Бронзовая Жница

Он посмотрел на откинутые в сторону обломки гнилых балок и тяжёлые камни. И ужас вновь пробежал мурашками у него по спине.

«Что она делает? Почему именно здесь?»

Вранг подошёл ближе, не глядя на неё. Одна и та же мысль стучала у него в голове.

«Ладно. Она найдёт кости. И не более того. Кости не умеют разговаривать».

— Господин, — приветствовала почтительно склонившаяся Эйра. Она даже не знала, кто перед ней. — Да, это я. Чёрная Эйра.

— Что ты здесь делаешь? — Вранг неумело скрывал нервозность в голосе. И прошёл мимо неё, освещая поле работ: утопшие в земле камни и почерневшую древесину.

«Они там, глубоко, под завалом. Она не может знать, что они там».

— Я выполняю небольшую схаалитскую работу, — поделилась девушка. Но в её голосе был такой энтузиазм, что Вранг окончательно впал в недоумение. — Я хороню мертвецов. Им это нужно — многим. Во имя милосердного Рогатого Бога.

И она отвернулась. А затем стала руками в перчатках оттаскивать в сторону гнилые балки и откатывать камни.

Кровь застучала в ушах Вранга.

— С чего ты решила, что под этими завалами есть чьи-то останки? — спросил он.

— Эм… ни с чего, господин, — беспечно отвечала то ли жрица, то ли шлюха, натужно расчищая себе дорогу. — Обычно меня ведёт чутьё. Но если я там ничего не найду, ничего страшного!

«Кто-то подсказал ей? Но зачем? Там можно долго искать, и никто так и не довёл это до конца. Они умерли, придавленные камнями», — недоумевал Вранг. Он ходил вокруг завала то справа налево, то слева направо, не сводя глаз со странной труженицы. — «Чтобы докопаться, ей придётся потратить много времени. Однако она весьма сильна для проститутки».

— Так ты шлюха или схаалитка? — уточнил он, наблюдая за её стараниями. Мышцы бугрились под чёрной рясой, на тёмном лбу выступил пот, но она самозабвенно ворочала тяжести.

— Я… — протянула Эйра. И вздохнула, не найдя нужных слов.

— Морай принудил тебя стать его куртизанкой, хотя ты была жрицей, я прав? — хорошо зная богохульную натуру брата, спросил Вранг.

— Нет-нет, не он… меня заставили задолго до него, — отозвалась та. — Но Бог Горя не отворачивается от таких, как я. Он знает, что в глубине души я верна ему.

— Ты выглядишь счастливой.

— Да, милорд, я очень люблю эту работу.

«”Милорд” — она всё-таки поняла, кто я. Из-за того, что мы с Мораем похожи чертами лица».

— Ты любишь не работу, а маргота, — утвердительно сказал Вранг. — Я прав?

Она на мгновение отвлеклась от камня, который поддевала ломом. И посмотрела на Вранга с удивительным для столь презренного существа снисхождением.

— Что вы, милорд. Истинная жрица любит лишь своего бога. Схаал — мой тёмный жених, ждущий меня за чертой смерти. Но, как он любит всех несмышлёных смертных, так и я разделяю его чувства к людям.

— И в особенности — к Мораю.

Эйра сощурила глаза. У неё были удивительные ресницы — густые, в два ряда. И Вранг наконец добился от неё многозначительной, совсем не богобоязненной ухмылки:

— Конечно, милорд, — прошептала она. — Как и вся Бреза, я пылаю любовью к этому человеку.

Вранг высоко поднял свои седые брови, а она продолжала, с напором и вдохновением:

— Весь город замирает, когда он поднимается в небо. Всяк шепчет его имя куда более трепетно, чем имя любого из богов. Его ждут, ему поклоняются, ему рукоплещут. Вся Бреза знает: маргот велик. Его правление написано на холсте густой драконьей кровью. И он, не скрывая своей натуры, сияет над Долиной Смерти как звезда под названием Сердце.

