Маленькая проблема

Глава 37

Анна

— Игорь Викторович???

Изумленно смотрю на отца Ярослава, отказываясь верить происходящему. Дергаюсь на стуле, в диком порыве схватить его за грудки и трясти что есть мочи.

Зачем я ему? Какого черта он творит? Чего он добивается?

Ответ приходит сразу же.

— Неожидала? Ты думала, сучка, с моим сыном дальше кувыркаться и в семью играть? — презрительно сплевывает мне под ноги.

Его перекошенное от злобы лицо наводит ужас. Я вдруг понимаю, что попала в действительно серьезную передрягу. Этот человек передо мной — чудовище, шагающее по головам. И я его сильно разозлила.

— Ты тварь конченная, мне на интервью божилась, что между вами быть ничего не может, хотя я знал, что рано или поздно мой сын-кобель твои трусы снимет. Уж я-то его хорошо знаю. Я и на это закрыл глаза. Дала бы ему пару раз и все, мне на это насрать. Но ты, — наклоняется ко мне вплотную. Я вижу взбешенные зрачки в полутьме ангара слишком отчетливо. — Сука такая, дальше пошла. Не знаю, каким медом у тебя там намазано, что Ярослав сам не свой в последнее время, но мы с тобой закончим это прямо сейчас.

Его оскорбления, льющиеся на меня как грязные помои, били в самое сердце. Разрывали его на куски, заставляя болезненно кровоточить. Потому что он говорил то, что я сама в голове прокручивала много раз, пусть и не в такой грубой форме.

Мои губы дрожали, а губы и скулу по-прежнему саднило, но я практически не обращала на это внимания, уставившись на мужчину во все глаза.

— У меня планы огромные были, а ты просто пришла и все вверх дном перевернула. Думаешь, так легко и просто все происходит? Увидела лакомый кусок, втерлась в доверие и уже деньги чужие считаешь?

О Господи, о чем он вообще? Какие деньги…

Растерянно покачала головой.

— Послушайте… — меня перебила увесистая пощечина по лицу тяжелой рукой.

Не ожидав такого удара, я вскрикнула, дернувшись от боли и внезапности, взглянула на него исподлобья. Замолчала.

Потому что поняла, что бессмысленно. У него в голове такое дерьмо сидит, которое никакими оправданиями и даже искренней правдой не вытравить. Он сейчас похож на безумца.

— У меня, блядь, договоренность есть с уважаемой семьей! — рыкнул он. — А я узнаю, что вертихвостка сраная из офиса уже у него дома живет! Ты кто такая вообще? Кто?!

— Вы совершаете ошибку… Непоправимую ошибку… Ярослав не простит вас… — сил на то, чтобы сражаться с ними голословно, не было. Мой голос отчаянно дрожит, во рту противный металлический вкус крови.

Он хохочет во все горло, красивые и ровные черты лица искажаются в зверином оскале. Даже не верится, что Ярослав на него похож. Он не может быть похожим на этого монстра.

— Я исправляю ошибку. Ты — это ошибка, которую я сам же совершил, приняв тебя на работу.

Запоздало думаю о своей сестре, которая побежала жаловаться этому сумасшедшему, обозленная на меня за все на свете. Даже боли в груди нет, только глухая пустота. Нет Алине места больше в моем сердце как близкому и любимому человеку. Это просто кровные узы, будто в насмешку навязанные, которые ничем не разорвать. Только забыть. Отпустить к чертовой матери.

Не знаю, что со мной будет. Что решит этот ненормальный псих, у которого стратегические планы на собственного ребенка. Ярослав для него — всего лишь деньги, которые он хочет удачно вложить и получить еще больше.

— Я бы тебе деньги предложил, да вижу, что не возьмешь. Я уже понял что ты из себя представляешь. Гордая и честная. Может и неплохая ты, кто ж спорит. Да только не по Сеньке шапка, есть такая поговорка. Где ты и где мой сын. Да меня засмеют, когда узнают что сын в секретаршу дешевую из Мухосранска втюрился. Думаешь так легко посмею фамилию Корсаков трепать по всем углам? Ты представляешь вообще куда влезла?

— Чего вы хотите? — с трудом выдавливаю из себя.

Мне неприятно даже дышать с ним одним воздухом, но в напряженной атмосфере все сильнее веет опасностью, а я не хочу… Черт, я вообще не хочу здесь быть!

— Хочу чтобы ты сгинула подальше. И получила хороший урок, — холодные глаза озвучили приговор.

Он кивнул стоявшим у входа мужчинам, и те приблизились. А у меня все похолодело в груди, едва я увидела их омерзительные взгляды.

— Помять ее сначала хорошенько, — отдал кошмарный приказ, отходя в сторону и закуривая сигарету.

Я с ужасом смотрела на своих палачей. Тот, который хотел “присунуть” довольно вышел вперед, словно забирая первенство в… Нет… Нет, только не это!

— Не надо! — закричала во весь голос, чувствуя бегущий вдоль позвоночника мороз. Ладони, наоборот, вспотели от липкого страха. — Пожалуйста! Игорь Викторович! Я прошу вас! Не надо!

Усмехнувшись, он только затянулся поглубже, усаживаясь на стуле, словно перед сценой, на которой вот-вот начнется спектакль.

