Горец-изгнанник

Лиззи не знала, что и сказать и как поступить. Ее ошеломил рассказ о страданиях его сородичей и их гибели от рук ее клана.

— Спасибо, что привел меня сюда.

Он посмотрел ей в глаза и кивнул, немного смущенный. Потом поднял глаза к небу.

— Мы не успеем добраться до темноты в Балкухиддер. Идем, я знаю надежное место, где можно переночевать.

Он повел ее вдоль берега озера. По пути стояли несколько маленьких коттеджей, но, к своему удивлению, Лиззи увидела, что замок необитаем.

— Как он называется? — спросила она.

— Эдинэмпл, — добавил он.

— Почему он пуст?

— Он проклят.

Сначала Лиззи подумала, что он шутит.

— Ты это серьезно?

— Деревенские считают так. Говорят, будто Гленорхи сбросил архитектора с крыши, когда обнаружил, что парапет, заказанный им, не построили. По словам крестьян, привидение по ночам гуляет по замку, проклиная лэрда.

Лиззи поморщилась. Насколько она наслышана о Гленорхи, в это можно поверить. Не будь это место уже проклято, его следовало бы проклясть. Они прошли немного дальше, и Патрик оставил ее ненадолго, чтобы переговорить со стариком, лицо которого выдубили годы, проведенные на солнце и ветру. Он вытаскивал из озера маленький ялик. Патрик вернулся, улыбаясь:

— Нам повезло. У нас будет не только теплое место на ночь, но ты сможешь принять ванну и поесть.

Лиззи мечтательно вздохнула, не в силах скрыть восторг. Удивительно, как все, что еще несколько дней назад казалось таким естественным, теперь воспринималось как какое-то чудо.

— Куда мы идем?

— Туда, — сказал Патрик, указывая на озеро. — На другой стороне есть маленькое каменное жилище. Там хранят припасы на случай, если придется использовать его как убежище в случае нападения. Однако уже много лет им не пользовались. Были деревянные мостки до острова, но они давно затонули.

Похоже это было на скалу, поросшую деревьями, но Лиззи поверила ему на слово.

Патрик помог ей забраться в ялик, и старик перевез их на островок. В дальнем его конце стояло маленькое строение — ветхое на вид.

Патрик поблагодарил рыбака, дал ему монету и взял с него обещание, что тот вернется за ними на рассвете. Уходя, старик что-то шепнул Патрику и захихикал.

Когда старик отошел далеко и не мог ничего расслышать, Лиззи спросила:

— Что он сказал?

— Это не для твоих ушей.

Он помолчал. Потом продолжил:

— Я признался, что мы только что поженились и сбежали от твоего отца, который этот брак не одобрил.

Сердце у Лиззи остановилось, когда на миг она увидела беззаботного человека, умеющего пошутить, выдумать романтическую историю. Он мог бы стать счастливым, если бы судьба не обошлась с ним так сурово. Но даже при всем том, что обрушилось на него, он все равно удивительный. Человек, достойный восхищения. Ведь теперь она знает, что движет им после того, что он пережил.

Она не приемлет его ложь, но уже не думает, будто он равнодушен к ней. Его поступки говорят сами за себя. М юр-рей или Макгрегор — имя не имеет значения: важен человек, который стоит за ним. А он не изменился ни в чем.

Лиззи понимала, что ей придется уступить. Он преступник, преследуемый ее собственной семьей. Если бы она убежала с ним, то лишилась бы всего — дома, удобств, богатства.

Но без него, она понимала, ей никогда не быть счастливой.

Она любит его.

Сердце у нее сжалось. А взаимно ли ее чувство?

Патрик наблюдал за тем, как Лиззи кладет маленькие кусочки рыбы в рот, смакуя их, будто ничего вкуснее никогда не ела.

Ее волосы блестели в свете пламени, и влажные пряди очаровательно кудрявились вокруг лица.

Патрик почувствовал неловкость. Ведь они здесь совсем одни. Возможно, напрасно он выбрал это место. Здесь слишком тесно. Слишком уютно.

