво улыбается.

— Почему на одного накрыто? — недовольно замечаю.

— Ярослав Игоревич, все в порядке, я совсем не голодна, да и…

— Поставь еще один прибор, — перебиваю ее торопливую речь.

— Но…

— Я твой начальник. И я приказываю.

Поджав губы и посмотрев исподлобья, все же делает, как я сказал. Пока она расставляет приборы, ее грудь волнительно вздымается, натягивая белоснежную ткань блузки.

— У вас просторная квартира, — изо всех сил пытается вести вежливую беседу, накручивая на вилку пасту.

Но тема моей квартиры мне сейчас менее всего интересна, поэтому я игнорирую предложенный вариант.

И тут она начинает разговор, от которого у меня сводит зубы — учеба. Потому что она в очередной раз намеренно проводит черту, постоянно бросая "ах, как здорово в вашем возрасте…" куда ни попадя. Пытается отгородиться, указывая на разницу в возрасте. Еще и сестрицу глупую приплела, рассказывая о ее занятиях. Мне она абсолютно не интересна, и слушать про ее великолепные успехи желания нет.

По всей видимости подумав наоборот, Анна еще больше наполняется энтузиазмом. Потому что мы доели, а она начинает сгребать посуду и ставит ее в раковину, хотя у меня есть посудомойка. Но и посудомойкой заниматься ей тоже нет необходимости — я сам все сделаю, она моя гостья. Впрочем, для нее присутствие здесь — это всего лишь работа.