Добрым демоном и револьвером

Глава 2

— Ариста!! — в дверь замолотили с совершенно неженской силой, — Открывай! Немедленно!!

— Дорогая, тебе нельзя волноваться! — крикнул я, не думая, в общем-то, отпирать дверь. Они в Черном Замке огромные, капитальные, а свою силу Рейко использовать не будет. Вообще удивительно, что у неё с таким животом получается так сильно долбить в дверь. Может, придерживает кто? Солидарных с ней женщин там много…

— Открывай!! Гад! Подлец! Негодяй! Трус! Что ты с собой сделал?! Как посмел?!

Массивные створки высотой около трех метров угрожающе поскрипывали. А затем и вовсе зашатались, когда бывшая Иеками, издав воинственный вопль, вцепилась в них всерьёз. Послышалось взволнованное бормотание сочувствующих, поддерживающих юную японку с той стороны, что, как оказалось, только усугубило её желание добраться до меня. Шум, гам, скрип петель, а затем внезапная тишина, которую нарушает очень тонкий, жалобный и растерянный возглас:

— Ой!

Моего рывка на себя двери не выдержали, буквально развалившись в процессе. Не обращая внимания на щепки и тут же отброшенные смятые дверные ручки, я рванулся к оседающей в лужу жене, прижимающей обе руки к животу. Впрочем, отошедшие воды и все с ними связанное совсем не помешали японке из древнего рода собраться в последний момент, чтобы как следует зарядить мне ручкой по лицу, после чего она откинулась на паркет и принялась, завывая как баньши, рожать.

Воцарилась суета, быстро прекращенная властными распоряжениями чудесной женщины и многократной матери по имени леди Элизабет Коул. Возвышаясь памятником самой себе, она четкими указаниями управляла своими дочерями, каждой из которых, кроме самой младшей, уже выпадала возможность поучаствовать в делах акушерских. Рычащую и стонущую Рейко тут же подхватили и утащили, со всеми полагающимися уговорами, следом тут же ускакали тоже слегка беременные Камилла и Эдна, вместе с удивительно взволнованной Момо, возникшей на месте «аварии» как из воздуха.

А я остался стоять один. Как дурак. Причем дурак круглый и голый. Решил разрубить гордиев узел с размаху, продемонстрировав женам, что слегка изменился за то время, пока они меня не видели, называется…

— Алистер, мальчик мой, — хихикнула леди Элизабет, — Ты, конечно, похож на крестьянина, на котором изволил потренироваться неопытный татуировщик, но, тем не менее, будь добр, ступай оденься. Не вводи меня в искушение. А то могу и забыть, что держала тебя на руках еще вот такусеньким…

Ценное замечание. Леди Коул, конечно же, еще какая леди, но лютый голодный блеск в её глазах явно показывает, что в начале, всё-таки, все являются людьми. А им свойственно иногда терять над собой контроль. Плоть слаба и всё такое.

— Прошу прощения, леди, — чопорно поклонился я, — Немедленно воспользуюсь вашим советом.

И сбежал под слышимый только мне хохот Эйлакса. Иногда просто чувствую себя бесплатным комиком для этого весельчака. Впрочем, шоу только начиналось. Исполнить роль нервно бегающего по комнате папаши, который, в заключении всех своих треволнений, с гордостью поднимает на руки первенца, не вышло.

Сначала грянул гром перед воротами замка. Пришлось мне бежать туда, открывать вход для волнующегося во все свои три с лишним метра роста родственника. Рюдзин по неизвестной мне причине действительно переживал как бы не сильнее, чем за всех остальных Иеками, когда-либо существовавших. Ну, с другой стороны, бога можно было понять — те из его смертных потомков, что не дотягивали до минимальной планки «заметности» им и вовсе за что-либо значащее не считались. Но это, на мой вкус, были сугубо их проблемы.