— Чума, — выдохнул Вранг и покачал головой. — Это сумасшествие. Ты влюблена в него, пока он добр с тобой, это понятно. С женщинами он какое-то время ласков. Но город, полный ублюдков, бандитов, головорезов и их жертв, не может любить в Морае ничего, кроме вседозволенности, что он им даёт.

— Вы правы и неправы одновременно, милорд, — молвила схаалитка. — Он словно гребень волны, вожак в драконьей стае, искра вверху языка пламени. Он ведёт людей вперёд, объединяя их порочным, отвратительным, неприемлемым…

Её уста растянулись в улыбке.

— …доменами моего бога.

«Ах вот оно что», — изумился Вранг. — «Это превращается в культ».

— Не слышал, чтобы Схаал одобрял насилие, отрубание голов и рук, отрезание языков и гонения по любому поводу, — иронично заметил лорд Тарцеваль.

Ответом ему было простое и невозмутимое:

— Тело смертно, милорд. Всё равно его пожрут черви. Схаалу не интересны беды плоти — он ждёт лишь душу.

И, оставив Вранга в недоумении наблюдать за её занятием, Эйра вновь вытянула ломом крупный камень из завала.

Внизу тускло блеснула ручка двери. Вранг замер, узнав её — эта дверь запирала нижний этаж башни, который и обвалился сюда при нападении Скары.

Значит, уже близко. Он не мог поверить, что одна женщина сумела оттащить столько камней и обломков самостоятельно. Когда убитая горем Вельвела велела дюжине крепких слуг расчистить завалы, они потратили здесь недели и месяцы. И в конечном итоге закончили свой труд с приходом сезона дождей.

Но эта Эйра словно знала, где искать.

«Это безумие и бред», — подумал он о её словах и поджал губы. — «Подобные речи о Морае уже выше всякого добра и зла. Он желает уподобиться богам, а эта женщина, именуясь жрицей, даёт ему опасный повод поверить в себя до такой степени».

Он смотрел, как Эйра подцепила ломом последнюю преграду к нутру опавшей башни. Как приподняла её, упёрла лом в зазор меж двумя камнями у себя за спиной. И спустилась ниже в углубление, в тень камней. Там она одними руками стала поднимать полотнище кованой двери.

Сердце громче громыхнуло в груди. Вранг шагнул вперёд. Скрытый в тенях, что сопровождали его с самого детства, он не медлил ни мгновения. И навалился плечом на одну из глыб. Увесистый обломок перевалил через гребень завала — и рухнул на дверь тогда, когда схаалитка уже оказалась под ней обеими ногами.

До его ушей долетел испуганный взвизг; девушка несколько секунд боролась с навалившейся на дверь тяжестью. Благодаря лому она даже успела немного вылезти на поверхность. Но потом хруст переломившейся двери отдался громким треском, и крики стихли. А сам Вранг подхватил факел и быстро вышел прочь, оставляя под завалом марготову шлюху-схаалитку.

***

Эйра с дрожью выдохнула, но было уже легче. Когда её уложили на постель, тепло пуховой перины успокоило зажатые мышцы, и можно было больше не хватать ртом воздух. Однако боль внизу живота буквально разрывала. Она отдавала в поясницу, стреляла в пах и усиливалась даже тогда, когда девушка просто пыталась пошевелить рукой.

Бархатные стены марготской спальни мерцали золотом акантов. Сам маргот, скинув с себя упленд с длинными рукавами, пребывал в одной рубашке. Как только он отвлёкся от арсенала, оставленным здесь придворным врачом, он сразу же подошёл к постели. И склонился, изучая эйрино лицо.

— Отпустило хоть немного? — спросил он. — Я велел Силасу, алхимику, намешать тебе макового сока с кровохлёбкой так, чтоб отнялись все чувства.

— Поэтому я выпила не больше чайной ложки, маргот.

Он сердито вздохнул.

— Чего ради?

— А зачем? Тело смертно, — прошептала Эйра. — Боль временна.

Маргот прикрыл веки и потёр себе между глазами большим и указательным пальцем. А затем поглядел на Эйру напряжённо. Он склонился вновь, задрал её рубашку и стал изучать взглядом чёрный живот.

