О пауках и собаках

Глава тридцать шестая, в которой Эйнар прощается с Мэри

Сегодня возвращается дядя.

Осознание этого приносило какое-то странное облегчение, чуть ли не радость вместо куда более логичного страха. Быть может, потому, что этим же вечером за Эйнаром должны были прибыть из академии – и там, в Междумирье, обучаясь магии, он уж точно освободиться, хоть на время, и совершенно будет не важно осуществится ли дурацкий план... умрет ли Авель лор Телламон в течении ближайшей декады.

– Это все, что ты с собой берешь? – с невинным любопытством уточнила Мэри.  – Один лишь артефакторский мусор?

Она как обычно ничего не хотела знать о неприкосновенности частной собственности. Быть сегодня в замке у нее не было ни малейшей нужды, но Эйнар в очередной раз проснулся и увидел привычную картину: голую Мэри в своей постели.

Правда на этот раз он прекрасно помнил, как она там очутилась. Он сам же ее вчера ночью туда и пригласил. Старания женщины остались вознаграждены, неправильные ассоциации и гадкие воспоминания от ее златокудрого облика ушли, и Эйнар, поддавшись безумному настроению после торжественного освобождения Рейны, провел приятнейшую ночь.

– В академии студентов обеспечивают всем необходимым, - просветил Эйнар. Он встал с постели раньше Мэри и уже успел принять утреннюю ванну, позавтракать, вернуться в покои и увидеть, как женщина, проснувшись, первым делом решила проверить собранную заранее сумку с вещами – все артефакты Эйнара и материалы для их создания, дневники с его исследованиями и копии рабочих журналов Лергенов. Большего ему и не нужно было.

– Неужели кроме своих артефактов нет у тебя ничего, с чем бы расставаться не хотелось? – Мэри с любопытством повертела в руках маленький мешочек, развязала и высыпала себе в ладонь содержимое – дюжину цветных бусин. Кроме Соллит и Марты Лерген в жизни Эйнара было еще пару благодарных женщин. – Ого, миленький… а тебя любят! Только, вот досада, вчерашняя лорочка не успела тебя одарить сувениром.

Издевку в голове Мэри даже не скрывала.

У Рейны вчера тоже случилась приятнейшая ночь – словно прекрасный, горько-сладкий сон. Авель, ее бессердечный похититель был больше не в силах скрывать чувства, что пробудила в нем такая удивительная, чарующая, сильная духом жертва. Он больше не хотел причинять боль своей возлюбленной Рейне, он отказался от злодейских планов и отпустил ее, прочитав проникновенный монолог. Но Рейна не желала так просто уходить, она желала познать бывшего врага до конца. Она сама чуть ли не потребовала, убеждала, что плевать ей на лживую чистоту нортейлской знати, что ненавидит белый цвет, что мечтает хоть раз побыть «грязной» - ведь это и есть настоящая жизнь, истинные чувства, без притворства… И боль вперемешку с блаженством стала ей наградой.

Эйнар не мог не согласиться с тем, что в виде обнаженной белокосой девы с завязанными черной лентой глазами, с затянутыми над головой руками, с тяжело вздымающейся небольшой, но упругой грудью с набухшими сосками… было нечто притягательное. Но ласками, то грубыми, то нежными, и зачарованной лентой, доведя Рейну до совершенно одурманенного состояния, он чуть ли не выбежал из подвала, отдавая самое важное в руки Донару… не совсем в руки, конечно… И Эйнар пригрозил перед этим, что если Рейне что-то не понравится, то жалеть об этом наглому бандиту придется всю жизнь.

Морская бездна, до чего же это все было отвратительно!

И то, что он попросту отправился вместе с Мэри домой, в замок, оставив все на воронов – та еще низость. Он не сомневался, они сделают все правильно – когда Донар закончит, усыпят Рейну, порванную одежду вернут на тело и перенесут ее в лесок у замка Ранетрелов.

Рейну надут быстро. Рейна будет молчать, но семья, особенно нежно любящий брат, сами додумают то, что нужно. Гайнер и так на последнем балу обвинил Авеля в похищении сестры и разбил глумящемуся над этим Эйнару нос, тем самым окончательно похоронив свою репутацию. Гайнера было почти жаль – ведь его лишили самого дорогого… а потом ту, к которой он сам прикоснуться не смел, вернули – поруганную, с сердцем, принадлежащим ненавистному врагу. Потерянные деньги и положение в обществе не такая уж трагедия в сравнении с этим.