— Остановитесь! — мой крик потонул в чужой лапище, влажной и неприятной.

Косматый зажал мне рот ладонью, пока кто-то из них отвязывал меня от стула. Едва веревка оказалась у моих ног, как меня, брыкающуюся, но все равно обездвиженную подтащили к столу и грубо швырнули на него, раздвигая ноги.

Исступленно зарычав в мясистую ладонь, я выгнулась дугой, отпихивая коленями этих уродов, но силы были неравны. Что могла я, против четырех здоровенных мужиков.

Изловчившись, я смогла только укусить руку, под которой уже начала задыхаться. Косматый заорал и ударил меня по губам. Боль мгновенно обожгла рот, он наполнился слюной и снова кровью.

А потом начался какой-то кошмар.

От боли и предстоящего ужаса я обреченно завыла, чувствуя, как множество рук лапают меня везде. Как звери раздирают одежду, колготки, задирают на пояс юбку. В эти мгновения захотелось умереть. Лишь бы не чувствовать, как меня насилуют четверо мужиков. Ведь в ЕГО глаза я не смогу больше взглянуть. Просто не смогу. Этот урод на это рассчитывал?

Тискают голую грудь, выкручивают до боли соски, издеваются. Их главный снял с меня кружевное белье, стянул по ногам вниз. Почувствовала, как его ладонь накрыла лобок и закрыла глаза, чтобы не видеть их противные лица.

Из моих глаз беззвучно лились литры слез, но я лежала там обездвиженная и падающая в самую глубокую темную бездну. И нет оттуда выхода. Только тьма, в которой мне предстоит жить. Чувство гадливости затопило с головой.

— Да полегче ты, грудь, что ли, женскую не видел?

— Просто телка высший класс. Мне такие и не снились.

Слышу голоса над собой, различаю отдельные буквы и слова, которые складываются в их диалог. Но как будто перестаю понимать их смысл.

— Ну чего ты медлишь? Будешь трахать или нет? Не хочешь, другим дай.

— Заткнись или сейчас в зубы получишь. Приказ был помять.

— Ой, да какая там разница?

Среди мешанины безликих звуков узнаю голос отца Ярослава.

— Хватит. Отошли от нее.

Руки мгновенно отлипли от моего тела, отпустили руки. Свернувшись калачиком, я лежала и подрагивала, сквозь влагу на ресницах наблюдая за тем, как он ко мне подходит.

— Испугалась? — спрашивает с издевкой. — Ладно, мы же не зверье какое. Закончим все мирно. Надеюсь, урок ты усвоила? Потому что если я увижу тебя с ним еще раз, то больше пощады не жди. Тебя вагон моих ребят отымеет по полной программе, места живого не оставят. Закопаю как сдохшую собаку в ближайшей канаве. А Ярик погорюет, да позабудет. Я могу это сделать, поверь мне.

Я верила. Хоть и не пришла еще толком в себя, медленно осознавая, что, можно сказать, все обошлось и меня не изнасиловали.

Но сразу поверила, что этот человек может все.

— Вали отсюда, если не хочешь, чтобы я передумал. Я сегодня добрый, — он противно хохотнул.

Дрожа словно лист на ветру, я опустилась со стола и сдернула юбку вниз. От блузки ничего не осталось, а ветровку я не смогла найти. Оставаться под прицелами этих глаз было невыносимо, и я пошла прочь. На дрожащих ногах поковыляла к выходу, обхватив себя руками.

Волосы спутались и упали на лицо, слезы продолжали течь, не останавливаясь, а я брела к выходу, не чувствуя холода под босыми ногами.

Там вдалеке расползается дымкой красивый сиреневый закат, но я смотрю на него с ненавистью, шмыгая носом и уходя прочь от проклятого ангара. Мысли все еще никак не могут собраться воедино.

Позади меня останавливается черная машина. Не минивен. Я дергаюсь в сторону, увидев за рулем одного из мужчин.

— Садись, — швыряет в меня моей ветровкой и сумкой. — Довезу до города.

— Да пошел ты!

— Как хочешь, — безразлично жмет плечами. — Можешь и дальше полуголая тащится по этому полю, оставив позади себя трех заведенных мужиков.

— Себя ты к ним не причисляешь? — ядовито спрашиваю.

— Не люблю когда без согласия.

— Да ты первый в трусы полез, козел! — Не знаю зачем я вообще спорила с этим ничтожеством на этой пыльной дороге, но внезапно во мне все забурлило кипучей злостью.

— Кто-то другой сделал бы это жестче. Я тебя можно сказать и не трогал.

Я презрительно скривилась. А он нажал на газ и рванул вперед, оставляя меня в пыли.

— Стой! — бросилась за ним, на ходу засовывая руки в ветровку и застегивая молнию, пряча фиолетовую от синяков грудь.

Когда затормозил, я села на заднее сиденье и отвернулась к окну. Всю дорогу мы не проронили ни слова. Честно говоря, мне и видеть его не хотелось, но я испугалась остаться в том месте совсем одна. Не дай Бог эти уроды действительно решат закончить начатое.

Этот тоже один из них. Но почему-то не так страшен. Хоть и тоже противен.

У ближайшей станции метро, я выползла из машины и, не оборачиваясь, пошла к кассе за билетом. В Москву я вернусь.

А вот что делать дальше?