Ангелы плачут в июне

* * *

На этот раз возвращение из транса было более лёгким. Ничего травмирующего, если не считать резкого толчка, вернувшего меня в реальность.

Я открыла глаза — на коленях лежал пухлый томик стихов Евтушенко.

— Ты бросил в меня книгу?

Войнич насмешливо поднял брови.

— Опять не так? Мог бы вообще ничего не делать. И потом, сегодня было скучно, тебя не душили.

Я невольно поёжилась, вспомнив вчерашние ощущения.

— Не успели, Евтушенко прилетел вовремя.

— Что выяснила, пребывая в астрале? — сарказм в его голосе разбавляло ненаигранное любопытство.

— Пока не поняла. Выходя утром из дома, Лариса посмотрела на календарь, я чётко видела цифру шестнадцать. Через несколько часов её похитили.

— И что здесь непонятного?

— Все считают, что Лариса пропала семнадцатого июня. А на самом деле её похитили шестнадцатого. Поэтому Гале стало хуже именно сегодня. Если ничего не сделать, она умрёт через три дня от удушья, несмотря на все усилия врачей.

Алан откинулся в кресле с непроницаемым выражением лица и уточнил:

— А что тут можно сделать?

— Найти останки Ларисы и выяснить, что с ней произошло.

Его губы изогнулись в цинической усмешке.

— Так это месть призрака? Найдём убийцу, и душа успокоится?

— Дело не в мести. Человек рождается, живёт, умирает. Душа завершает свою миссию в физическом теле и может развиваться дальше, получать новый опыт в новом теле. Лариса же просто исчезла с лица земли. Она до сих пор официально не признана мёртвой, поскольку тела не нашли. Для родных она всё ещё жива: они тоскуют, надеются, винят себя, они её не отпускают. Душа не может эволюционировать в следующей жизни, если её миссия в прошлой не завершена. Нужно поставить точку. Найти останки девочки.

— Как?

— И это всё? А где насмешки, оскорбления и обвинения в сумасшествии? Ты же не веришь в «чушь про переселение души», — процитировала его же собственные слова.

Парень поморщился и неохотно признался:

— Не верю, но допускаю, что эти истории могут быть связаны. Девочки ведь родственницы. Галя могла просто услышать о смерти своей тёти от родителей и неосознанно перенять её программу — любой квалифицированный психолог объяснит эту ситуацию безо всяких паранормальных явлений.

— Правда? Познакомь меня с таким! Будет очень интересно узнать, как Галя могла услышать историю о подробностях смерти Ларисы, если даже родители девочки до сих пор не знают, что с ней случилось. И как твой психолог объяснит то, что происходит со мной? Я ведь вижу всё глазами Ларисы, а не Гали.

— Тут всё просто: у близких родственников одинаковый набор генов. — невозмутимо объяснил упрямый скептик. — Если ты работаешь с ДНК — можешь подключиться к любому из её ближайших предков. Всё логично.

Ох, как чётко он всё по стерильным лабораторным полочкам разложил. Спасибо хоть в моих способностях не усомнился. Так и быть, поговорим о научных методах.

— Я использую детские локоны Ларисы. Они срезаны — в них нет ДНК, оно содержится только в луковицах волос.

Войнич не смутился.

— Но гены-то в них есть.

— Аминь! — подняла руки, признавая поражение. — Пусть будет так. У меня нет времени на споры — нужно найти останки Ларисы.

— И часто тебе приходится искать скелеты пятнадцатилетней давности?

— Увы. Раньше не приходилось. Поэтому, понятия не имею с чего начать, — честно призналась я. — Наверное, надо поговорить с Муровыми, узнать подробности.

Алан задумчиво потёр переносицу.

— А разве ты не можешь узнать подробности во время своих «внетелесных путешествий»? Если ты становишься Ларисой, должна знать всё, что знала она.

Я тихо засмеялась:

— Да ты в теме! Никак, вчера весь интернет перерыл. Просвещался?

На лице Алана мелькнуло что-то отдалённо напоминающее смущение. Значит, попала в точку!

— Я задал вопрос! — раздражённо напомнил он. — Ты же можешь читать мысли, когда дотрагиваешься до руки. У тебя есть волосы Ларисы, значит, ты должна видеть всё, что видела она. Разве не так?

— Не так. Лариса давно мертва. Её мысли прочесть нельзя — душа уже в другом теле и не спорь, пожалуйста. Мне доступны лишь некоторые аспекты физического восприятия девочки, не больше. Поэтому всю картинку увидеть невозможно. Можно попробовать подключиться через Галю, но она, скорее всего, не выдержит нагрузки. Остаются традиционные варианты — общение со свидетелями.

— Думаешь, милиция с ними не общалась? Они ничего не нашли. Так что можешь найти ты, дилетантка, спустя пятнадцать лет?! — он поднялся из кресла, явно собираясь уйти.

— Не хочешь мне помогать?

