Маленькая проблема

Глава 38

Ярослав

Мне кажется, что сегодня тренировка проходит особенно медленно. С нетерпением поглядываю на часы, ожидая, когда тренер нас отпустит, чтобы рвануть домой. К Анне.

Чудеса, да и только.

Даже не верится, что она согласилась быть со мной. Для меня эти месяцы были самыми счастливыми в моей жизни. Я даже не подозревал, что может быть так. Чертов Орловский был прав. Формула счастья существует, для каждого своя. В нашем случае это я плюс Аня. Вот такая простая арифметика. Один плюс один.

Все многочисленные связи, шлюхи на одну ночь — все сейчас кажется смешным и нелепым. Такая чушь. Бессмысленная трата времени и короткое удовлетворение физической нужды, которое даже не помнишь.

Зато с ней я помню каждое мгновение, ее вкус, запах. Ее красивое лицо постоянно появляется перед глазами, и я вообще-то никогда не думал, что мой член будет стоять колом от воспоминания о ее лице или нежном смехе.

— Закончили!

Топот ног мгновенно стих, тяжело дыша, мы остановили тренировочную игру.

— Кэп, ну ты мощь! В бараний рог меня скрутил, засранец, — жалуется потный Марк, а Сашка рядом только смеется, лукаво глядя на меня.

А я, если честно, даже и не помню как играл. Все представлял как задеру Анину юбку, стяну ее крохотные трусики вниз. Медленно, искушая. Прикоснусь языком к горячей и чувствительной плоти, стоя перед ней на коленях. Она там такая вкусная…

Сам не замечал, как долбил один данк за другим.

— Ярослав зайди ко мне, — вдруг кидает в спину тренер. Злобно обводит остальных парней взглядом. — Чего уставились, идите мыться!

Раздалось чье-то фырканье, они ушли, а я, недоумевая, поплелся за ним в душную крохотную тренерскую. Чего он хочет? Отчитывать, обычно, при всех не стесняется. Как Михалыч, конечно, не орет благим матом, но плюс-минус тоже самое (Ярослав играет за городскую команду и за команду университета. Там и там разные тренера и тренировки. Чаще всего в универе допустимы прогулы тренировок, если игрок показывает высокий КПИ за город, — прим. автора). С минуту нервно грыз свой ноготь, пока я терпеливо стоял, вытирая пот со лба полотенцем.

— В общем, такие дела, Яр… Мне трудно говорить тебе об этом, — он, и впрямь, сильно нервничал, тянул свою речь, постукивая ногой по полу.

Я только сильнее хмурился, ничего не понимая.

— Мы будем вынуждены с тобой расстаться, — наконец промямлил он.

Меня охватывает полнейшее недоумение.

Чего?

Что он несет? Я один из лучших игроков города. В сторону неуместную скромность, это сухой факт.

— Вы сейчас серьезно?

— Да. Уж какие тут шутки…

— И какова причина, позвольте спросить? — чувствую, как все во мне все закипает, потому что внезапная догадка стреляет в висок, заставляя поморщиться.

Но он упорно бормочет что-то непонятное про городской фонд и невозможность платить такую высокую зарплату игроку такого уровня как я. Дерьмо полнейшее. Перебиваю эту ахинею одним предложением:

— Вам отец приказал?

От моего презрительного «приказал» тренер весь напрягся, вытянулся в струну, скрестив руки на груди.

— Ты пойми, мне проблемы с твоим отцом не нужны. Уж извини, ваша фамилия слишком громкая.

— И поэтому вы с легкостью бежите выполнять его приказ, как послушный ретривер? — гневно выцеживаю слова, еле сдерживаясь. Во мне клокочет и пузырится ярость.

— Да я и так думал, что он мне прямо тут зубы пересчитает! Извини, капитан, но я пас! Жить еще хочу и на работу любимую ходить двумя ногами!

Вот же подонок! Отец, конечно. Этот гребаная пешка, слишком усердно держится за свое место, боится потерять.

Но мой-то хорош! Запугивать как в лихие девяностые, лишь бы для того, чтобы сынок послушно кивнул барашком и, смиренно перебирая копытцами, пошел на убой. В гребаный офис, то есть. Ну твою ж мать!

В ярости открываю дверь пинком и иду в раздевалку, оставив бросающего в спину торопливые извинения тренера позади. Да пошел ты в жопу, мудила!

