Маленькая проблема

Глава 25

Ярослав

Конституционное право вызывает легкую зевоту и скуку, но Орловский сидит и скрупулезно записывает, тем самым и меня удерживая в тонусе. Мог бы предложить Стасу сыграть в морской бой, но этот «юрист» беззастенчиво спит, не смотря на укоризненный взгляд преподши. С Лехой, что сидит в конце ряда, мы до сих пор не разговариваем. Хотя, когда я пришел на тренировку, то извинился еще раз за отсутствие на прошедшей игре.

— Мне осталось доработать еще неделю, потом один документ вступает в силу, и я окажусь свободен, — произнес я тогда в тишине, под настороженные взгляды друзей. — Предупреждаю: я успею не на все тренировки.

— Конечно, Кэп. Мы всегда тебя ждем, — после недолгой тишины ответил Сашка, похлопав меня по плечу.

Остальные последовали его примеру. Все, кроме центрового, у которого нос разбух до размеров фиолетового картофеля. Он от меня отвернулся, демонстративно игнорируя мое присутствие. Детский сад.

Мне сейчас не то чтобы не до него, не до баскетбола даже, и на очередную тренировку я только чудом умудрился попасть.

Все шло дерьмово. Михалыч рвал глотку, команда недоуменно косилась, но я опять был не с ними. Я думал, что вышел из того женского туалета и навсегда закрыл за собой дверь, но оказалось, я остался там, вместе с Анной. Крутил, как ненормальный, в голове тот охренительный эпизод снова и снова, чувствуя, как приливает к паху вся кровь. Мне хотелось опять там оказаться. Схватить эту стерву за волосы, выбивать из нее жесткими толчками всю гребаную дурь, громко спросить «зачем ты все испортила?!».

Ее не оказалось на рабочем месте на следующий день. И на другой день тоже. Все как я и хотел. Ее место пустовало без нее. Стеклянный стол одиноко и обезличено стоял, на нем свойственный ей порядок. Все папки аккуратно сложены, уголок к уголку. Даже ручка не просто валяется в центре стола, а впритык приставлена к стопке бумаг.

— Ну что? — за спиной послышался насмешливый голос отца. — Мне начинать искать тебе новую секретаршу?

Я круто к нему развернулся и не удержался от того, чтобы не стереть его ухмылку с лица.

— А чему ты так радуешься? Твоя ручная крыса не передала тебе наисвежайшие новости? — иронично спросил его.

Его улыбка померкла. Он нахмурился с недоумением, а я был готов захохотать в голос. А крыса-то сбежала с корабля молча!

— Какие еще новости? Если ты про контракт с «Тоичи Паблик», то я о нем уже все знаю, — самодовольно фыркнул отец. — И предпринял соответствующие меры, чтобы этот контракт провалился. Мы не будем продавать им минералы.

— Продавать минералы? — засмеялся я. — Нет, отец. Мы продали им почти все производство. Знаешь, чем они платили?

Я смотрел в ошарашенное лицо отца и мне было его ни капли не жаль. Он слишком долго топтался по головам своих близких. Мне плевать на других людей, но Серегу я всегда готов защищать. Он слишком многое для меня сделал. Как и для отца.

— Они отдали нам приличную часть своих акций. Теперь «ИнтерМедиа Групп» и «Тоичи Паблик» взаимосвязаны на всю жизнь.

— Что? Но…

— Забыл сказать, что «Тоичи Паблик» фактически принадлежит твоему брату. Ты не сможешь с ним распрощаться, — добиваю отца и, обнародовав контракт, ухожу прочь из этого места. Мне больше нечего там делать.

Само собой, я и с отцом уже не виделся около двух недель. Теперь я подгонял хвосты и усиленно тренировался.

Вот только и то, и другое шло из рук вон плохо. Голова забита ненужными мыслями, но фильтровать содержимое попросту невозможно.

— Привет, Ярослав, как дела? — из мрачной бездны моего внутреннего хаоса меня выдергивает Лера, Сашина подружка. Караулит Орловского у дверей. Цвет ее глаз даже отдаленно не напоминает бирюзовый, поэтому смотреть в них для меня не составляет труда и не вызывает раздражения.

— Нормально, — буркнул, пытаясь вспомнить, какая пара следующая. Хоть убей — не помню.

— Ты какой-то не радостный.

— Радостный.

