Сборник забытой фантастики №7. Субспутник

Боевое сердце

У. Александер

Том Уилсон был червем, и он знал, что он червь, но, несмотря на это знание, он не мог исправить положение. Когда он приходил на склад, где последние десять лет занимал должность экспедитора, он с горечью размышлял о своем выбитом из колеи, изничтоженным, изгаженном существовании. Он был человеком крепкого здоровья, с комплексом неполноценности, развитым настолько сильно, что он постоянно унижался и принижал себя перед людьми. Буквально позавчера он сказал "Дасэр" цветному носильщику в поезде, когда они с женой возвращались с пляжа.

Это вывело ее из себя, и она пообещала стукнуть его скалкой по голове, когда они придут домой, но, к счастью, в суете за приготовлением ужина она забыла об этом.

Дома его клевала жена, а на складе его били по лбу и издевались все, с кем бы он ни соприкасался, от водителей грузовиков до бригадира. На самом деле Том был вовсе не плохим человеком. Он был среднего роста, с круглым, веселым лицом и небольшим животиком. Он просто хотел быть дружелюбным со всеми, но его заигрывания обычно воспринимались коллегами с презрением.

Накануне ему неслыханно повезло, и именно это стало причиной его необычного самоанализа и самоуничижения в это обычное утро. Незадолго до обеда в предыдущий день он получил телефонное сообщение с просьбой немедленно перезвонить в одну адвокатскую контору. Поспешно перекусив, он отправился в их офис, где ему сообщили, что он является наследником имущества дяди, который недавно умер на Аляске. Они заявили, что состояние составляет около миллиона долларов, и, хотя на соблюдение юридических формальностей уйдет несколько месяцев, прежде чем имущество перейдет к нему, они будут рады авансировать ему любую сумму, которая может ему понадобиться немедленно.

Повинуясь сиюминутному импульсу, он попросил у них пять тысяч долларов, не потому, что у него была какая-то особая необходимость в такой суммы, а просто чтобы убедить себя, что он не спит и слышит реальную историю. Он обещал адвокатам хранить тайну без какой-либо четко определенной причины, за исключением того, что боялся, что всем станет известно, что он богат, до того, пока он сам не успел свыкнуться с этой мыслью.

Днем, после встречи с адвокатами, всякий раз, когда Джим Лэнг, бригадир, осыпал его язвительными замечаниями, он засовывал руку в карман, нащупывал хрустящий заверенный чек на пять тысяч долларов и думал, что скажет толстяк Джим, если он ткнет его ему в глаза. А вечером, после ужина, когда Энн, его жена, устроила ему страшную выволочку, за то, что он разбил одно из блюдец, когда вытирал посуду, он почти усмехнулся ей в лицо, ощупывая чек в кармане, и подумал, что бы она сказала, если бы он протянул ей чек с бесстрастным видом, сказав: "Вот, Энн, старушка, возьми это и купи сколько хочешь голубых блюдец".

Несколько вечеров спустя, закончив вытирать тарелки после ужина, он сказал Энн, что собирается пройти через улицу к дому доктора Уэнтворта, чтобы посоветоваться с ним о боли в боку.

– Больно ему! Придурок, – фыркнула Энн. – Наверное, ты опять наелся пирога на обеде. И не оставайся там посплетничать с этим доктором, потому что я хочу, чтобы ты вымыл кухню сегодня вечером.

– Да, любовь моя, – кротко ответил Том, – я быстро.

– Док, – сказал Том, усаживаясь в кабинете доктора Уэнтворта, – я забежал к вам, чтобы немного поговорить с вами, скорее как с другом, чем как с врачом. Я сказал жене, что пойду к вам посоветоваться по поводу боли в боку, но это была ложь, потому что я никогда в жизни не чувствовал себя лучше. Я не хочу, чтобы вы говорили об этом кому-либо сейчас, но я только что стал наследником миллиона долларов из дядиного состояния. Вот чек на пять тысяч, который мне дали адвокаты, и они сказали, что я могу получить от них больше, если захочу, пока они выполняют юридические требования, предшествующие передаче мне наследства. Я никогда раньше не беспокоился о своем "комплексе неполноценности", как вы его назвали, но теперь, когда люди узнают, что я богат, они набросятся на меня сильнее, чем когда-либо, пытаясь выбить из меня деньги. Я подумал, что, возможно, вы могли бы предложить что-нибудь, чтобы помочь мне.

– Что ж, Том, – сказал доктор, – я рад слышать, что вы стали наследником состояния. Теперь о вашем внутреннем состоянии – как я уже много раз уже говорил вам, оно в в значительной степени психическое. У вас крепкое здоровье и вы довольно сильный человек для своего роста. В бою вы могли бы показать себя с лучшей стороны, если бы подрались. Насколько я понимаю, вы никому не рассказали о своем наследстве, даже жене?

– Нет, вы и адвокаты – единственные, кто знают. Док, у вас международная репутация за проведение необычных операций, таких как, например, обмен желудка. Не можете ли вы сделать что-нибудь и для меня – изменить что-то во мне, что избавит меня от этого безумного страха перед каждым, кто говорит мне "бу"?

– Если вы хотите излечиться с помощью операции, – сказал доктор Уэнтуорт, с нежностью глядя на него, – то я знаю только одну, которая подойдет для вашего случая, а именно обмен сердцами – обмен с человеком, обладающим тем, что обычно называют "боевым сердцем".

– Боже мой, док, вы же можете обменять мое сердце на сердце другого человека, не убив нас обоих?