— Ты чего? — Стас косится на меня, когда я влетаю в душевую и швыряю шампунь на полку.

— Разговорчик-то не из приятных вышел, — хихикает придурошный Марк. Меня сейчас все раздражают. — За пятый фол огреб?

— Если бы, — буркнул я, отвернувшись и включая воду.

На самом деле мне хочется схватить свои вещи и поехать прямиком на работу к отцу, где он практически живет. Высказать ему все, что я думаю по этому поводу. Наломать дров. Но говорить с ним на эту тему нужно на спокойную голову и чистые мысли. Заодно и чистое тело.

Мрачное выражение лица и сжатые в тонкую полоску губы все сильнее тревожат моих друзей. Они то и дело переглядываются, думая, что я не вижу.

Наспех вытершись, натягиваю на себя одежду, попутно доставая телефон, чтобы набрать отцу.

— Так что случилось, скажешь? — спрашивает Саня, не давая выйти из раздевалки.

Не знаю почему (обычно за мной не водится такого), но я вдруг признался.

— Меня из команды попросили, — выдавливаю из себя и опускаю сумку на пол.

Раздается гвалт, вопросы и возмущения. Все кричат, что это бред, мол, такого игрока как я, не могут вышвырнуть. Это шутка какая-то. Подняв руку, я отвечаю на все вопросы одной репликой:

— Это из-за отца. Он хочет, чтобы я перенял его бизнес…

— И не бегал с мячом, — тихо закончил за меня Орловский, прислонившись к стене и устало растирая лицо ладонью.

У него была точно такая же история, но его отец не жестокое чудовище, как мой. Сашка смог объяснить своему все. Тот согласился. Я часто вижу его отца на трибунах. Когда у Орловского старшего есть время, он не пропускает игры своего сына.

Мой же ни разу не был. Не в силу занятости, нет. Просто он не воспринимает баскетбол. Никак вообще, только если ради хобби побегать с мячом, убивая время. Пару часов в месяц желательно.

И ему плевать, что хороший игрок может прилично зарабатывать. Несерьезно для нашей фамилии.

— Ну пиздец, — констатирует Леха. — И ты так просто согласился?

— А у меня есть выбор?!

Все опять замолчали. И тут раздается короткий звук уведомления на моем телефоне. Пришло сообщение. Сообщение, которое сильно меняет мою жизнь, переворачивая все вверх тормашками. Пуская под откос.

— Это он, — сжимаю зубы, чтобы не разворотить телефон об стену от злости.

Открываю сообщение, хмурюсь, увидев прикрепленные файлы. Под ложечкой посасывает от нехорошего предчувствия, на сердце пронзительно тянет, словно мне не нужно это открывать. Но я открываю.

Несколько фотографий. На них моя Анна. Почти голая, не считая задранной на поясе юбки, распластанная на столе. Лица не видно, но я узнаю ее из тысячи. Я каждую родинку на ее теле целовал, каждый изгиб с закрытыми глазами узнаю. Это точно она.

Между ее ног стоит какой-то мужик, на атласном животе волосатая рука. Что, блядь, происходит?!

Меня начинает трясти от тупого чувства беспомощности. От ощущения огромный, разворачивающей внутренности, чтоб ее, беды. Как будто для меня конец света наступил. Все вмиг изменилось, потеряло краски. По голове словно тяжелым молотом ударили, а грудину разодрали острыми металлическими крючьями, выкорчевав окровавленное сердце.

Сука! Сука! Сука!

Исступленно замотав головой и заорав на всю раздевалку, я швыряю телефон об стену. Будучи не в себе, конечно. Состояние аффекта поглотило целиком. Я ничего не соображал в то кошмарное мгновение.

Тупой айфон даже не выключился. Упал на пол, продолжая показывать грязному миру мою Анну.

Стас с Сашкой машинально наклоняются, чтобы поднять его мне, ошарашенно глядя на мою вспышку отчаянного гнева. Переглядываются, увидев фото.

— Пиздеееец, — произнес Стас, уронив плечи. — А я в вас поверил… Вот же шалава…

Раненным зверем вскочив с места и завыв, я хватаю его за грудки и прижимаю к стене изо всех сил. Ко мне бросаются друзья, обхватывают мое тело. В который раз уже. Как умалишенный, я пинаю стену ногами, пока меня держит множество рук.