– Эй, ну что ты грустишь, Эйни, миленький!  —   Мэри незаметно оказалось рядом и ласково погладила его по волосам. Для этого ей пришлось чуть ли не на цыпочки встать, что не могло не вызвать улыбку. – Ты делаешь девушек счастливыми, и не зачем притворяться, что страдаешь от мук совести.

О да, он делает девушек счастливыми. Только во что потом обратиться это счастье, когда Рейна Ранетрел поймет, что ей просто воспользовались, поиздевались лишь чтобы еще оскорбительней расправиться с ее родом... Или же его малышка Соллит – если она рано или поздно узнает, что того Эйнара, в которого она влюбилась никогда не существовало, что он обманывал ее, невинного ребенка... саму Владычицу, ради своих целей. Это ведь все-таки не простая девочка, а та, что имеет полное право уничтожить все, ради чего Эйнар старался.

Но ведь Эйнару везет, ему всегда везет, все действительно нужное у него всегда получается – иногда хуже, чем хотелось бы... а иногда – только лучше. Иногда все складывается идеально и это приносит дикий восторг, азарт и страх... что нагрянет расплата. Ведь в этом и проблема его везения – все победы горчат.

Зато – победы. Зато – идти к ним было интересно. Нет, ни о чем он не собирается жалеть.

– Что ты делаешь?

Мэри усадила Эйнара на кровать, сама пристроилась рядом и стала плести ему тонкую косичку, мило закусив губу.

– Премилого пирата с южных островов, о мой печальный лор, – она хихикнула, и ловко вплела в его  белые волосы одну из бусин. – Тут же большей частью артефакты? А те что обычные – ты сделаешь необычными. Так только удобней будет их носить – и красивенько.

– А по обычному ты стесняешься подарок преподнести? – хмыкнул Эйнар, заметив, что к его бусинам присоединилась еще одна – от Мэри. Тоже в какой-то степени артефакт, и он никак не мог понять, что это значит.

– Я вообще не нортейлка и глупостями вашими заниматься не собираюсь, – Мэри легонько клюнула Эйнара в щеку. – Но хочу сделать тебе приятное... отблагодарить своего миленького, такого нежного и ласкового злого мальчика... Ну и принести капельку индивидуальности твоему образу.

Она чуть отпрянула, любуясь делом своих ловких рук.

– Лгунья, – Эйнар наклонил набок голову. Интересно, вернувшись после обучения домой и увидев то, что сотворили с его домом Вороны, проклянет ли он эту глупую идею связаться с ними?

– Актриса, – укоризненно возразила Мэри. Улыбнулась светло – просто сама невинность. – Прощай, Эйнар лор Телламоном. С тобой удивительно приятно иметь дело. Надеюсь, мы еще свидимся...

Мэри отлично умела рассчитывать время или же незаметно воспользовалась вызывающим мага артефактом – зевающий Джо телепортировался в комнату с ее последними словами.

Все бумаги, отмечающие успешное завершение их сотрудничества, были подписаны еще вчера ночью.

Пожалуй, несмотря ни на что, Эйнар мог ответить Мэри тем же – иметь дело с Воронами и этой актрисой в частности было, быть может, не совсем приятно, слишком на его вкус много грязи... но точно интересно.

Оставшись в одиночестве он подошел к зеркалу, чтобы оценить творение Мэри. Оказалось не так уж и плохо – с количеством косичек она явно переборщила, но пару штук – одну слева, и две справа – можно оставить и вплетать туда полезные комбинации из бусин-артефактов.

И подарка Мэри там точно не будет – Эйнар распустил косичку и стащил ее бусину: золотистую и самую маленькую. Хранящую в себе редкий яд из ртути, порошка аторе-торе и пыльцы цветков сизеглазок... Травит медленно и незаметно воздух вокруг себя – Эйнар хорошо изучил этот яд, когда думал чем бы прикончить дядю.

Расценивать иначе, как полезную шутку, он такое прощание не мог. Не сомневался, что Мэри знала, что он догадается.

Стук в двери вышел зловещим.

– Си-лор... – в комнату заглянул нервничающий слуга. После смерти Айлы с Эйнаром на всякий случай старались особо не разговаривать, даже те, кто был ему верен. Кто-то по наущению дяди распускал правильные слухи.

Дяди...

– Си-лор Авель вернулся? – повернулся к слуге Эйнар.

Тот только кивнул.