Эйра наблюдала за ним с благодарной улыбкой. Мечи Мора отыскали её сразу после происшествия — должно быть, он не застал её у себя и отдал приказ найти свою куртизанку.

«У меня смутное чувство, что этот второй лорд попытался убить меня», — думала она. — «Но я не могу знать наверняка. Да и мне всё равно. Если Схаал пожелает, я умру и так. А если я живу, значит, нет смысла мутить воду».

— По крайней мере, крови на простыне нет, — протянул Морай. — И надо было тебе туда полезть! Это развалины башни, которыми придавило братьев Мааля и Морлея, когда на замок налетел Скара.

«Думаю, они меня туда и притянули», — подумалось ей, однако вслух Эйра лишь вздохнула. И Морай легонько пощекотал её, привлекая внимание.

— Полагаю, ты и правда отделалась тем, что надорвала живот. Хотя на твоём месте мало кому бы так повезло. У тебя такое уже было?

— Чтобы я — да надорвалась? Нет, — тихо ответила Эйра, не переставая улыбаться. — Я сама удивилась. Столько лет я тягала гробы, ящики и могильные камни, и…

— Но удержать целую глыбу на кованой двери не смог бы даже рыцарь, — буркнул Морай. — Если ты и впрямь оказалась под чем-то подобным, тебе невероятно повезло, что у тебя хватило сил отпихнуть такую тяжесть и вылезти.

— Как видите, мышцы меня не подводят.

Его шероховатая рука мягко коснулась живота. Эйра не дрогнула, продолжая выдерживать тяжёлый взгляд.

— Может, ты понесла от меня? — напряжённо произнёс он. — Вот и ослабела.

«В его устах звучит беспокойство, но в глазах потаённое желание. Желание всех доа этого поколения, что лишены плодородности по странному совпадению с тем, что драконы тоже уходят на восток».

— Маргот, — с чувством произнесла Эйра и свела брови, улыбаясь. — Напрасны ваши надежды. Дети не решают проблемы, а создают их. Не скрашивают одиночество, а усиливают его. Не дают смысл, а забирают. Не укрепляют защиту семьи, а делают её уязвимее.

Морай убрал руку и отошёл к комоду.

— Да, — бросил он, не оборачиваясь. — Хотя с последним поспорил бы мой брат. Рождение сына дало ему политическую неуязвимость.

— Но для вас это не орудие в войне, а тайная мечта.

Она не стала бы спорить с подобным желанием. Когда она оказалась в тягости впервые, ей едва исполнилось тринадцать; но ей почему-то казалось, что ребёнок станет для неё счастьем. Единственным близким ей человеком. Недовольные крики тогдашней маман из Морских Врат не смущали её. Она жила ожиданием, любовью и надеждой.

И испытала невыразимую муку, когда поняла, что её дитя бездыханно.

«Это лишь укрепило меня в верности тёмному супругу. Мне пришлось довериться ему тогда — и потом, и вновь… до тех пор, пока я не стала воспринимать это спокойно и стойко».

Морай задержался у комода, на котором стояли бинты, плошка с розовой водой и другие принадлежности. Когда Эйру принесли, он полагал, что придётся её вытаскивать с того света; поэтому велел подать сюда всё необходимое и призвать всех покойских лекарей.

Но худшее не оправдалось, и он прогнал всю прислугу, включая придворного врача и алхимика Силаса, чтобы самому поухаживать за Жницей.

— Да, — повторил он. — Но мне достаточно и одной сбывшейся мечты.

После чего возвратился к Эйре. Он засучил рукава до локтей, покрытых ожогами и шрамами. И протянул:

— Ладно, нужно повязку. Потом, может быть, холод. Или нет…

— Может спросить у придворного врача? — ехидно пробурчала Эйра.

— Может, — рассеянно отозвался маргот.

Шаркая хромой ногой, он вновь прошёл до плошки с розовой водой и сполоснул в ней испачканные в саже кисти. Эйра дышала едва ощутимо, чтобы не потревожить мышцы. И наблюдала за ним.

«Похоже, ему нравится делать что-то для меня. Он не может помочь дракону, но человек — другое дело. Ухаживая за мной, он выражает то, что хочет дать Скаре».