Патрик оставил Лиззи умываться, а сам вышел, чтобы охладить внезапное волнение в чреслах, окунувшись в холодное озеро. Он смыл грязь прошлых дней, но тело было не так легко обуздать.

Он возбудился при мысли, что под пледом, в который она закуталась, из одежды на ней только тонкая рваная рубашка.

Патрик резко отвернулся, раздраженно фыркнув. Не знай он ее так хорошо, мог бы поклясться, что она намеренно пытается соблазнить его.

— Все в порядке? — спросила Лиззи.

— Да, — сдержанно ответил он.

Она встала и подошла к нему. Потом накинула плед на плечи как шаль, подчеркивая роскошную округлость груди. Из-под пледа выглядывали пальчики босых ног.

Она стояла слишком близко. Ее нежный женский аромат окутал его, и он не мог вырваться из этой чувственной сети.

— Ты плохо выглядишь, — сказала она, положив руку ему на плечо. — Какой-то напряженный. — Она стала массировать мышцы его шеи и плеч. — Ты уверен, что не хочешь снять жилет? Здесь так уютно и тепло.

Она привычно провела руками по его груди и проворно начала расстегивать пуговицы жилета. За время их слишком коротких любовных отношений она удивительно быстро научилась раздевать его. Когда ее руки опустились вниз по его животу и запястье коснулось головки его возбужденного члена, он понял, что не ошибается насчет ее намерений.

Патрик схватил ее за руки и притянул к себе. Сжав челюсти, он с трудом произнес:

— Что ты делаешь, Лиззи?

Щеки у нее порозовели. Она была похожа на шалунью, которая запустила руку в коробку с конфетами, и ее за этим застали. Но она не отвела взгляда.

— Я тебя хочу.

Кровь закипела у него в жилах. Ее слова отозвались в его теле как дьявольский соблазн.

Он встал, отпустил ее руки, но она не двинулась с места.

Возможно, было ошибкой приводить ее сюда. Он хотел, чтобы она поняла, что ничего не изменилось: они не могут быть вместе.

— Это не самая хорошая мысль.

Лицо у нее вытянулось.

— Почему?

— Ничего не изменилось, Лиззи. Я не могу жениться на тебе. Было бы неправильно заняться сейчас любовью с тобой.

Она вздрогнула от его жестоких слов. Он подумал, что она отвернется, но вместо этого она упрямо вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза.

— Я не понимаю…

— А что тут непонятного? После того, что произошло, пропасть между нашими кланами стала непреодолимой.

— Но не для нас.

— Что ты предлагаешь? Ты ведь прекрасно знаешь — твоя семья никогда не разрешит нам пожениться.

Она глубоко вздохнула.

— Не сейчас, наверное. Но они любят меня — и не откажут… Знаешь, ты ведь не можешь вечно быть в бегах. Позволь мне помочь тебе.

— Как твой кузен помог Аласдэру и Айэну?

Она опустила руки.

— Ты винишь меня за то, что случилось с твоим кузеном и братом? И с твоей сестрой?

Он услышал обиду в ее голосе, но заставил себя не реагировать. Так лучше.

— Я не виню тебя. Но другие будут.

— Я готова вынести это, если и ты готов. — В ее взгляде он прочитал вызов. — Ты так легко нарушаешь обещание вернуть землю своему клану?

— Черт возьми, Лиззи. — Он прищурился. Это удар ниже пояса. Она ведь знает, как трудно было ему отказаться от этой земли — и как он все еще мечтает вернуть ее. Это часть его. — Я хочу вернуть землю, но не могу использовать с этой целью тебя.

— Если ты действительно собрался сделать доброе дело для своего клана, то разве не лучшая возможность добиться этого, если я буду рядом с тобой? — Она помолчала, давая ему возможность подумать над ее словами. — Моя семья прислушается ко мне; позволь мне выступить защитником в твоем деле.

Она права. Ее влияние на семью — пожалуй, единственная возможность, какая есть сейчас у Макгрегоров. Но он не спешил прислушиваться к голос разума. Главное — защитить ее.

