Не родись красивой

Глава 37

Костя, сидя за своим рабочим столом, крепко задумался. Его волновал вопрос о состоянии Мити. Вот уже два раза виделся с ним после его заграничной командировки. Было жалко на него смотреть.

— Митя, авось, все наладится, и придете к согласию. И Катя, и ты сам… — Больше не знал, как успокоить друга.

— Я дурак, пошел на поводу своих жалких чувств — и потерял Катю. Миле только один раз сказал, что отец отказался от финансирования моих личных затрат. Этого оказалось достаточно, чтобы наступило ее охлаждение. Такая пошлая ситуация — и она произошла со мной!

— Ты ожидал другого?! Ох, Митька, ты действительно дурак! Но сейчас же ты в норме, все понимаешь — и это уже хорошо.

— Да, отцовское решение было кстати… Чтобы я образумился наконец. Не потому, что стеснен материально. А потому, что заставил взглянуть на себя со стороны…

— Да, ладно! Ты не виноват, что у тебя состоятельные родители. Я ведь тоже во всем обязан отцу. Мы наследники своих отцов, что поделаешь тут?!

— Катя меня заподозрила, что я жду, когда наследством обзаведусь… Вот это был удар! Она изменилась, ты не заметил?

— Я давно ее не видел, — уклонился от ответа Костя. — Когда она родит? Мама говорила, как тяжело ей становится. Скорей бы закончилось это ожидание…

— Она изменилась. Показалось, что стала какой-то черствой, что ли… Раньше даже когда на меня обижалась, была мягкой, сочувствовала… А теперь заговорила о разводе.

— Ну, тут она торопит события. Подожди… как только у вас появится ребенок, все пойдет по нужному руслу.

Костя приехал домой и с радостью увидел Санечку. Подхватил его и почувствовал себя счастливым. Жалко было, что редко с ним виделся. Иногда на прогулке с Лидией Ивановной, иногда вместе с отцом устраивали посреди рабочего дня посиделки в детском кафе, прогулки на детскую площадку, чтобы разделить радость общения всей семьи. Лидия Ивановна все не могла налюбоваться на соединение дорогих ей мужчин, как она говаривала, представителей трех поколений.

По озабоченному виду матери было заметно, как она переживала о том, что Катя изменилась. Ее удручала сухость в их отношениях. Катя даже могла позволить себе быть резкой, выразить недовольство по пустякам. Лидия Ивановна об этом жаловалась Косте, и оба одинаково расстраивались.

И тут она услышала телефонный звонок.

— Костя, Катя уже в роддоме! — обрадовала его мама.

Он восхитился, стал звонить Мите. Тот уже был взволнован, мерил шагами коридор роддома.

— Да, как только мне сообщат, я позвоню тебе.

Что ж, оставалось ждать радостного события. Чего я-то так возбужден? — спросил себя Костя. Вспомнил, как узнал о рождении Санечки. Только через Митю. Лучше всего помнил момент, когда узнал о том, что скоро станет отцом. За месяц перед его рождением. Помнил, каким потерянным и чуть ли не несчастным тогда был.

Наконец Митя позвонил и радостно сообщил — родился мальчик, крупный, все с ним в порядке. И с Катей все хорошо.

Костя не сразу после выписки Кати с ребенком навестил счастливых родителей. Пришел, когда страсти улеглись. Познакомился с сыном своих друзей в отсутствие Мити, был рад, что увидел Катю без свидетелей, поздравил ее.

Катя, уставшая, но по-домашнему жизнерадостная и милая, встретила его с улыбкой. Санечка танцевал от радости.

— Папа, ты пришел посмотреть на братика? У меня теперь есть братик.

— Да, поздравляю и тебя с рождением брата! Как вы его назвали?

Сын пошел с ним в ванную комнату и говорил-говорил:

— Мама хочет назвать его Романом. А дядя Митя хочет дать простое имя — Алеша. Я тоже придумал. Его можно назвать Кирилл, и я его буду звать так — Кир. У меня есть друг в нашем доме, его так зовут. — Сыну нравилось четко выговаривать букву «р».

И вот Костя видит новорожденного, еще безымянного. Он не спит, шевелит маленькими ножками и ручками, вертит головкой. Такой крошечный!

Подошла Катя, спросила:

— Смотришь, на кого похож? Еще ни на кого… будет меняться.

— А Митя как считает?

— Конечно, считает, что на него.

— А дедушка его видел?

— О, он первым прибежал!

После обеденного кормления оба брата уснули. И они смогли поговорить: давно не виделись.

— Так какому имени отдадите предпочтение?

— Пусть решает отец. Он счастлив от одного только выбора. Всех спрашивает, столько красивых имен перебрал.

— Но ты хочешь в честь Митиного отца.

— Да, если Тамара не назвала своего сына в его честь, то нам сам бог велел.

— Тебе нравится Роман Никитич, знаю.

Сидели рядом с кроваткой малыша и тихо говорили.

