Не для посторонних глаз…

Глава 27

Честно говоря, отца Кристина побаивалась. Да, хотела его внимания (как и любой ребёнок), но и боялась тоже. У него был толстый ремень, который родитель не гнушался пускать в ход «в целях воспитания», и маме не всегда удавалось прекратить этот «полезный и нужный» процесс. А что уж говорить о том дне, когда её, совсем маленькую, папа поставил в угол, а она, перенервничав от его гарканья, стала терять сознание и едва не свалилась за шкаф, который стоял на некотором расстоянии от стены: мама чудом успела удержать и устроила отцу разнос. А наказал он её всего лишь за то, что она рано утром песенку запела, мешая ему выспаться!

Но больше всего запомнился тот случай, после которого Кристина у отца больше никогда ничего не просила. Был канун Нового года, и папаша вызвался выполнить свой «родительский долг» и погулять с дочерью, чтобы потом несколько ближайших месяцев можно было говорить, что он хороший отец и занимается ребёнком. Разумеется, Кристина была счастлива. Елка на площади, ярмарка, аттракционы… Да этому любой ребёнок обрадуется!

Но в итоге всё превратилось в унылое брожение мимо нарядных витрин, где дражайший родитель ничего не хотел покупать и всё поглядывал на часы: вечером намечалась встреча с друзьями. Потом всё же раскошелился на обруч с милыми рожками на пружинках, да и то лишь потому, что Кристина конкретно подвисла возле лотка и смотрела на них таким восторженным взглядом, что продавщица не выдержала и предложила ему скидку, если не хватает денег.

Это оказалось его лимитом и все лотки со сладостями он тщательно обходил, рассказывая, что пирожное с белковым кремом опасно, ведь в яйцах может быть сальмонелла, леденец на палочке вреден для зубов, а печатный пряник неизвестно кто и где пёк. В принципе, вполне логичные доводы, но только не для ребёнка восьми лет, которому сначала хотелось всего и сразу, а потом «ну хоть что-нибудь», лишь бы вкусненькое и сладенькое. Когда он остановился прикурить, Кристина прилипла взглядом к лотку с «Киндер-Сюрпризами». Отец тут же завёл «песню», что эта иностранная гадость только вредна, но несколько других папаш и мамаш, которые как раз стояли в очереди и покупали детям сладости, посмотрели на него такими многозначительными взглядами (а ведь мнение окружающих для него всегда много значило), что он буркнул: «Ну, раз очень хочешь…»

Да, Кристина получила (почти из глотки выдрала) свой обожаемый Киндер, но и тут не свезло: в качестве игрушки ей попался солдатик, а не фигурка принцессы, как девочке рядом. Но она была и этому рада, ведь шоколад был таким вкусным, а впоследствии солдатиком игрался Алёшка. В общем, после такой «растраты» просить его о чём-то ещё было чревато, и она просто молча глазела на воздушные шарики, мягкие игрушки и прочие интересные вещицы, которые прижимали к груди другие дети.

Зато она идёт за ручку с папой, а у некоторых деток вообще пап нет! Так что ей ещё повезло: пусть лучше такой, чем вообще никакого. Так Кристина думала тогда, хотя сейчас всё чаще вспоминала слова Омара Хаяйма «…Уж лучше будь одна, чем с кем попало».

Потом они приехали в гости к одному из друзей отца, где ей впервые довелось попробовать маслины, и она почувствовала себя обманутой, ведь взрослые сказали, что это такие «сливки», а сливы обычно сладкие и уж точно не солёные. Сейчас она, конечно же, с удовольствием лакомится и оливками, и маслинами, а для ребёнка это было слишком.

Чтобы Кристина не мешала взрослым разговаривать (детей её возраста там не было), хозяин дома усадил юную гостью за компьютер. Да, и знакомство с компьютером у неё в этот вечер тоже произошло впервые, это позже она увидела их в школе и в офисе отца. В общем, игры в «Сапёра» и в «Пасьянс» были освоены достаточно быстро, а уходить из гостей не хотелось.

