О пауках и собаках

- Эйнар, мой мальчик, - улыбка стала чуточку шире, а холод в глазах – чуть пронзительней. – Как я рад тебя видеть… Прости за столь грубую задержку – не успевал уладить все дела перед отъездом.

Он небрежно расстегнул плащ, сбросил его на спинку кресла, словно какой-то простолюдин. Сел напротив Эйнара и сразу же ухватил бокал с белым вином.

- Куда на этот раз? – полюбопытствовал Эйнар, будто ни в чем не бывало. Потянулся за долгожданным блюдом с морским ассорти.

- И вновь на Пинион… а официально – на воды, подлечиться.

- Может, настала пора поделиться и со мной деталями своих межмировых связей? – нагло предложил Эйнар. – Все же меня ждет Академия…

На лице Авеля ничего не отобразилось, но вилку он сжал слишком крепко – побелели костяшки пальцев, и Эйнару ухмыльнуться захотелось от злорадного удовольствия. Надо же, он и не ожидал, что дядя так разозлится нарушению своих торговых планов.

Монополия Совета и самой Владычицы на торговлю с Орной Авелю вовсе не была нужна – это лишало всех вероятных преимуществ и возможности быть первым в этом не совсем чистом деле, обесценивало связи и, быть может, нарушало уже заключенные договоры. Хитрейший Авель ничего не мог поделать с тем, что он будет лишь одним из многих лоров, таким же как и все – лишенным дозволения торговать напрямую.

А вот сам Эйнар войдет в род Холтов, и будет делать, что пожелает. Ну а род Телламонов когда-нибудь продолжат его с Соллит сыновья, что чистоту породы изрядно подправит – и это Эйнара все-таки искренне радовало. Но это будущее, а сейчас в его роду лишь двое, и когда Эйнар сыграет свадьбу, низменным главой будет Авель. Но быть родственником живого мужа Владычицы – значит окончательно лишиться права вступить в Мудрейший Совет – какой-никакой, но принцип ограничения власти. Хотя этого права дядя был лишен еще в юности – за неосмотрительность, как говорилось официально. Но Эйнар так и не сумел узнать подробностей мутной истории, из-за которой Авель лор Телламон решил достигнуть власти путем убийства родного брата и опекунства над перспективным наследником.

А тут теперь этот наследник, кусает руку кормящую, ласкающую и еще что-то требует.

– Я сумел узнать несколько имен... имен твоих будущих сокурсников и потенциальных союзников,  —   все же заговорил дядя. –  Готред в этот раз был щедр на магов – я знаю о лесной ведьме из Этейна, парочке солдат, а главное, о сыне прославленного генерала армии Готегоста Маркуса Ридриха…

Дядя все рассказывал и рассказывал, перечислял имена и кое-что из биографии тех, с кем Эйнару вскоре придется вместе учиться. Закончив с Готредом, перешел к проклятой Вейдане и Пиниону, и Эйнар, методично уничтожая рыбу на своей тарелке, думал, как все же полезно иметь в приятелях Хранителя. Но даже при этом дядюшке пришлось хорошенько постараться, и, наверняка, и потратиться, чтобы добыть столько информации. Эйнару даже стало почти неловко, из-за того, что он не оправдает надежд Авеля. Почти.

И это “почти” исчезло совсем, когда Мэйра, служанка, отравившая его родителей, склонив низко голову, подошла забрать пустую тарелку и поставить перед Эйнаром блюдце с восхитительными ломтиками абрикосов залитых сладкими сливками и толикой белого вина.

Эйнар терпеть не мог находиться с одной комнате с этой женщиной, даже понимая, что она лишь жертва, лишь средство для дядюшкиных целей. Ну и что с того? Мэйра вообще должны была скрести полы в самых дальних кладовых замка, а не подавать ему любимое в детстве лакомство  – то самое лакомство, куда был добавлен яд, убивший отца и мать.

Но Эйнару уже давно не пятнадцать.

Он неспеша, старательно сохраняя невозмутимость и кивая в такт дядиным речам, принялся за десерт. Отстраненно про себя отметил, что зря столько лет даже видеть не мог абрикосы – вот уж нашлась изнеженная девица. Вкусно  ведь безумно, и незачем было лишать себя удовольствия ради символических страданий  Эйнару сейчас даже Мэйра показалась симпатичней, чем обычно, и он почти благосклонно ей улыбнулся. И не удержался, фыркнул с искренним весельем, увидев ее испуг.

– Рад, что у тебя такое хорошее настроение, – прохладно заметил дядя, и Эйнар чуть не подавился под его пронзительным взглядом.

Стоило показать, что ему неуютно, может даже страшно, но Эйнар был все еще слишком оскорблен, слишком зол на дядю для такой игры. Авель ведь желал видеть его сильным? Пусть радуется и ищет новые способы психологического давления – поэффективней.

– Это была веселая поездка, – мечтательно улыбнулся Эйнар. – А главное – я впервые сам – без всяких артефактов! – очутился в Междумирьи. Представляешь, дядя? Может не столь я и безнадежен, как маг...

– Ты вовсе не безнадежен, – возмутился Авель – будто бы это его самого в слабости подозревали. – Ты лучший на Нортейле, ты избранн...

– Я крупная рыба в маленькой луже, дядя, – закатил глаза Эйнар. – Мы же оба прекрасно это понимаем.

– По крайней мере, эту лужу ты изрядно взбаламутил.

Эйнар опустил взгляд на свои руки – чистые, холеные, с аккуратными ногтями. Не отрываясь от разглядывания собственных пальцев, спросил:

– Что, Совет принял предложение Соллит, и дружить Нортейл с Орной будет лишь под его неустанным взором?