– О, да, – сказал доктор с улыбкой, – эта операция сейчас совсем не редкость. Видите ли, теоретически мы, хирурги, всегда могли успешно провести эту операцию, но на практике пациенты всегда умирали. Так было до тех пор, пока несколько лет назад, когда доктор Замби, известный французский ученый, изобрел ксероллу. Это химическое вещество является очень мощным анестетиком, который позволяет нам вводить пациента в состояние полного оцепенения на период сорока восьми часов без каких-либо пагубных реакций.

– Доктор Замби также изобрел коллодианси – комбинацию химических веществ, которая при нанесении на края разреза вызывает моментальное заживление – он почти заживает через двенадцать часов, полностью заживает через двадцать четыре часа, а через тридцать шесть часов шрамы становятся почти невидимыми. С помощью этих двух агентов, ксероллы и коллодианси, подобная операция стала настолько простой, что мы больше не рассматриваем ее в качестве опасной. Через тридцать шесть часов вены и артерии, где мы сделали соединение с новым сердцем, полностью заживают, а через сорок восемь часов, когда пациент выходит из глубокого сна, почти невозможно найти даже рубцы от разреза на груди.

– Это звучит прекрасно, но вы сможете найти человека с тем, что вы называете "боевым сердцем", который был бы готов совершить обмен? И потом, я бы не хотел, чтобы кто-то знал, что я перенес такую операцию.

– Да, я могу найти человека, готового произвести обмен за определенную цену. Вот где пригодится ваше новое богатство. Точный характер вашей операции не обязательно должен быть известен. Можно сказать, что вы перенесли операцию по удалению аппендикса.

– Док, – серьезно произнес Том, – прежде всего, моя жена не должна знать о характере этой операции.

– Это можно устроить. Завтра утром не ходите на работу. Пожалуйтесь ей на боли в животе, и пусть она вызовет меня. Я посоветую вам лечь в больницу. Позже ей можно будет сообщить, что необходима операция по поводу аппендицита.

На следующий день эти планы были осуществлены, а из больницы Том послал за своими адвокатами и добился еще одного аванса. Следующие три дня доктор Уэнтворт, как он проинформировал Тома, потратил на поиск подходящего человека для операции по обмену. В течение этих трех дней Энн проявляла такую заботу о благополучии Тома, которая удивляла и трогала его. Она звонила в больницу по три раза в день, но по распоряжению врача ей разрешалось оставаться лишь на несколько минут.

Утром в день операции доктор сказал Тому:

– При таких операциях по обмену мы считаем, что лучше, чтобы пациенты не встречались, так как впоследствии это может стать источником неловкости, но я собираюсь дать вам возможность увидеть человека, у которого вы будете приобретать "боевое сердце", потому что он прекрасный образец молодости.

Доктор провел его по коридору в комнату, в которой была дверь, ведущая в соседнюю комнату. Верхняя часть этой двери была стеклянной, закрытой кружевной занавеской.

– Посмотрите через занавеску, – сказал доктор. – Человек, с которым вы должны произвести обмен, стоит в соседней комнате.

Том посмотрел через занавеску и увидел прекрасного молодого человека, очевидно, спортсмена. Он казался составным портретом Фирпо, Демпси и Танни.

Когда они шли обратно по коридору, Том сказал:

– Это действительно прекрасный молодой парень. Готов поспорить, он может побить диких кошек. Но скажи, Док, когда он получит это мое сердце, как оно на него повлияет?

– Это никак не повлияет на его жизнь. В твоем сердце нет ничего органически неправильного, как я тебе часто говорил. Ваша проблема в основном ментальная. Этот человек имеет боевой ментальный настрой и будет вести себя так же, как и раньше, и ваше сердце будет прекрасно функционировать у него в груди.

Когда Том вышел из глубокого сна и доктор Уэнтворт сообщил ему, что операция прошла успешно, он был счастлив, как поющий жаворонок. Через неделю доктор сказал ему:

– Том, мое поведение в отношении твоей операции было самым неэтичным – я не поставил в известность твою жену и вообще никого, но из дружеских чувств к тебе я собираюсь продолжать в том же духе. Я собираюсь взять месячный отпуск, и мы с вами поедем на Бермуды, без вашей жены. Когда мы вернемся через месяц, вы будете в отличной форме. Мы уезжаем завтра, так что объясняйся с женой, как посчитаешь нужным.

Тому было неожиданно трудно убедить Энн, что поездка на Бермуды без нее – это правильное решение, но в конце концов, когда доктор поддержал его, он убедил ее.

Месяц, проведенный на Бермудах с доктором Уэнтуортом, стал откровением для Тома, который в своей жизни находил мало времени для игр. Доктор научил его играть в гольф, и они проводили дни за игрой в гольф, плаванием и рыбалкой.

Утром, когда они возвращались в город, Том сказал доктору.

– Док, тот человек, от которого я получил это сердце, должно быть, был боевым дураком, потому что я никогда не бывал так счастлив, как когда собирался ввязаться в драку. Я совсем не такой, каким был раньше.

– Будьте все же благоразумны, Том, – ответил доктор Уэнтуорт, недоверчиво улыбаясь. – Если вы этого не сделаете, то в один прекрасный день какой-нибудь малыш придет и крепко побьет тебя.

Том сразу же отправился к себе домой, довольно непринужденно поздоровался с женой, переоделся в рабочую одежду и явился на работу.

Как только Джим Лэнг, бригадир, нашел свободную минутку, он подошел к Тому, который сидел на своем высоком табурете за расчетным столом, и начал свои обычные препирательства и битье в лоб.

– Скажи, коротышка, – сказал Лэнг, – ты думаешь, мы будем весь день ждать этих накладных?

– Знаешь, Толстяк, – сказал Том, глядя на бригадира с озорным блеском в глазах, – если ты думаешь, что сможешь выписать эти счета быстрее, забирайся на этот табурет и действуй.