О пауках и собаках

Глава двадцать третья, в которой Фрино устраивает похороны

Фрино никогда не видел, как выглядит изнутри подземное святилище, в котором он обычно находил Орнима. Заходя туда он будто терял зрение. Все, что Фрино мог – это, как слепой щенок, шарить руками вокруг. И он шарил. Шарил до тех пор, пока не выучил расположение каждого камня.

Шаг. Еще шаг. Еще два. Пять ступенек, еще один шаг вперед, и Фрино, наконец, опустил тело Ирона на плоскую каменную плиту. Опустил и сел на пол, сжав холодную руку в своих ладонях. Как всегда внутри, в груди, поселилась боль. Сердце заныло. Сердце вообще часто его беспокоило, и не помогали ни лекарства, ни магия. Наверное просто он хранил в нем, как в запертом железном ларце, слишком много боли. Так много, что она там уже больше не помещалась.

– Мой любимый щенок принес мне что-то интересное, – раздался из темноты приятный, эхом прыгающий по комнате голос. – Как прелестно… и как печально.

Фрино молчал. Говорить пока еще было рано. Младший Сентро хорошо изучил все повадки Орнима за те два года, прошедшие с того дня, когда он впервые шагнул за эту дверь. Начни говорить сейчас – и божество уйдет. Нет, надо выждать. Заинтриговать...

Мохнатые, когтистые руки сжали плечи, но тут же отпустили. И голос, до этого доносившийся из-за спины, зашептал, перемещаясь вокруг Фрино и мертвеца:

– Как благородно с твоей стороны. Знаешь, чем ты мне нравишься, щенок? Ты действуешь импульсивно, но в твоей импульсивности и есть твоя красота. Ты убиваешь – но не так погано и топорно как все. Ты подбираешь момент, ты доводишь себя до нужного состояния, ты всегда устраиваешь красивые похороны… почему ты не наслаждаешься этим?

Отвечать Фрино не стал. Вопрос был скорее риторическим. Орним и так все о нем знал.

– Ну да, конечно, ты же у нас такой человечный, – со смешком продолжило божество. – Ну как? Убедил себя в том, что твой отец был прав и ты убил этого маленького человечка за действительно серьезное преступление?

– Убедил, – не выдержал Фрино. – Отец был прав – он воровал…

– Какой хороший мальчик, – издевательски засюсюкало божество. – Какой верный сын своего отца. Хотя я понимаю. Если бы ты не внушал сам себе, что бессилен, если бы ты не внушал себе, что отец прав, если бы ты не вдалбливал себе в голову всю эту чушь – ты был бы уже мертв. Но, по правде, Фрино… давай, скажи что ты думаешь. Давай, сейчас можно. Сейчас тебе можно побыть несчастной жертвой. Давай, валяй, сукин сын. Я слушаю и жду.

– Отец заставил меня его убить не потому что он воровал, а чтобы я – сдался, – Фрино уткнулся лбом в теплый камень. – Отец заставил меня, чтобы мне было плохо. Он ненавидит меня… он хочет, чтобы я покончил с собой…

– Давай, еще, – подначило его божество.

– Я… я не хотел, – простонал Фрино, зажмурившись. – Я не хотел его убивать. Не хотел, не хотел, не хотел… я… я просто не могу так больше… я не могу… меня это изнутри разрывает, каждый гребанный раз…

– Что-то ты упустил, – хмыкнуло божество. – Давай, подумай-ка?

– Отец просто развлекается со мной, – выпалил Фрино зло. – Я – его очередная игрушка. Игрушка, которая никогда не станет наследником. Игрушка, которую он хочет довести… довести до петли, до прыжка с обрыва, до яда в стакане вина… ты это хотел услышать?! Это ты мне хотел сказать?!

Божество рассмеялось, а Фрино – уставшего, опустошенного, уже понесло.