А самое интересное произошло на обратном пути. Отец остановился возле киоска, чтобы купить сигарет, рядом, оккупировав лавочку, компания мужчин что-то пила из коричневых бутылок. И тут Кристина увидела её, малиново-салатную стружилку с изображением Минни-Маус, и пропала. Хорошая стружилка была давней мечтой. Тот огрызок пластика, который с барского плеча сбагрил отец, стружил плохо и всё чаще ломал карандаши, а карманных денег не было совсем. И тут такая красота!

Кристина стояла и не знала, что делать. Просить? Не просить? Точно не купит. А может… Ну ведь на днях Новый год, и если попросить за счёт подарка, которого всё равно не будет… И она решилась. Как оказалось, очень и очень зря. Отец устроил настоящий разнос, что она сегодня получила уже достаточно, что с неё и этого хватит (целый Киндер и рожки!), не обнаглела ли она и не слипнется ли у неё кое-где.

В эти минуты ей одновременно хотелось плакать и провалиться сквозь землю. По давней мечте, по сокровенному будто прошлись грязными ногами. Такой вспышки гнева и раздражения Кристина никак не ожидала и действительно почувствовала себя слишком ненасытной. Нужно знать меру, не просить слишком много, довольствоваться тем, что имеешь…

— Мужик, ну ты чё? — не выдержал один из выпивавших мужчин. — Купи ребёнку стружилку. Неужто денег жалко?! На сигареты ж нашлись.

— Да чё ты его увещеваешь?! Лучше я давай куплю, — сказал другой. — Мелкая, не дрейфь, будет тебе подарок к празднику, — и направился к киоску, доставая из кармана деньги.

— Я сам куплю! — отец бросил продавщице купюру, схватил стружилку и потащил Кристину прочь, чуть руку не оторвал.

Казалось бы, что может быть обиднее? Оказалось, что очень даже может. Когда они шли от электрички к дому, слякоть, которая была днём, подмёрзла, и под ногами образовался самый настоящий каток, да ещё и с горбами да выбоинами (как народ натоптал, так и замёрзло). А у Кристины были старые сапоги со стёртыми и к тому же очень скользкими подошвами. Оставалось пройти всего два квартала, но эта дорога показалась адом.

Кристина постоянно поскальзывалась и хваталась за руку отца, надеясь найти поддержку и опору, ведь он был самым близким и любимым мужчиной в её жизни. Но он постоянно отмахивался, отдёргивал руку и рявкал, чтобы она прекратила баловство и шла нормально. А она хотела сказать, что вовсе не балуется, что не нарочно скользается, что сапоги сами едут и она несколько раз чуть не упала, но в горле стоял ком, а ещё было так обидно, до слёз просто, что не выслушал, не поддержал, а только оттолкнул.

У подружки Вики, жившей по соседству, была очень строгая мама, но замечательный отец, который бесконечно баловал дочь и делал для неё «всё на свете». Кристина частенько смотрела на них с белой завистью, мечтая о таком же отце. И в эти минуты адской ледяной дороги домой она подумала, что папа Вики уж точно взял бы дочку за руку или за плечи придержал.

Что касается его работы, то там была такая же ситуация. Он расшаркивался перед всеми, перед кем только мог. На пару с другом, тоже Александром, организовал фирму, которую они назвали «2А», по первой букве своих имён. Руководство поделили пополам и решили, что директорствовать будут по очереди. Да только каждый раз получалось одно и то же: в те моменты, когда фирма находилась в расцвете, директором был Александр Державин, папин «лучший друг», который грёб общественные деньги лопатой (и прямиком себе в карман), а как только переживала кризис — разумеется, бразды правления, ответственность и нависшие над фирмой долги переходили к Александру Сиротенко. И так несколько раз!