— Давно к нам в гости не приезжал, — не унимается девчонка, и я наконец-то фокусируюсь на ней.

— Некогда, — жму плечами.

Из-за спины выплывает Орловский, тут же хватает девушку и прижимает к себе, пока она что-то приглушенно возмущается и хихикает. Внезапно происходящее начинает выводить меня из себя. Вся эта любовь до гроба и идеальные отношения. Все так сахарно и приторно, аж бесит.

Невежливо отвернувшись от них, ухожу по-английски, еле сдерживаясь, чтобы не гаркнуть на слившуюся в медовом поцелуе парочку. А на большой перемене бегу за ближайший корпус, чтобы выкурить сигарету. Опять не получилось бросить.

— Ярослав, привет, — передо мной, как черт из табакерки, выскакивает Алина. Они могут оставить меня в покое хоть на полчаса?! — Угостишь сигареткой?

Молча пихаю в ее руки пачку и зажигалку. Вежливым джентльменом не хочется сегодня быть вообще. Наоборот, хочется крушить тут все и пинать без разбору.

Девица прикуривает сигарету, отдает все обратно и торчит рядом, не спешит уходить. Стоим с ней друг друга разглядываем. Я — ищу в ней малейшее сходство с сестрой, но хоть убей не вижу. Настолько разные. Может только цвет волос.

Воспоминание опять бьет в висок болезненной кувалдой — искаженное в оргазме лицо. В эти мгновения лицо обычно некрасиво кривится, рот приоткрывается, а глаза почти закатываются. Кого это украшает? Но в случае с Анной как раз наоборот. Звучит совершенно по-идиотски, но оргазм ей идет. Вся такая растрепанная и покрасневшая… Тихий приглушенный стон прокатывается эхом по всему телу, отдавая мягкой вибрацией в животе, заставляя сжимать ее еще крепче…

Черт.

Сука, забудь ты об этой дряни.

— Почему моя сестра ушла? — наконец спрашивает Алина, прищурившись.

А мне вот вообще ни обсуждать, ни вспоминать не хочется. Только злость по венам бежит на эту вероломную стерву. На мою секретаршу. Бывшую.

— Не сработались, — сплевываю противную слюну, пропитанную никотином и укутываюсь в пуховик поплотнее.

Как назло хочется спросить где она сейчас работает и чем занимается. Бред какой-то. Злюсь на нее, но в груди, помимо гнева, тупая тоска и незнакомое доселе ощущение безысходности.

Затушив недокуренную сигарету, собираюсь уйти, но Алина хватает меня за локоть.

— Ты ее обидел?

Выстрел прямо в лоб. В ушах закипает кровь, нелепое чувство вины опять окутывает одеялом. И я опять прокручиваю в голове один и тот же вопрос. Может, зря я с ней так? Это было жестоко. Трахнуть и швырнуть в лицо все то, что я швырнул. Я потоптался на ее достоинстве в полной мере.

С другой стороны, почему меня должны заботить ее чувства? Так ей и надо. Впредь, будет знать. Да и, в конце концов, она тоже там оглушительно кончала. Никто ее силой не брал. Напротив.

Стройные икры, сжимающие мою поясницу… Впивающиеся в шею ногти… Ее зубы, покусывающие мою нижнюю губу…

Надо валить отсюда, иначе эта курица подумает что на нее встает.

— Она плакала несколько дней. А теперь как тень ходит.

В глазах на секунду темнеет, а в глотку как будто пихают комки стекловаты, раздирающие нутро до крови. Ни торжества, ни удовлетворения мысль о плачущей Анне не вызывает. Только неприятную горечь, разъедающую мою грудную клетку и оставляющую после себя унылую пустоту.

— Ты к этому причастен?

— Не знаю. Наверное. Похоже, что да. Что ты от меня хочешь услышать, не пойму? — недовольно вспыхиваю.

Какого дьявола я должен сопереживать этой стерве? Пусть ревет сколько ей влезет. Мне это уже не интересно.

— Да просто спросила, — оправдывается девица, выкрикивая мне в спину, потому что я уже стремительно шагаю к своей машине, забив на оставшуюся пару. — Ярослав, стой!

Почему виноватым в итоге должен ощущать себя я? Это так тупо. И чем она занимается меня совсем не заботит. Пусть хоть с экспедицией на Луну летит, мне больше ее жизнь не интересна.