– На днях будут подписаны договоры – даже прославленной медлительности Совета сложно противиться деятельности Алана Сентро, – спокойно ответил дядя. –  Внимание к сыну, к слову, его позабавило... но, вот досада, малышка Соллит со своей свитой и опомниться не успела, как решила, что связываться, пусть и номинально, с юнцом, что вскоре надолго покинет родину, пока не лучшая идея.

Эйнар этому не особо удивился – главное, уговорить Владычицу начать переговоры, и через сказку про несчастного друга Фрино это было легче устроить. Но с кем в результате будет соглашение – невелика разница... хотя, конечно, знакомый и молодой Сентро куда лучше старого и незнакомого. Но нет – так нет.

– Ты предпочел бы сам вести переговоры? – чуть нахмурившись, спросил Эйнар, подымая глаза на Авеля. – Но, дядя, нашей семье все равно нечего предложить Орне. Если бы сделки заключались благородными родами, мы бы быстро стали еще беднее, не выдержали бы конкуренции, каким бы я возлюбленным женихом и будущим магов не был. И тебе еще нужно дождаться, пока я вернусь из Академии.

– Не изволь беспокоиться, Эйнар, мой мальчик, – хмыкнул дядя. – Я сумею позаботиться о том, чтобы не умереть с голода за годы твоего отсутствия. Чтобы не умереть в принципе.

– Ты уж постарайся, – Эйнар сунул в рот последний сладкий ломтик абрикоса.  – Хочу, чтобы мне было к кому возвращаться.

Эйнар подумал, что совсем забыл о необходимости найти доверенного человека – человека, что будет поддерживать замок после смерти дядя, пока Эйнар будет учится.

– Аа! – воскликнул дядя, вырывая его из своих мыслей. Авель смотрел с широкой улыбкой за спину племянника, и Эйнар настороженно обернулся. У двери стоял незнакомый мужчина с военной осанкой, слишком темноволосый для коренного нортейлца.

– Вайрик, друг, познакомься с моим любимым племянником, – Авель приветственно встал из-за стола, радушно потащил невозмутимого мужчину ко все еще напряженному Эйнару. Не любил он новых лиц в замке...и особенно тревожило то, что новые лица могли появляться только взамен старых.

– Си-лор Эйнар, – Вайнер чинно поклонился. – Вайрик Хонсер. Имею честь называть себя личным секретарем си-лора Авеля. Мы с вашим дядей знакомы уже давно, и получить утром приглашение вступить в должность подле его было прекрасным сюрпризом.

Поклонился он уже Авелю, и тот закудахтал над ним, как наседка, как добродушный дядюшка. Эйнара затошнило от этого представления.

– И что же случилось с Хоканом?

– Такое несчастье, – нарочито печально, не скрывая издевки, вздохнул дядя. – Но история чем-то и романтична. Пришла весточка, что его сестра вот-вот разродится,, и Хакон, любящий брат, бросил все дела и отправился в замок твоего милосердного друга. Но прошлой ночью разыгралась такая гроза... лошадь оступилась, и... Радует лишь то, что Хакон погиб не зная, что и сестра его не пережила роды.

Авель покачал головой и вздохнул.

Эйнар вновь уставился на свои руки – такие чистые, белые руки... без всяких капель крови.

Теперь Эйнару все же было страшно. Жалеть по-настоящему Хакона, его несчастную сестру и нерожденного ребенка, было сложно – он не знал их настолько хорошо, где-то в душе и презирал, несмотря на помощь. Но знать, что умерли они по его, Эйнара, вине – неприятно. Мерзко. Хакон даже не за дело пострадал, он ни слово лишнего не сказал, верен был... а вот дядя ему не поверил.

Что ж...

– Ты ведь и мне не доверяешь? – не обращая внимания на нового, несомненно верного до мозга костей, секретаря – с горечью спросил Эйнар дядю. – Меня-то все учишь доверять себе, что мы семья учишь, что мы друг за друга, на одной стороне, несмотря ни на что... а сам и помыслить не смеешь, что мои решения могут быть удачнее, разумнее твоих – я ведь все еще твой послушный, маленький мальчик. Ах, нет, я же иногда строптивый мальчик – обижусь на недомолвку и мщу, лишая тебя ненужного риска. Так ты это видишь? О, дядя... иногда мне кажется, что мы оба кружим друг напротив друга с завязанными глазами.

Авель смотрел на племянника совершенно беспристрастно... Еще бы, ведь именно у дяди Эйнар учился держать нужную маску на лице.

Во рту было кисло и гадко, несмотря на недавнюю сладость. Эйнар уже и позабыл, когда ему было так тяжело решиться сказать лишь пару нужных слов.Ведь если он их не скажет следующими – Эйнар не сомневался, не сомневался что бывший секретарь и его сестра лишь предупреждение – будут Лергены.

Почему он вечно следует этому сценарию? В ответ на безмолвную угрозу, в ответ на простой, но страшный намек, он каждый раз готов быть отдать меньшее, лишь бы большее не потерять?

– Если Хакону так не повезло из-за твоей переписки с Аланом Сентро, о которой ты мне забыл сказать... хм, тогда Хакону действительно не повезло. Он и слова без твоего приказа не сказал бы. У меня был другой источник.

Эйнар собрался с силами и впервые за долгое время сбежал – выплюнул дяде эти слова с отчаянной злостью и  чуть ли не вылетел из комнаты – разве что дверью не хлопнул. Имя он не сказал – но это ничего не значило, не так уж и много вариантов. Дядя вспомнит и про безграмотную служанку по имени Айла... но догадается он или нет, убьет ее, накажет или заставить себе подчиняться – не важно. Важно, что Эйнар в очередной раз трусливо сделал что от него тредовалось.

И все предыдущие победы, все будоражащие планы от этого – только кислый привкус во рту, только гадкий осадок в душе.