Следы ведут в Караташ

Необходимость решительных действий

Они ехали не очень долго. Крамер сам сидел за рулем.

Все это была выдумка Хэмпи. Незачем вмешивать остальных. Но Хэмпи не хотел большого скандала. Магнаты нефти и стали должны были негласно собраться у небезызвестного мистера Деламбера, некоронованного короля американских расистов. Если Хаузену сунуть хороший куш, он согласится. Но нужно действовать осторожно.

Все было обставлено вполне благопристойно. Деламбер давал обед. У подъезда, в узкой улочке, ограниченной с двух сторон высокими домами и похожей на глубокую горную трещину, стояли в ряд автомашины разных марок и степени подержанности. Слуга мистера Деламбера, мрачный субъект с длинными ручищами и шрамом от уха до подбородка, встречал прибывающих и направлял их к гардеробу, где вертлявый молодой человек с тоненькими усиками услужливо сгибался в глубоком поклоне.

Мрачный субъект при входе возбуждал всеобщее любопытство, ибо, как об этом уже поговаривали в городе, человек этот занимал довольно ответственный пост при Гитлере и начинал свою карьеру еще в Мюнхене вместе со своим обожаемым фюрером. Впоследствии он был начальником одного из крупнейших концентрационных лагерей не то где-то в Польше, не то в Баварии.

Как он попал в США, в дом Деламбера, не знал никто. Во всяком случае, сам Деламбер старательно избегал разговоров на эту щекотливую тему или же отделывался обычной шуткой о том, что человек он не банальный и всю жизнь пополняет коллекцию оригиналов...

Не менее интересен был и тот, второй, вертлявый человек, обслуживавший посетителей в гардеробной. Родился он в Аргентине, служил мальчиком на побегушках, работал репортером в одной захудалой провинциальной газете, затем разбогател на изумрудных приисках (поговаривали, что он прикончил своего приятеля). Вернувшись в Аргентину, он купил небольшое судно и занялся контрабандой. Его накрыли, судно конфисковали. Тогда он подался в банду Гэбла — этого матерого гангстера отлично знал Чикаго. Гэбл очень скоро выделил молодого аргентинца среди своих туповатых единомышленников. Кончилось тем, что Гэбл погиб при таинственных обстоятельствах, но счет в банке оказался предварительно переписанным на имя предприимчивого аргентинца. Он снова стал обладателем кругленькой суммы, купил виллу на берегу Атлантического океана. Но в одно прекрасное утро его увидели на улицах Нью-Йорка, раздетого, в старенькой потрепанной шляпе и кургузом пиджачишке...

Но самой поразительной фигурой был, конечно, сам хозяин Фредерик Деламбер, человек с мягкой окладистой бородой, большим лысым черепом и зеленоватыми глазками, наблюдавшими за миром с хваткой старой лисицы через толстые очки в светлой черепаховой оправе.

Фредерик был аристократом с головы до пят. Но это не мешало ему очень быстро и очень просто сближаться с людьми. В юности он занимался альпинизмом. И однажды, свалившись с обрыва, сломал себе ногу. Нога срослась, но не правильно — с тех пор он стал слегка прихрамывать.

Когда умер отец, Деламбер получил небольшое наследство. Став человеком богатым, независимым, он приобрел за бесценок одну захудалую газетенку, которой угрожало полное банкротство. Газетенка со временем превратилась в тот своеобразный притягательный центр, вокруг которого группировались американские расисты.

Мистер Деламбер не размахивал руками, не произносил громких речей, но делал свое дело спокойно и деловито — с удивительным хладнокровием.

В тот день в большом зале дома Деламбера звучала музыка. Дамы, прохаживаясь перед зеркалами, демонстрировали свои туалеты. В саду, у стола для игры в пинг-понг, собрались мужчины, чтобы выкурить по сигаре и поговорить о том, о сем, а в особенности о новостях, долетавших из Советской России.

Деламбер предложил партию старому Крамеру — он знал давнишние привычки своих клиентов. Крамер препоручил Хаузена заботам мистера Хэмпи и снял пиджак.

Но игра не клеилась — Крамер был очень рассеян. Деламбер понимал его и всячески старался развлечь.

— Эта птичка отсюда не вылетит, — сказал он.

Крамер поморщился — ему претила развязность Деламбера и грубоватость его речи. Деламбер улыбнулся:

— Даю вам слово джентльмена...

Прихрамывая, он словно порхал вокруг стола, и его бойкая белая ракетка всюду настигала подпрыгивающий шарик.

— Вы читали последнюю статью Каракозова в «Вестнике востоковедения»? — спросил он после минутного молчания, легко отбивая стремительную атаку своего противника.

— Зачем? — удивился Крамер. Он промышленник, его интересуют сталь, цветные металлы, нефть и уголь, он читает политико-экономический еженедельник «Юнайтед Стейтс ньюс энд уорлд рипорт».

Деламбер красивым броском в сторону парировал еще один удар Крамера.

— «Зачем» — и это говорит человек, обладающий редчайшим собранием древностей!.. Каракозов — крупный советский языковед и археолог, — сказал Деламбер.

— Постойте, Каракозов — что-то знакомое... Уж не брат ли того Каракозова...

— Петра Каракозова, — подсказал Деламбер.