— А если ты ошибаешься насчет того, что семья согласится? Что тогда?

— Я хочу быть с тобой, Патрик. Где бы ты ни был. Сердце у него застучало. Это так заманчиво. Но тут он вспомнил недавние дни и то, что ей пришлось перенести.

— Снова пещеры в снегу, холод, голод — этого тебе хочется? Господи, ты же могла там умереть, Лиззи. — Он не мог скрыть свое смятение при воспоминании об этом. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным.

— Но я же, как видишь, жива, — заметила Лиззи. Ее спокойная уверенность разозлила его.

— На этот раз, к счастью, да. А в другой раз? Потому что будет и другой раз. Я изгой. Ты понятия не имеешь, что значит постоянно находиться в бегах. Не иметь дома. Не знать, когда удастся поесть в следующий раз. Такая жизнь не для тебя.

— А мое мнение в расчет не принимается? — Она положила ладонь ему на грудь и подняла на него глаза. Ее губы такие нежные и соблазнительные. Он так хочет ее, что в голове туман.

Кровь кипела в жилах Патрика; он с трудом сдерживался. Ему очень хотелось принять ее предложение, но он слишком сильно любит ее, чтобы так поступить с ней. Она и понятия не имеет, на какую жизнь будет обречена, в каком отчаянном положении находится его клан и чего она лишится. Он не может позволить ей принести такую жертву ради него.

Лицо у Патрика стало жестким, но он решил сказать всю правду:

— Ты выросла в самых красивых замках Шотландии, окруженная слугами, исполнявшими любое твое желание. Можешь ты себе представить, каково это — ложиться спать с пустым желудком? Слышать, как твой ребенок плачет от голода? Месяцами мерзнуть так, что пальцы немеют? Это тебе не романтические девичьи грезы, с которыми ты можешь покончить, когда тебе надоест. Такое прозябание не имеет конца.

Ее лицо вспыхнуло.

— Я и не воображаю, будто меня ждет легкая, жизнь.

— Легкая? — хрипло засмеялся он. — Это мягко сказано. Ты и месяца не протянешь.

Глаза у нее вспыхнули, и он понял, что зашел слишком далеко.

— Как ты можешь так относиться ко мне! Разве я в чем-нибудь уступаю женщинам твоего клана? Я не какая-нибудь изнеженная принцесса, и не хочу, чтобы со мной так обращались. Я сама могу решать, и мне не нужен чересчур заботливый рыцарь в блестящих доспехах, который думает, будто знает, что для меня лучше. То, о чем ты рассказываешь, ужасно, я не хочу приукрашивать положение твоего клана, но только ты можешь сделать меня счастливой… Я люблю тебя, и лучше ад с тобой, чем рай без тебя.

Господи, подумал Патрик. За этим милым девичьим образом кроется такой мужественный характер.

— Если ты не хочешь взять меня в жены, так и скажи, но не пытайся отпугнуть меня, потому что это тебе не удастся.

Патрик выругался про себя и стоял, будто окаменев. Как поступить? Он ведь только пытается спасти ее от нее же самой.

— Дело не в том, чего я хочу. — Он посмотрел ей в глаза. — Господи, Лиззи, ты меня убиваешь. Я только пытаюсь поступить правильно.

Она наклонилась к нему. Ее грудь мягко прижалась к его груди, в ее глазах мелькнул луч надежды.

— Тогда остановись. Это и есть правильный поступок. — Она схватила его за руку. Ее теплые нежные пальцы переплелись с его пальцами. — Дай мне год, чтобы я могла доказать это тебе. Если я не выдержу, ты сможешь спокойно уйти.

Он застыл, поняв, что именно она ему предлагает. Ударить по рукам. Древний горский обычай, который не слишком одобряет церковь, но который все еще существует. Год? Но если она станет его, он никогда, не захочет отпустить ее.

Глядя в ее большие синие глаза, он понимал — с судьбой не поспоришь. Он любит ее и, видимо, зря пытался найти причины, чтобы им не быть вместе.