Следующим аккордом этого суматошного дня стали хлопки электричества и женские взвизги из комнаты, где изволила рожать моя первая жена. Наш с родственником забег до этого места с попутным ущербом в виде разлетающихся дверей, канделябров, гомункулов-слуг и прочих мелочей. В конце забега нас ожидали слегка дымящиеся акушерки в прожжённых платьях и со странными прическами, а заодно комната с орущей бывшей Иеками, постепенно превращающей все вокруг в пыль и прах исходящими от нее разрядами электричества.

Дальше начался полный сюрреализм. Я, Алистер Эмберхарт, двухметрового роста англичанин и Райдзин, трех с половиной метровый краснокожий великан в набедренной повязке принимаем роды у полутораметровой коротышки, бьющейся натуральными молниями. А руководит нами леди Коул, которой кто-то и как-то раздобыл в творящейся катавасии рупор. Сестры Коул завывают сиренами, Эдна и Камилла мечутся бледными перепуганными привидениями за спиной железной леди, грохочет гром, невозмутимый как мертвый слон Чарльз Уокер уводит свою млеющую (и беременную) жену, чтобы спустя десять минут вернуться… в обществе второго великана, благо что синекожего и не думающего соваться в царящую внутри покоев бурю.

А в конце концов, когда уже Рейко перестала разрушать родильный покой молниями, забывшись в отключке, я, вставший с новорожденным сыном в руках, не успел даже крякнуть, как пришлось тут же успокаивать чудовищную истерику беременной Миранды Эмберхарт, испугавшейся, что она сама, являясь, в принципе, почти простым человеческим существом, подобные роды просто не переживет.

Сын, чье будущее имя у меня совсем некстати вылетело из головы, орал. Я орал, пытаясь перекричать успокоительный рёв Райдзина, норовящего утащить младенца у меня из рук. Орали остальные сестры Коул, каждая о своём, Фудзин орал, кажется, просто от радости, леди Элизабет, раскрасневшись, орала, пытаясь призвать нас к порядку, и только мой дворецкий и Рейко Эмберхарт изволили сохранять молчание, впрочем, каждый по своим собственным причинам. Ну и Момо, да.

Роды, что и говорить, удались. Особенно если учесть то, что электричество, исходящее от Рейко и моего сына, вновь спалило на мне всю одежду, что и было замечено куда позже. Безмятежно дрыхнущая на развалинах комнаты Рейко ситуацию лишь усугубляла.

— Его зовут Рэйдэн, — наконец, представил я раздраженно ворочающегося у меня в руках карапуза общественности, а затем, секунду подумав, всучил кое-как обмотанного чистой тряпкой младенца пра-пра-пра-пра-и-так-далее-дедушке, за что и был вознагражден воистину незабываемым зрелищем двух страшенных рож бывших китайских демонов, расплывшихся в умилении. На этом месте новонареченный Рэйден то ли чихнул, то ли пукнул. Сверкнуло, громыхнуло, Миранда заполошно взвизгнула, а остатки того, что использовалось как пеленка, разлетелись, догорая, во все стороны. Клыкастые разноцветные рожи стали совсем уж каким-то неадекватными.

Затем только начались обычные хлопоты. Рейко и сына унесли в отдельную комнату, Миранду успокоили, дали гомункулам приказ прибраться… да и сам я оделся заодно. В очередной раз. Не последний за этот радостный день, так как чуть позже сын еще раз умудрился шарахнуть меня молнией, пока я его держал в голозадом виде, позволяя Райдзину поставить на спину потомка печать-ограничитель, что поможет справиться с этими выбросами.

Ну, в общем-то, можно сказать, что к моему новому облику, исчерченному черно-зелеными нитками закрывшихся шрамов, все благополучно привыкли.

Оставив безмятежно дрыхнущую маму и присосавшегося к её груди ребенка на попечение слегка дёрганных сестер Коул, я немного пообнимал Миранду, объясняя той на ухо, что молниеносность Рэйдена это скорее заслуга Рейко, чем моя, а затем, собравшись с духом, пошёл на одну из открытых площадок замка Мирред, где и стояли сейчас два весьма подозрительных для меня брата. Пошёл безоружным, одетым лишь в штаны, рубаху и сапоги, хотя вопросы к Райдзину у меня были отнюдь не бытового характера.

