Ангелы плачут в июне

Глава 11

В дверь позвонили. Потом ещё и ещё — долго, настойчиво, тревожно.

— К тебе посетители. Я, как твой ассистент, вынужден остаться. Должен же кто-то тебя контролировать, — надменно заявил Алан. Ох, зря он рискует, уходить нужно вовремя.

— Пошёл вон! — рявкнула я так, что с балконной кормушки улетели все воробьи, а позади кто-то испуганно ахнул. Жаль, не Войнич.

— Простите, я не вовремя? — растерянно пробормотала вошедшая незнакомая женщина.

Приглядевшись, я поняла, что передо мной состарившаяся и измождённая версия Алины: те же глаза, овал лица, шея только в более дряблом, потрёпанном жизнью варианте.

— Всё нормально, у него проблемы со слухом, попробуем язык жестов, — я недвусмысленно указала Войничу на дверь. Он ушёл, продолжая хмуриться.

— Проходите, вы… мама Алины?

Она удивлённо распахнула покрасневшие от недавних слёз глаза и кивнула.

— Садитесь, пожалуйста.

Женщина тяжело опустилась в кресло и всхлипнула:

— Навещала внучку в санатории, я так редко её вижу. Алина сказала, что отдала вам одну вещь, принадлежащую мне — медальон.

— Да, верно. Галя всё ещё без сознания?

— Нет, недавно пришла в себя. Алина с мужем собираются увезти её в Москву… Никто так и не понял, что произошло. Говорят, в этот раз даже приступа не было, она просто упала, словно её ударили. Простите, — она достала из кармана легкого бежевого пиджака не первой свежести носовой платок и промокнула вновь набежавшие слёзы.

Словно ударили — как точно сказано. Если бы она знала, насколько точно — всё повторяется! Сейчас Галя физически ощущает всё, что чувствовала Лариса пятнадцать лет назад. Её оглушили, когда похитили — отсюда внезапное падение Гали. Пару часов Лариса провела без сознания, её племянница тоже.

— Вы извините, что я без предупреждения, мне бы медальон забрать. Алина сказала, что отдала его вам вместо своего по ошибке, у меня есть точно такой же с её волосами и фотографией. А этот… в нём…

— Знаю, фото вашей второй дочери. Алина рассказала, я сожалею.

Платок уже не помогал, она на мгновение закрыла лицо руками.

— Да, Лариса. А вы лечили Галю? Видно всё совсем плохо, раз Алина решилась к местным целителям обратиться, она ведь провинциалов ни во что не ставит.

— Я всё ещё надеюсь, что смогу ей помочь.

— Помогите, пожалуйста! Она ведь совсем ребёнок — двенадцать лет, столько же было моей Ларисе!

— Я постараюсь.

— Это ведь хорошо, что она пришла в себя. Она будет жить?

В мокрых от слёз глазах светилась надежда. Я вздохнула. Ага, целых три дня, а потом, если не справлюсь…

— Для этого нужно кое-что сделать. Понимаю, звучит странно, но чтобы помочь Гале, необходимо выяснить, что случилось с Ларисой.

Пожилая копия Алины подняла бледное лицо, надежда в её глазах быстро угасала.

— Боюсь, это невозможно. Прошло пятнадцать лет, милиция ничего не нашла, я уже не надеюсь.

— Но вы бы хотели узнать…

— Её нет в живых с тех самых пор — я это чувствую, — горько вздохнула женщина. Я только сейчас поймала себя на мысли, что она так и не представилась. — Но каждый год я ставлю дома свечу возле её фотографии и иду к тому магазину — просто постоять там и помянуть мою девочку, потому, что больше негде. Хотелось бы мне знать, где она упокоилась? Господи, конечно! Больше всего на свете, я хочу просто прийти на её могилу и…, - она не выдержала и, сгорбившись, затряслась от беззвучных рыданий.

Мать, потерявшая ребёнка — душераздирающее зрелище. Тот, кто говорил, что время лечит, наверное, имел в виду простуду.

Я присела рядом на подлокотник кресла и успокаивающе погладила женщину по вздрагивающим плечам.

— Не буду давать громких обещаний, но надежда есть, я постараюсь помочь.

— Думаете, это возможно после стольких лет? — в заплаканных синих, как у Алины глазах, снова блеснула надежда.

— Я не очень верю во всё это, — она обвела рукой мою комнату. — Однажды лет десять назад обратилась к одной гадалке с фотографией Ларисы, а та сказала, что моя девочка жива, что она сама сбежала из дома и сейчас живёт с каким-то мужчиной в Турции, ну разве не бред?!

— Простите, как вас зовут?

— Татьяна.

— Татьяна, я, к сожалению, не могу вас обнадёжить: Ларисы, как вы и сами поняли, нет в живых уже пятнадцать лет. Но с вашей помощью я могу попытаться найти… останки. У меня только два условия: не задавайте вопросов и делайте то, что я попрошу.

Она заколебалась и робко сказала:

— Я не смогу заплатить много.

— Мне нужны лишь ваши воспоминания: всё, что касается исчезновения Ларисы. Не спрашивайте зачем, просто доверьтесь мне.

Татьяна тяжело вздохнула. Попыталась найти в набитой всякой всячиной сумке брошенный туда недавно платок, не смогла и рассеянно вытерла слёзы рукавом пиджака.

— Хорошо, я расскажу. Нужно собраться с мыслями, столько лет прошло!

Я снова погладила её по плечу.

— Если позволите, я предпочла бы увидеть всё лично. Иногда подсознание помнит больше, чем доступно сознанию.

— Вы будете читать мои мысли?

Я невесело усмехнулась:

— Я буду их думать. Стану вами на несколько мгновений, переживу всё, что пережили вы.

В глазах женщины отразилась мглистая дождливая беспросветная тоска.

— Переживёте? Вы хоть представляете, каково это — потерять ребёнка?!

Сердце болезненно сжалась. Я даже не представляю, каково иметь ребёнка, а сейчас придётся пережить его потерю. Бр, как же я люблю свою работу!

Я ободряюще улыбнулась Татьяне:

— Главное не забыть, что спасаю другого, начнём!