– Я его ненавижу. Ненавижу страшной ненавистью, черной и ядовитой. Эта ненависть сжигает меня изнутри. Я… каждый сраный раз ложась спать я бы с удовольствием представлял себе, как я убиваю его, разрываю на мелкие клочки, пытаю и мучаю… но я настолько боюсь, что не могу даже мечты себе позволить. Я... мне страшно, Орним… я не хочу, чтобы он меня замучил… не хочу умирать…

– Никто не хочет умирать,Фрино, – мохнатая рука прошлась по волосам, взъерошила. – Ни ты, ни я, ни тот парень за дверью. Все мы хотим жить.

– Но, знаешь, что самое паршивое? – сказал почти спокойно младший Сентро. – Я твержу, что не хочу умирать, но… если бы смерть нашла меня сама, я был бы счастлив. Иногда думаю – вот бы меня кто-нибудь пристрелил. Или лошадь затоптала. Или со скалы я свалился – чисто случайно. Надо только быть там, где опасные люди, высокие скалы и буйные лошади. И тогда, может, мне повезет… тогда, может, я легко умру а не в пыточной. Знаешь, что будет, если я так умру?

– Что же?

– Отец подойдет, посмотрит на мое мертвое тело и скажет – я даже слышу с какой интонацией – “ты разочаровал меня, сынок”, – зло передразнил Фрино. – О нет, я не хочу его убить. Если я убью его – закон поможет ему утащить меня за собой в твою пасть. Нет. Я не сдамся. Я не сопьюсь, не снаркоманюсь, не покончу с собой и не умру от болевого шока в пыточных. Нет. Я сильный. Сильный и живучий, как какое-нибудь сраное насекомое. Я буду жить назло этой падле. И однажды я увижу, как он сдохнет. Увижу и назло буду жить счастливо. Назло ему уничтожу все, чего он добился. Пропью богатство, перестрою имение, разорю рынок рабов а потом сбегу из Орны в другие миры. На Эквариус например. Говорят, там много древних катакомб, которые еще не исследованы толком. Мне будет чем там заняться…

– Щенок, который любит лазать по катакомбам, – посмеялся над ним Орним. – Какой же ты странный, никогда не понимал этой тяги... Однако скажи мне, зачем ты принес сюда это мертвое тело? На что ты надеялся?

– Я… – замялся Фрино. – Я хотел отдать его тебе. Этот человек был приятен мне и… ты же сам знаешь, как я отношусь к похоронам. Может, ты заберешь его душу в какое-нибудь хорошее место? Такое, какое бы сошло для него за рай… Или, может, поможешь ему? Подтасуешь карты в круге перерождений? Ты ведь заведуешь душами… знаю, с моей стороны наглость простить такое… но для меня это важно...

– Наивный щенок, – было ему ответом. – Глупый щенок. Что мне за это будет?

– Я мог бы тебе что-нибудь отдать, если бы у меня что-нибудь было, – потупился Фрино. – Скажи, что тебе нужно?…

– То, чего у тебя пока нет, но однажды обязательно появится. Твоего первенца.

– Вряд ли у меня будут дети, – покачал головой Фрино. – А если и будут – я не соглашусь на такую сделку. Я не хочу опустить до уровня своего отца.

– О нет, Фрино Сентро, у тебя будут дети, – глухо засмеялось божество. – Прекрасные дети. И я хочу одного – первого, особенного ребенка. Он будет весьма и весьма необычен… и я не хочу чтобы ты спустил его необычность в трубу. Хочу приложить руку к его воспитанию… и хочу чтобы он кое-что для меня сделал...

– Ч... что? – удивился Фрино. – Чем же он будет так необычен?

Пусть Орним и знал все, но знаниями своими делиться никогда не торопился. Пожалуй из его уст это было первое предсказание, которое Фрино услышал в своей жизни. И оно стало неприятной неожиданностью.

Фрино всегда говорил себе, что детей он не хочет. Не хочет, потому что ребенку придется жить в таком же жестоком, грязном мире, в каком жил он. Фрино слишком хорошо понимал, что, возможно, ему придется вести себя со своим собственным сыном так же, как отец вел себя с ним. Заставлять убивать, пытать, подставлять и мучить. Потому что иначе на Орне нельзя. Иначе на Орне не выжить. Тут либо ты, либо тебя. И как бы Фрино не кричал о том, что сбежит с острова… он понимал, что вряд ли остров его отпустит.