— Катя, ты выглядишь счастливой. В последний наш разговор ты вполне понятно была расстроена. Помирились с Митей?

— Да мы не ссорились. Просто я уже по-другому чувствую, наверно, стала другой. И он такой чужой… Несмотря на то, что старается вернуть прежние отношения.

— Будь с ним помягче. Он страдает от вины перед тобой.

— Костя, ты уже во второй раз просишь за него. Больше не проси.

Катина резкость удивляла. Такая категоричная Катя была ему незнакома. Он так и заметил:

— Да, Катя, ты стала другой.

— А какая я была? Кроткой? Всегда виноватой перед всеми и каждым? Да, ее больше нет.

Помолчали. Но Катя решила, что надо еще что-то добавить к сказанному.

— Я теперь не даю себя в обиду. Потому что я теперь одна. И меня некому защитить.

— Катя, ты не права. — Хотел сказать о Митиной готовности защищать ее, но остановился. Решил, пусть сами разбираются между собой, а он скажет за себя. — Ты забыла обо мне.

— Ну, да… Как-то упустила тебя… Как ты думаешь, почему?

— Ты — мать моего сына. Забыла?

— Ох, Костя… Я знаю, кто я и кто ты. Ты прежде всего — сын своих родителей, отец Санечки. А я для тебя — не родной человек. Так… Вынужден со мной общаться, потому что мать твоего сына. Так же теперь будет обстоять дело и с Митей. Он, правда, утверждает, что любит меня. А я уже не верю этим его словам.

— Означают ли твои слова, что мне остается сказать тебе, что люблю тебя… чтобы быть тебе родным человеком?

Катя усмехнулась:

— Кроме этого, нужно еще, чтобы я поверила тебе.

— Однажды ты поверила.

— Когда? Когда ты мне признался и я тебе поверила? Не припомню что-то.

— Ты тогда была очень больна. Поэтому не помнишь. Но я-то помню — ты поверила.

Катя внимательно разглядывала его. Костя не отводил своих глаз от ее недоверчивых глаз.

— Ты говоришь о моих снах? Тебе Митя рассказывал?

— Это были не сны. Это действительно был я, и я тебе говорил, что люблю тебя.

— И говорил, что все помнишь? Что будем вместе — ты, я и Санечка? — Увидела его утвердительный кивок. — Да ты обманывал меня?! Боялся, что я умру?!

Костя молчал — оправдываться не было смысла.

— И я тебе поверила? Вот дура!

Санечка зашевелился во сне. Катя замолчала. Она по-настоящему разозлилась. Все время воспринимала тот важный для нее разговор с Костей не как реальность, а как сновидение. Такое сладостное, такое желанное… И Костя был не прежний, а настоящий, к которому вернулась память. Значит, он солгал… пожалел ее. Это была ложь. Спасительная, но ложь…

Косте не оставалось больше ничего, как с сожалением попрощаться. Катя его не провожала.

Пришел Митя с целым свертком покупок: купил по составленному Катей списку. Был в последнее время возбужден, радостен. Старался не обращать внимания на холодность Кати, верил, что вернется период их жизни, похожий на послесвадебные дни. Заметил Катино настроение, спросил:

— В чем дело? Я сделал что-то не так?

— Да нет. Приходил Костя. Поздравлял, вот цветы принес.

— Но ты расстроена. Что-то случилось?

— Ничего особенного. Просто не хочется говорить. Прости. — Занялась делами, расставляла принесенные Митей покупки. Чтобы не продолжались его расспросы, завела другой разговор.

— Митя, как твои дела с Романом Никитичем? Он продолжает наказывать тебя… финансово?

— Да нет. Говорит, что хотел припугнуть меня. А что? Почему ты спрашиваешь?

— Да ты сейчас так растратился…

— Катя, ты никогда не просила ни о чем, чтобы я тратился. Я рад, что ты впервые попросила… Ведь я готов для вас с детьми на все, сделать все, что захотите. Только скажи! — С раскаянием вспомнил, сколько просьб Милы, очень даже недешевых, выполнял.

— Митя, я теперь знаю о твоих возможностях жить безбедно. Но мне ничего не нужно покупать. Не хочется ничего, на что потрачены не принадлежащие тебе средства. Хочется по-настоящему ценить подарки. Если же задумаешь порадовать, лучше всего подходит мне и детям то, что не требует каких-то денежных затрат.

— Вот так задачу задала! Чем же тебя порадовать? — Подошел к ней, обнял. — Вот это не требует денег…

Катя, терпеливо вынеся ласку, отстранилась. Пожалела, что так неудачно выразилась. Ох, уж эти мужчины! Даже такой человек, как Митя, не понял, что имела в виду другое — хотела от него усилий других — ума, изобретательности, а главное, души.

Митя засобирался, сказал, что у него дела, Катя его не задерживала. А он отправился к другу, чтобы в числе иных поводов для встречи узнать, что между ним и Катей произошло.