— Вот именно! Того самого Петра Каракозова, который....

— У вас отличная память, мистер Крамер, — удовлетворенно улыбнулся Деламбер, подавая шарик.

— В прошлом году Каракозов спровоцировал забастовку, — продолжал Крамер. — Старый профсоюзный волк!.. Как же, как же, знаю Каракозова...

— Так что же пишет ваш «Вестник востоковедения»? — спросил он наконец.

Деламбер подал шарик в самый угол. Крамер отбил его.

— Каракозов пишет о тождестве двух шаров — того, что у профессора Югова и того, что у Хаузена. Он выдвигает свою версию, но гипотеза Югова вызывает тревогу: что, если русские действительно станут обладателями энергии колоссальной силы?!. А ведь Югов не шутит. Сообщение моих коллег из Москвы тревожит... Что вы на это скажете, а?..

Миллионер раздраженно поджал губы. Дурацкий вопрос — ведь Крамер не на экзамене в колледже.

Между тем Деламбер, не отрывая взгляда от прыгающего шарика, ответил на него сам:

— Югов утверждает, что море Дождей на шаре выделено с целью обратить на него внимание человечества. Очевидно, в крепости Буг, о которой пишет Каракозов (вы помните, именно этот район заключен в кольца на шаре Хаузена), и содержатся те материалы, которые позволят раскрыть тайну — ну, разумеется, не в астрономическом плане...

Деламбер сделал округлый жест рукой.

— А дальше?.. Представьте себе, Югов окажется прав. Что тогда станет с вашими заказами, с их заказами, — он кивнул в сторону прогуливающихся банкиров и промышленников, — с нашей бедной старушкой, с нашей дорогой Америкой?!.

— Черт возьми, — Крамер устало опустил ракетку, — я ценю ваш юмор, Деламбер, но вы нарисовали довольно мрачную картину.

— Такой ли мрачной она будет лет через десять, — сказал Деламбер.

Он закурил сигару и сел на край стола.

— Пятнадцать — шесть в вашу пользу, — подсчитал Крамер, надевая пиджак.

Разглядывая миллионера сквозь синее облако дыма, Деламбер спросил:

— Теперь вы поняли, для чего нам понадобился Хаузен?.. Не скупитесь, Крамер. Если Хаузен привезет вам новую игрушку из России — вашей коллекции не будет цены...

Крамер кивнул:

— Хаузен — трудная штучка.

— Вы любите преувеличивать. Но пусть даже так. Поймите, Югов не может не поверить Хаузену.

Тем временем в другом конце дома разыгралась сцена, которая привела к неожиданной развязке.

Следуя указаниям Крамера, Хэмпи взял Хаузена под руку и, любезно болтая о всевозможных пустяках, повел его в Синюю комнату — здесь Деламбер принимал гостей самого высокого ранга. А так как Хэмпи ни о чем другом, как только о заводах и о регби говорить не мог, то и говорил он только о регби и о заводах, а Хаузен слушал его и думал, как бы деликатнее избавиться от докучливого собеседника.

Но Хэмпи не собирался его отпускать. Он говорил без умолку. И Хаузен решил, что, видимо, придется подчиниться грустной необходимости, и сам Крамер рано или поздно вызволит его из цепких лап своего бесцеремонного управляющего.

В Синей комнате было все к услугам посетителей — мягкие глубокие кресла, ящики с отличными сигарами, в застекленной нише — разные вина.

Хэмпи извлек бутылку ямайского рома. Но Хаузен отрицательно покачал головой.

Сигару? Ну что ж, от сигары он не откажется. Хэмпи развалился в кресле напротив и снова углубился в профессиональный разбор нескольких классических матчей.

Внезапно дверь отворилась. Хэмпи увидел в зеркале мрачную фигуру человека, место которого было в вестибюле. Почему он оказался в Синей комнате, Хэмпи не понял — он только услышал, как вскрикнул Хаузен.

Увидев Хэмпи, человек отскочил за порог.

— Это Ратте, — сказал Хаузен. Его лицо было бледно; он мял пальцами сигару, и табак сыпался на ковер.

— Это Ратте, — повторил он. — Я узнал его. Это Ратте...

— Разрази меня гром, если я что-нибудь понимаю, — пробормотал изумленный Хэмпи.

— Вы не знаете Ратте?! Ратте, который обматывал заключенных колючей проволокой?!. — Хаузен шагнул к выходу.

— Погодите, это какое-то недоразумение, — засуетился Хэмпи, предчувствуя недоброе. Он хотел остановить Хаузена, превратить все в шутку — мало ли бродит по свету двойников?!

Но Хаузен решительно отстранил его.

— Вы кретин, Хэмпи, — сказал Деламбер, когда управляющий рассказал ему обо всем случившемся.

Крамер, нервничая, пил ром.

— Позвать ко мне Бен-Джонсона, — быстро распоряжался хозяин дома. — Найти Ратте... Какого черта он совался в Синюю комнату?!.

Пришел вертлявый человек из гардеробной — Бен-Джонсон.

— Ратте скрылся...

— Разыскать Хаузена, — приказал Деламбер. — О Ратте я позабочусь сам...

Бен-Джонсон выпрямился:

— Будет сделано, босс...