Краснокожий гигант в шрамах от операций и его целый брат-соперник стояли, скрестив руки на груди, всем своим видом выражая ожидание и внимание.

— Шесть сотен лет тебе было плевать на Иеками, — не стал тянуть резину я, вставая напротив родственника, — Почему сейчас по-другому? Чему вы радуетесь? Чего хотите?

Внимание, что проявлял Райдзин к Рейко, а теперь и к нашему сыну, было крайне подозрительным. Несмотря на то, что эти два верзилы были такими же верными пособниками Шебадда Меритта, как и хитрый демон Дарион Вайз, я не собирался оставлять у себя за спиной незакрытый вопрос таких масштабов. Цели бога грома и его брата, что чуть ли не три тысячи лет разыгрывали из себя непримиримых врагов, сходясь в поединках где только можно и нельзя, были мне непонятны. Непонятное всегда опасно.

Силы обоим братьям было не занимать. Я отдавал себе отчет в том, что та собака, едва не поджарившая меня в «Паладине» своим голубыми пламенем, и ногтя Райдзина с Фудзином не стоит. Мало быть такими независимыми как они, чтобы покинуть Поднебесную, нужно еще и обладать силой, достаточной для того, чтобы остальные смирились. Братья обладали, частью даже поделившись со мной. Но…

— Наследие, — грохотнул краснокожий бог, пожимая широкими плечами, — Чистое наследие. Тебе не понять.

— Так объясните! — набычился я, заводясь.

— Сложно, — внезапно раскрыл рот Фудзин, отличающийся еще большей молчаливостью чем брат, — Он объяснит. Тебе нечего бояться.

— Тогда пойдем за объяснениями, — отрезал я, — Прямо сейчас.

— Идём, — степенно кивнул Райдзин, а затем, спустя секунду, добавил, — Будем ждать там.

Оба брата тут же исчезли в неярких вспышках.

Ну да, не через Холд же им отправляться.

Наскоро объяснив Миранде и леди Элизабет, почему должен немедленно отлучиться, я переместился через зеркало в Холд, где, одевшись и вооружившись уже нормально, направил свои стопы к пещере, выбранной местом обитания для одного высокомудрого призрака. Идти одному было непривычно, тем более, без «Свашбаклера», канувшего в Лету. Миниатюрный доспех было невероятно жалко, творением он был воистину уникальным и неповторимым. Такое больше не купишь ни за какие деньги или услуги…

Использовать «Паладин» было совершенно не вариантом, поэтому я пошёл через населенные обезьянами болота просто ногами. Один.

Западная часть Камикочи, представляющая из себя усыпанное невысокими деревьями болото, целиком и полностью принадлежала огромному количеству обезьян, питающихся плодами с этих самых деревьев. А еще здесь обитал их ленивый предводитель, бог Сунь Укун, отличающийся вредным и драчливым характером. Заодно он был кем-то вроде товарища Райдзину и Фудзину, от чего был мной записан в сомнительные союзники — ни зла, ни добра от него видно не было. Если не считать бесконечных предложений подраться, но, кажется, он их делал всем, могущим понять человеческую речь.

Однако, в этот мой визит на болотах было ровно на одну вредную обезьяну больше чем обычно.

Момент, когда всё завертелось, я банально прощелкал клювом. Всё-таки, как не держи себя в узде, как не заставляй сосредотачиваться на приоритетах, но если ты буквально час назад стал счастливым отцом в первый раз, еще и самостоятельно приняв роды у жены, то вернуться после такого к обычному ровному состоянию духа невозможно. Поневоле витаешь мыслями черте где и улыбаешься как дурак, отбросив на время всю сдержанность английского лорда. Особенно если при этом идешь по своим землям там, где посторонних просто не может быть. Именно поэтому ты даже не сразу понимаешь, что давящий тебе на уши звук — это рёв огромного, сильного и бесконечно разозленного существа, которому отвесили смачную оплеуху такой силы, что запустили это существо кубарем по болотам.