Не родись красивой

Глава 32

Так снова после свадьбы Катя осталась одна. Конечно, с ней был сын, стала совсем родной Лидия Ивановна. Горячо она протестовала против устройства Санечки в детские ясли-сад, просила подождать еще год, пока не подрастет до трех лет.

С удовольствием Катя занималась своими обязанностями в журнале, руководила художественной редакцией, отвечала за театральную рубрику, ходила на спектакли, искала авторов, сама публиковала рецензии, интервью. Готовилась участвовать в фестивале сценографов, для чего затеяла серию публикаций о театральных художниках. Юбилей в декабре собирался отмечать и отец Мити, Роман Никитич, ему решила посвятить цикл публикаций.

С ним встречалась в его мастерской, очень подружилась, вела записи, беседуя с ним, и придумала оригинальную форму периодических заметок о его творчестве. Ей он нравился своим добродушием, да и тем, как в его поведении и чертах узнавала характер Мити.

Звонил муж нечасто. Заметила, что говорил по телефону, словно по обязанности. Не хотела много думать о том, почему Митя так изменился. Инстинктивно отметала эти думы, иначе от страха сжималось сердце и молоточком стучало в висках. Из его хором переехали с сыном в их уютную квартиру, не забывая узнавать от участливой консьержки, как та прибирается в Митиной квартире, поливает цветы. Да и Тамара проверяла, все ли в порядке, так что беспокоиться на этот счет не приходилось.

Поскольку плохо чувствовала себя по утрам, Катя сходила к гинекологу и ее подозрения подтвердились: она беременна. Не знала, радоваться этому или нет. Беспокоилась, надо ли говорить об этом Мите по телефону. Решила, если он узнает об этом по приезду, будет не поздно. Печалилась, почему это событие, которому бы Митя обрадовался, наступило сейчас, когда так неожиданно почувствовала его охлаждение к ней.

Первым заметил изменение в ее психофизическом состояния Роман Никитич, когда воскликнул: «Да ты, голубушка, ждешь ребенка?!» И увидев ее улыбку согласия, обрадовался, засуетился, восхитился: «В моем возрасте надо обрастать внуками!»

Но по окончании командировки Митя сообщил, что еще задержится на месяц. Да и Тамара со злорадством не раз намекала при встрече в доме родителей, что Костя увлечен не только европейским театром. Катю ее намеки не удивляли, она давно уже предполагала причину Митиного поспешного отъезда и долгой задержки.

Перед отцовским юбилеем в конце декабря он наконец прилетел. Катя узнала от Романа Никитича об этом по телефону. Он сказал, что сообщил ему о ее беременности, извинялся, объяснял, что сына надо было подготовить к встрече с ней. Тревожился за него, прежде всего.

Митя позвонил перед концом рабочего дня, сказал, что будет ждать ее в ресторане недалеко от издательства. Катя волновалась, потому что ужасно хотела его увидеть, хотя и понимала, что предстоит невеселый разговор.

Он ждал ее у входа в ресторан без шапки, с поднятым воротником пальто, Увидев ее, бросил недокуренную сигарету. Смотрел на нее внимательно и настороженно. Поцеловал в щеку. Мало изменился, только не было привычной милой приветливости на лице.

— Митя, не очень удачное место для встречи.

— Ты же не ждала меня дома. Вот и встречаемся в неудачном месте.

Катя видела, как он напряжен, обычно в таком состоянии его глаза становились темнее. Сделал заказ, не спросив, чего бы пожелала она, да и она отнеслась к этому равнодушно.

— Почему ты не говорила о том, что беременна? Почему об этом я узнаю не от тебя? — Митя мог бы добавить и то, как отец сердито разговаривал с ним, как, сообщая о беременности невестки, обозвал его идиотом.

— Да, виновата перед тобой. Прости. Как-то не нашла удобной возможности сказать это по телефону.

— Катя, я заметил, ты не умеешь отстаивать свои интересы, бороться за свое счастье. Не понимаешь, что точно так же было с Костей?

— Да, ты просто обязан сравнить мое нынешнее положение с тем, каким оно было когда-то… с Костей.

— Если бы ты мне сообщила об этом сразу, я примчался бы несмотря ни на что.

— А на что тебе надо было смотреть? — Катя не могла говорить по-другому. А хотела бы вести себя, как прежде, просто и ласково улыбаться в любимые глаза. Ведь так долго она их не видела…

— Не цепляйся за мои слова. И вообще, ты просто замечательно заставляешь меня чувствовать виноватым. Заставляешь оправдываться… Не замечаешь, как давишь своим положением на меня? А ведь по твоей вине мы оказались в этой ситуации!