Войнич скривился:

— Как? Играя в Скалли и Малдера? Уволь, я в этот бред не верю. К тому же, если мы будем видеться слишком часто, боюсь, супер-контроль не поможет, и я тебя всё же придушу! Хотя бы за твои шуточки.

— Врёшь, ты боишься не этого.

Он обернулся и смерил меня мрачным взглядом.

— Интересно чего же?

— Перестать меня ненавидеть. Если мы будем общаться слишком тесно, расстояние сократится и…

— Этого никогда не произойдёт! — угрожающе процедил Войнич.

Я вызывающе улыбнулась. Мне нравилось его дразнить. Да, небезопасно, но как зрелищно.

— Это уже происходит. Ты больше не морщишься, когда меня видишь, а скоро вообще таять начнёшь.

Упс! Кажется, я перегнула палку. Алан побагровел и стремительно шагнул ко мне. Я встала, мы оказались лицом к лицу, точнее почти, потому что из-за его роста расстояние между нашими лицами составляло не менее пятнадцати сантиметров. Его глаза метали молнии ярости и неизменного презрения. Голос звучал глухо и страшно, мне сразу перехотелось шутить.

— Никогда больше не смей со мной фамильярничать и тем более заигрывать! Ты — копия своего отца, с каждой минутой убеждаюсь в этом всё больше! Хотел дать тебе шанс, но теперь не уверен, что ты его заслуживаешь!

Я не без труда выдержала его взгляд.

— И что будешь делать, сожжёшь меня?

В глазах цвета стали и расплавленного серебра действительно горело пламя, пламя ненависти. Да, пожалуй, вот прямо сейчас он может это сделать.

— Не собираюсь пачкать руки. И без меня желающие найдутся! Да будет тебе известно, в интернете уже несколько лет существует сообщество памяти жертв Зверя, то бишь твоего кровавого предка. В него входят члены семей погибших от его руки женщин. Это человек двенадцать, как минимум! Им всем известно о твоём существовании.

Оглушённая полученной информацией, я бессильно опустилась в кресло. Пятнадцать человек, которые мечтают разорвать меня на кусочки? Дикость, какая! Это просто не может быть правдой!

— Давно пора выложить там твои координаты и фотографию — врага надо знать в лицо.

— Почему же ты до сих пор этого не сделал?

Он нахмурился и мрачно процедил:

— Могу сделать прямо сейчас. И не надейся, что удастся сбежать!

Я снова встала. Голова вдруг стала тяжёлой, ноги ватными, на плечи навалилась свинцовая усталость.

— Все эти люди мечтают меня убить?

— Большую часть, как и меня, беспокоят в основном генетические последствия. Но некоторые, да, настроены весьма радикально. Например, если до тебя доберётся некто под ником ОРК, твоим самым заветным желанием будет быстрая смерть.

— Око за око, зуб за зуб, как это по-человечески! Животные более милосердны.

— Не похоже. Твой отец был животным! — сердито напомнил Алан.

Градус ярости немного спал, он заметно успокоился. Я же, напротив, завелась:

— Он был душевнобольным! Не ведал, что творит. А эти пятнадцать человек, включая тебя, надо полагать люди цивилизованные, отдающие себе отчёт в своих поступках. Уверена, они прекрасно понимают, что я не имею никакого отношения к их трагическому прошлому. Тем не менее, все жаждут моей крови. И это, по-твоему, нормально?

— Вполне естественное желание, — охотно объяснил Алан. — Никогда не пробовала поставить себя на их место? Например, на моё?

— А ты никогда не пробовал влезть в мою шкуру? — разозлилась я. — Хватит морщиться и строить из себя жертву. Да, ты потерял мать, сожалею! А я потеряла всё! Моё детство закончилось в девять лет, когда арестовали отца. Привычный мир рухнул, оказался ложью, миражом. А затем начался бесконечный бег по замкнутому кругу! Я не понимала, почему нужно уезжать из города, в котором мы только что обустроились, бросать школу, где меня всё устраивало? Почему я не могу завести друзей? Почему у меня теперь другая фамилия, а моя настоящая под запретом! Даже имя — чужое! Думала, пройдёт время и всё забудется, изменится в лучшую сторону! Увы, прошло шестнадцать лет, а я всё так же бегу по кругу. У меня нет дома, нет друзей, нет будущего и даже моё настоящее полностью подчинено прошлому! Я смирилась с тем, что никогда не смогу жить как все! Что у меня не будет семьи, детей, потому что, грамотей, я и без тебя прекрасно знаю о генетической основе наследственности! Но знаешь, это далеко не райская жизнь. Так что давай, вызывай своих инквизиторов. Может, оно и к лучшему: мне терять нечего!

Алан долго буравил меня странным взглядом, потом холодно подытожил:

— Браво! Я чуть не прослезился!

Усталость навалилась с новой силой. Я подошла к окну и, прижав пылающий лоб к прохладному стеклу, твёрдо сказала:

— Пошёл вон!