— Эй, ты че?!

— Яр, что происходит?!

— Ты чего?

Я остановился и замер, чувствуя, как мир под ногами рушится. Ссыпается в прах.

— Отпустите! — вырываюсь, чувствуя в себе бешеную аномальную силу. Отхожу ото всех спиной назад, пячусь спиной к выходу.

Наплевав на все свои вещи, хватаю только телефон и срываюсь с места, так, что ветер за ушами свистит.

— Давай за ним, он не в себе! — орет позади Орловский.

Меня прошибает истерика, я бегу и смеюсь. Похож на сумасшедшего. Ведь этот скрипучий смех не может быть настоящим. Пусть это все окажется выдумкой. В голове всю дорогу, что бегу к машине, бьется одна и та же мысль: хоть бы это было неправда!

Рывок двери, рычага управления, и вот послушная «Тесла» срывается с места с оглушительным визгом. С хмурого неба падают первые капли весеннего дождя, но я ничего не замечаю.

Разнести все в щепки. Уничтожить. Отомстить до густой багряной крови, чтобы он в ней захлебывался. Не отец он мне больше.

Я не хочу ему звонить, я хочу его глаза сучьи увидеть. Понять в них истину. Потому что пока не понимаю. Зачем? Неужели он в полной уверенности, что я — циничная сволочь, от просмотра этих фоток начну презирать свою любимую? Или он думает, я поверю в то, что она по своей воле лежит на этом чертовом столе?!

Трясущимися руками набираю ее номер, в надежде услышать, что все хорошо. Это просто шутка… Но ее телефон отключен.

Луплю кулаком по рулю в бессильной ненависти к человеку, именующемуся моим отцом. Обгоняю машины. Слышу позади себя гудки разозленных водителей, но не обращаю внимания. Высотка с офисами уже виднеется впереди. Размажу суку по асфальту… Кулаком выбью все зубы, заставлю харкаться кровью.

Меня пасет Сашкина «Вольво». Мчит за мной, нарушая все правила и охватывая все слова матного словаря в спину, как и я. Остановить хочет. Дурак.

Меня уже ничто не остановит. Я как огромный тяжеловоз, со свистом стирающий рельсы в крошку. Лечу навстречу неизвестности, но лечу уверенно, как никогда. Сегодня я хладнокровно отрекся от отца, перечеркивая все прошлое, настоящее и будущее.

Назад пути нет. Я сильнее жму на газ, отрываясь от погони.

Через минут пять влетаю на парковку, со скрежетом тормозя. Запах резины забивается в нос, едва выскакиваю из авто.

Огромный сюрприз ждет меня в дверях офисного центра. Меня не впускает охрана.

— Убери руки! Я — Корсаков! Его сын! — морщусь про себя, но называюсь так в последний раз, чтобы прорваться к нему. Но бесполезно.

— Ярослав Игоревич, мы знаем кто вы. Простите, ради Бога. Приказ. Ничего не можем поделать, — виновато извиняется один из них.

Спрятался, сука. Хочет, чтобы я остыл. Рассудил на холодную голову и с ним согласился в итоге.

Решительно разворачиваюсь и иду обратно к машине. Белый напыщенный «Мерс» стоит на положенном ему месте. Он точно там, сидит наверху будто царь, повелевая всеми и вся.

В моем багажнике удачно лежит домкрат. Я не из нежных, чтобы звонить по любой мелочи в сервис и ждать помощи на дороге, сложив ручки на коленях. Многое могу делать сам. По этой причине у меня куча полезного в машине.

Ухватив домкрат поудобнее и не обращая внимания на дождь, уже заливающийся за шиворот моей ветровки, замахиваюсь на его джип, с удовлетворением глядя на то, как на его любимой машине появляются вмятины и царапины. Со всей дури луплю по стеклам. Оно с грохотом рассыпается. Лобовое, боковые. Звук разбитого стекла как музыка для моих ушей. Бью, и бью, и бью. Как дождь бьет по стылому асфальту, по моему лицу и плечам. Так и я осыпаю градом ударов каждый сантиметр проклятого металла. Признак достатка, богатства. Последняя модель, самая лучшая комплектация. Все как он любит, с крутым знаком одинаковых цифр.