Катя сказала себе: «Стоп! Остановись! Пусть он не прав… Пожалей себя. И его пожалей. Это же Митя, добрый, внимательный, дружелюбный, такой, каким был, даже когда еще не стал твоим мужем…»

— Митя, мы так долго не виделись. Давай не будем упрекать друг друга. Просто поговорим. Ведь ты ехал, не зная о моем положении, и готов был что-то важное сказать мне. Теперь трудно это сделать, да? — Было жалко смотреть на его растерянность. — Да, у нас будет ребенок. Но это ничего не меняет.

Митя прервал ее сердито:

— Нет, это все меняет.

— Митя, ты хороший человек, но твое чрезмерное чувство ответственности может сослужить плохую службу. Мы сейчас решаем нашу судьбу. Бороться за свое счастье я и сейчас не собираюсь. Я хочу выслушать, чего ты хочешь для себя. Чтобы с меньшими потерями выйти из этой ситуации.

— Хорошо. Прежде чем я отвечу на твое пожелание, замечу вот что. Ты только не обижайся. Когда-то мой друг мне жаловался, что ты своей беременностью поставила его в отчаянное положение, он очень страдал. Я его очень жалел. Сейчас ты и меня заставляешь испытать подобное состояние.

— Ох, Митя! — Катя, конечно, обиделась, рассердилась. — А ведь тогда ты и мне сочувствовал. Забыл? Ну, ладно. Ты только не говори, как когда-то твой друг говорил, сожалея, что я оставила ребенка… не говори, что тоже сожалеешь…

Митя опустил голову, теребил салфетку, потом бросил с силой ее на стол. Смотрел куда-то в пространство, только не на нее. После того, как их обслужили, они молча сидели, не притрагиваясь к еде. И тогда Катя решилась на такое, о чем потом страшно пожалела.

— Знаешь, Митя, я готова тебя выслушать. Как ты видишь наше с тобой будущее? Я имею в виду наш брак. И я тебе скажу то очень важное, что приготовилась сказать, когда ты приедешь. Как я вижу наше будущее.

— Очень интересно. Может быть, ты начнешь в таком случае?

— Мне очень жаль, что наша любовь так скоро ушла, оставила нас… Мы сейчас чувствуем себя так, как будто прожили долгие годы и наша совместная жизнь надоела нам. Я говорю: НАША любовь, МЫ перестали любить друг друга. А могла бы сказать: ты уже не любишь меня, твоя любовь испарилась… Не хочу так говорить. Хочу сказать так: ты любишь другую женщину, и я тоже не люблю тебя. Ты всю жизнь любил и будешь любить одну-единственную женщину, не меня. И я тоже люблю и буду любить одного-единственного мужчину. Кого, ты знаешь.

Взглянула на Митю — и пришла в изумление. Его лицо исказилось в горькой усмешке — таким она его никогда не видела.

— Ну, вот, показала свое истинное лицо… А я-то, дурак, собирался объясниться в любви тебе, нашему будущему ребенку. Хотел благодарить тебя за него… Ты до сих пор любишь Костю?!

Катя не ожидала такой реакции. Не знала, что и думать. Ведь хотела отпустить Митю. Хотела, чтобы он не чувствовал мук совести, как когда-то бедный Костя мучился из-за нее. Боже, что ее ждет после поспешного решения?! Попыталась смягчить сказанное, впопыхах придуманное.

— Ты знаешь, что я до сих пор люблю того Костю… которого уже нет, который забыл меня.

— Ты видишься с ним? Может быть, уже созналась в своей любви?

— Митя, он не слышал этих слов… И ты ему не говори. Я его ни разу не видела за время твоего отсутствия.

Но уже было поздно. Митя страшно разозлился, с ним уже невозможно было спокойно говорить. Он в разных вариациях повторял то, что уже сказал после ее длинного признания. А ведь оно было насквозь ложное… Встала из-за стола, засобиралась уходить,

Мите пришлось остановиться в своих упреках. Снова сердито бросил салфетку прямо в тарелку с так и не попробованной едой. И только отметив ее округлившуюся фигуру, покорно пошел следом. Надо было оплатить счет, поэтому задержался. Катя ждала его у гардероба. Он помог ей одеться. Заметил новое Катино пальто, знал название этого модного покроя — оверсайз. Скоро оно все равно будет тесным… На мгновение возникла жалость к Кате, но он ее отмел, потому что злость не прошла. Никак не проходила.

Любил ли он Катю сейчас так же, как раньше? Этот вопрос задавал себе Митя, когда возвращался в пустой дом. Он хотел бы честно ответить себе: нет, любовь прошла. Ее место заняла старая любовь-страсть. Мила, Мила… Его наказание. Его награда. Обещала приехать к нему в Москву, если он разведется. Сама была уже давно не замужем. Но увидев Катю, он понял: его чувство к ней не изменилось. По-прежнему он испытывал любовное томление при одном взгляде на нее, ощущал радость видеть ее прелестное лицо, хотел обнимать и целовать ее. А уж сознание, что он скоро станет отцом, переполняло его. Но это чувство царило в его душе до Катиного признания. Такого жестокого, такого ужасного! Она его больше не любит! И не любила!