Кристина была знакома и с самим Державиным, и с его сыном Максимом. Это был тот ещё заносчивый мальчишка, который считал, что все вокруг ему должны. Он был на три года старше неё и поглядывал на дочку отцовского друга весьма заинтересованно. Высокий брюнет с холодными глазами пленял девчонок привлекательной внешностью и кошельком отца, который, в отличие от непутёвого друга, умел ими распоряжаться. Вот только Кристина не спешила отдавать своё сердце Державину-младшему, чем очень его злила.

Однажды их отцы устроили пикник и взяли с собой детей. Кристине тогда было одиннадцать, а Максу, соответственно, вот-вот должно было стукнуть четырнадцать. Разговор у мужчин, прогуливающихся у пруда, зашёл о будущем дражайших чад, и Державин вслух задумался, не поженить ли их, когда вырастут. Мол, его сыну не помешала бы послушная жена, которая будет его понимать и потакать слабостям.

И тот Александр, который привык всё отдавать, с радостью сказал: «Конечно-конечно, моя дочь в вашем распоряжении! Она выйдет замуж за того, за кого я ей скажу, будь уверен!» А тот Александр, который привык всё получать, ответил: «Вот и хорошо, тогда договорились». А рядом с отцом шагал Макс, который горделиво оглядел Кристину, мол: «Слышала? Всё уже решено, так что не трепыхайся».

И тут она не выдержала. Недовольство родителем и возмущение, копившееся годами, дали себя знать. Натянутая пружина её нервов выстрелила. Этому своему поступку Кристина до сих пор удивлялась, но и восхищалась тоже. В общем, выждав паузу, когда взрослые смолкли, она громким голосом заявила, твёрдо и решительно:

— Я выйду замуж только за того, кого сама выберу и за кого захочу!

В шоке был не только отец, но и Державин-старший. А взгляд младшего сверкнул такой неприкрытой злостью и жаждой мести (как же, какая-то нищебродка посмела отвегнуть его, короля мира!), что Кристина поёжилась. И появилась абсолютная уверенность: за это оскорбление придётся ответить.

Немного оправившись от удивления, отец Макса натянуто улыбнулся и сказал, что у Сани дочь с характером, но слушаться старших ей всё же стоит. Остаток дня прошёл ужасно: Максим устраивал ей всякие подлянки, которые могли сойти за случайность или её же собственную неосторожность (даже штаны у костра пропалил, и она только чудом избежала серьёзных ожогов), поэтому обращаться к взрослым было бесполезно, крайней всё равно сделали бы саму Кристину (тем более после высказанного протеста отец смотрел на неё волком). Так что образ инквизитора повзрослевший Макс выбрал себе не зря: пытку он ей организовал знатную.

Вернувшись из поездки, Кристина рассказала маме, оставшейся дома с маленьким Алёшкой, обо всём, что произошло на пикнике. И мама похвалила её за смелость и за то, что не побоялась отстаивать собственное мнение в столь важном для любой девочки вопросе. Она пыталась образумать и мужа, но всё было бестолку.

Мама несколько раз говорила ему, чтобы перестал общаться с Державиным, давала советы, но он будто не слышал. Зато папин друг впитывал эти самые советы и обращал в свою пользу, что нередко помогало ему в бизнесе. А потом Державин подставил отца и кинул на деньги, причём сделал кругом виноватым. И Сиротенко остался должен очень серьёзным и опасным людям.

Остро врезался в память случай, когда папа приехал среди ночи, втихаря пробрался к дому и постучал в окошко. Мама открыла, и Кристина, которая в этот раз ночевала в родительской комнате, услышала, как отец умолял маму продать дом, чтобы он мог расплатиться с долгами. Где при этом будет жить его семья, папашу, судя по всему, не волновало. Говорил, что иначе его убьют и она станет вдовой. Продавать дом мама отказалась, но дала несколько дельных советов и отправила восвояси.