– Не расстраивайся так, – ответил Орним, явно прочтя все его эмоции. – Я даже не буду забирать его у тебя, этого ребенка. Обещаю. Лишь разреши мне играть с ним. Тебе же со мной нравится, щенок. Тебе же нравятся наши беседы. Ты находишь в них отдушину, потому что я – тот, кого ты не сможешь убить даже по наущению отца. А еще я вижу твою душу и не даю тебе врать. Твой ребенок… разве ему не понадобится такой могущественный покровитель, как я?

– Что ты с ним сделаешь? – спросил Фрино, сомневаясь.

– Самую малость. Всего-то сделаю так, чтобы он родился магом – как и ты. Отец еще не раскрывал тебе тайну, почему каждый новый Сентро рождается с силой? Знаешь ли ты, почему аристократические роды Орны всегда порождают магов, хотя магия не передается по наследству?

– Не рассказывал, – потупился Фрино. – Но я знаю. Случайно узнал…

– Тогда ты знаешь, что я могу это контролировать, – ответил Орним. – Я управляю душами. И я могу подобрать такую душу, чтобы она сразу была едина с телом. Но я не могу сделать душу сильнее тела. Тело твоего сына будет подходить для очень красивой магии – особой магии этого мира, Вейданы. И если он родится с непригодной душой… как думаешь, насколько это будет упущением?

– Это не похоже на сделку, – нахмурился Фрино. – В чем ты дуришь меня, старый пес?

– И так мы разговариваем с божеством, – пожурил его Орним. – Я не для тебя стараюсь. Просто он сможет сделать то, чего я не могу. Одно желание. И за это я отправлю душу твоего друга действительно в хорошее место. Так что скажешь?

– Поклянись, что не причинишь ему вреда, – попросил Фрино, решившись.

– Клянусь, – охотно гавкнул Орним. – И сердцем, и телом, и духом своим клянусь самой страшной клятвой, какую только может принести такое существо, как я.

– Тогда по рукам, – ответил Фрино, вставая. – А теперь мне пора. Ты не увидишь меня теперь долго…

– Я знаю.

– Я еду в академию Альянса…

– И это я тоже знаю.

– Скажи, – с надеждой попросил Фрино. – Что ты еще знаешь?

– Много чего. Но не надейся, что я еще что-нибудь тебе скажу. Так будет слишком скучно. Это все равно что смотреть пьесу, заранее зная финал. Я и так сказал тебе слишком много, щенок. Но это было ради дела.

– Хорошо, – не стал спорить Фрино, а потом поклонился низко, в пояс, своему невидимому собеседнику. – Спасибо за беседу. И прости, что потревожил твой покой. Я могу идти?

– Да, – хрустнув чем-то в темноте, сказал Орним. – И будь хорошим мальчиком, отпусти ты этого доходягу. Он и так весь трясется и я, кажется, даже чую запах мочи. Он будет молчать. А если не будет – его подберу я.

Фрино разогнулся и начал пятиться в темноте к выходу. Спустился по широким ступенькам, осторожно дошел до двери. Орним еще раз хрустнул, а потом зачавкал и парень с отвращением понял, ЧТО именно он ест. Его затошнило от этой мысли. Он поспешил просочиться сквозь дверь, из-за которой донесся особо отвратительный булькающий звук.

И Фрино не выдержал – его все же вывернуло наизнанку выпитым у Ирона дома вином. Вывернуло скорее не от отвращения даже – и более отвратительные вещи он видел в своей жизни – а от накопившихся переживаний и духоты,, от ненавистного аромата крови и запаха плесени, что здесь витал.

– Г-г-господин, с вами все в-в-в порядке? – заикаясь, спросил Шед.

– О себе бы поволновался, – рыкнул на него Фрино, утерев рот платком и распрямившись. – Пойдем отсюда. Нечего нам тут больше делать…