Имя мне - павший

Озеро плескалось в свете заходящего солнца, как перекатывающаяся горсть бисера, но ни птицы, ни рыбы не показывались рядом с ним. Рядом с концом всего нет места живому.

— Артмаэль, — Дрого, закряхтев, поднялся на ноги: тело затекло. — Вот скажи, сколько мне примерно лет?

Тот прикрыл один глаз, потом другой, будто от этого действия все станет яснее ясного, и выдал:

— А шут его знает. На вид то ли семнадцать, то ли двадцать с хвостиком.

Дрого фыркнул.

— То ли подросток, то ли мужчина, — он покачал головой. — Сколько тебе-то хоть знаешь?

— Ула думает, что пятнадцать-шестнадцать, а я считаю себя глубоким стариком, — и он картинно сгорбился, состроив такую гримасу, что сомнений в его дряхлости не оставалось.

— Мальчишка, — он расхохотался, слегка толкнув Артмаэля в плечо. — Какие новости бродят по свету?

— Говорят, что скоро в Лондоне будет эпидемия брюшного тифа.

— Уле прибавится работы, — безразлично заметил Дрого. Уж его тиф никак не коснется: в Белгравии воду из-под крана не пьют даже собаки, да и у людей с миллионами фунтов на счетах в швейцарских банках хватит денег на хорошего врача. А вот Ист-Энду придется туго.

— Помнишь Граннуса из Ливерпуля?

— Это который хромой?

Добродушный Артмаэль недовольно поджал губы:

— Он совсем немного прихрамывает.

— Ну так ближе к делу.

— В общем, он должен был забрать одну женщину, но каким-то образом узнал ее. Он вспомнил, что был женат на ней при жизни. Они вместе пытались сбежать.

И тут Дрого стало не до смеха. Что, если Гермиона Грейнджер… Что, если их связывала любовь?

— А как он… вспомнил?

— Не знаю. Мне Фхина сказала, а ей сказал кто-то еще.

— Ну ладно.

Солнце село, и Дрого снова принялся ловить звезды.