Последнее поколение

Казино. Без штанов

Первым, что сделала Лилия после того, как увидела мёртвого Андреса, – направилась к клетке Тауэра. Она взяла сухую палку и использовала её, чтобы избить Чарльза насколько хватит сил.

Тот зажался в угол и пищал, как раненая антилопа, пока Лилия махала импровизированным оружием. Однако, несмотря на крики и боль в мышцах, она поняла, что не нанесла серьёзных ударов: её руки были слишком слабы, чтобы причинить хоть какой-то ощутимый вред. Тауэр отделался несколькими синяками на предплечьях, ногах и на макушке. Лилия не набила ему даже приличной шишки.

Затем она вернулась к Мэри и долго плакала в её объятиях. Все пытались её утешить, но ничего не помогало. Андрес был для неё самым близким человеком. Ближе, чем родители, даже ближе, чем Аня.

Несколько дней она ходила не в себе, собираясь с силами и приводя мысли в порядок. Яростная боль постепенно сменилась тоскливой повседневностью. Казалось, больше ничто не сможет её развеселить.

В дополнение к этому центральный мировой суд приступил к рассмотрению дела о расформировании «Транстека». Не то чтобы это могло на что-то повлиять: обыкновенные суды не имели влияния на тхари, однако среди обыкновенных людей это создавало репутацию проигравших, что не нравилось никому.

В один из чёрных дней, когда Лилия направлялась в бар, чтобы выпить, её перехватила Мэри. Сегодня у неё были не только красные радужки, но и подвижная татуировка летящего павлина на шее. Чёрная птица махала крыльями и искала потоки воздуха на коже девушки. В удивлении Лилия подняла очки и увидела, что татуировка отображалась только в дополненной реальности.

– Да, я купила новую татуировку в магазине «Тилайфа», – подтвердила Мэри. – Всего четырнадцать долларов, и в любом месте тела можно разместить анимацию. Кстати, говорят, очки – только тест. «Тилайф» начнёт внедрять эту технологию в глазные импланты.

Твёрдой рукой Мэри провела её через зал с игровыми столами, где каждый второй посетитель носил такие же очки. Они пересекли технический коридор и выбрались на улицу через выход для персонала. Всё это время телохранитель Лилии следовал за ними.

– Зак, подожди нас в здании, – попросила Мэри.

Телохранитель отрицательно покачал головой.

– Подожди внутри, – повторила Лилия. – Это приказ. И не бойся, ничего со мной не случится.

Кажется, Зак собирался возразить, но передумал и молча отправился обратно.

На улице дул ветер. Стояло утро рабочего дня, и многие люди в отдалении суетливо передвигались по Дисней-роуд. На «работу» выходили и бездомные, заглядывая в урны и приставая к прохожим.

Городской шум в этот момент достигал своего пика. Поезда над головой сновали так часто, что было удивительным, как они не врезаются в зад друг друга. Дроны шумели тысячами пропеллеров, доставляя продукты и личные посылки.

Позади казино, как всегда, был бардак: никто не убирал это место, ни работники казино, ни работники торгового центра, чья стена пролегала в пяти метрах от стены «Люмьер де Парис». Каждый клочок плоского пространства изрисовали разноцветными граффити на разных языках. Поверх них расклеили десятки бумажных листовок с призывами свергнуть власть или объединиться против тхари. Поверх них проглядывали ссылки на личные страницы в социальных сетях.

Возле и без того переполненных мусорных баков кто-то выбросил велосипед без колёс и грязную фритюрницу, которую невозможно отмыть. Лилия смотрела на этот беспорядок и не могла сдержать отвращение.

– Послушай, – сказала Мэри, обхватив её за плечи. Вышло очень отстранённое объятие. – Тебе не стоит акцентироваться на боли. Подумай обо всём хорошем, что тебя ещё ждёт.

– Я вдруг осознала… – начала Лилия и остановилась.

– Осознала что?

– Как мало я значу, как мало значит мой брат и наша семья. Если мы исчезнем, никому не будет до нас дела. Даже наоборот, все вздохнут с облегчением.

– Ты ошибаешься, – заверила её Мэри и подошла чуть ближе. – Очень многие тебя любят и хотят, чтобы ты была счастлива.

– Но ещё больше людей желает, чтобы я исчезла.

– Какая разница, чего хотят те, кого ты не знаешь?

– Это трудно, – ответила Лилия, глубоко вздохнув. – Трудно осознавать, что тысячи людей желают твоей смерти – в коалицию именно столько и входит. Двадцать восемь семей плюс все их компании. Это даже не тысячи, это миллионы людей, которые меня ненавидят.

– Плевать! – возразила Мэри и слегка улыбнулась. – Они ненавидят не тебя лично, а твоё положение. Они ненавидят из зависти, поэтому не стоит воспринимать их отношение как что-то личное. Это совершенно другая ненависть. Они ненавидели бы любого, кто был бы на твоём месте. Поэтому тебе должно быть плевать на их мнение. Ты не сможешь сделать ничего, чтобы это изменить.

– Всё равно это грустно. Мой брат умер, а конец света не наступил. Посмотри.

Лилия указала на людей, снующих вдоль дороги.

– Они даже не знают, что Андреса не стало. Им всё равно.

– Рано или поздно это случается со всеми. Все теряют близких людей, и это совершенно нормально, что незнакомые люди не воспринимают близко к сердцу твою утрату. Возьми любого прохожего, – Мэри указала на толпу. – Видишь вон того мальчика в жёлтой кепке? Худого как ветка. Сколько ему? Лет шесть, а он уже бездомный.

Мальчик, про которого говорила Мэри, был тощим, как сама смерть. Однако совсем не выглядел поникшим: он ходил между людьми, совал руки в их карманы, несколько раз получая подзатыльники.

– Наверняка кто-то из его близких умер, может быть, даже все, но ни ты, ни я об этом не знаем. И наш мир не перевернулся.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Лилия.

– Мир по-прежнему на месте, в нём по-прежнему много радости. Чем раньше ты это поймёшь, тем лучше.

Лилия согласно кивнула. Ей трудно было поверить в слова Мэри, но инстинктивно она понимала, что та права. Смерть Андреса наложила отпечаток на весь окружающий мир, и теперь он воспринимался серым, безрадостным. После слов Мэри ей стало чуточку легче. Груз не свалился с её души, но она почувствовала, как он существенно сбавил в весе.

– К тому же тебя ненавидят только враги, а ненависть – это разрушающее чувство. Так что им самим от этого должно быть хуже. Пусть ненавидят, пусть ненавидят так сильно, что спать не смогут, пусть потеряют аппетит и ни на чём не смогут сосредоточиться.

– Да, пусть ненавидят, – согласилась Лилия и поняла, что ей стало ещё легче. С чего это она переживала, что её ненавидят те, кого она сама не любит.

– Пусть ненавидят так сильно, чтобы у них головы взорвались от ненависти, и чем больше они будут тебя ненавидеть, тем лучше будет нам. Мы будем купаться в этой ненависти и просить ещё.

Лилия засмеялась, Мэри всё могла повернуть в свою пользу, даже ненависть.

– Ненавидьте нас! – крикнула Мэри, и несколько прохожих обернулись в её сторону.

– Потише, – усмехнулась Лилия. – Пусть ненавидят, но не думают, что мы идиоты.

– Мы идиоты! – крикнула Мэри ещё громче. – Ненавидьте нас и считайте идиотами!

На этот раз Лилия смеялась ещё громче, рядом с подругой она чувствовала, что способна на всё.

– Ты сказала, что многие меня любят… – произнесла Лилия.

– И хотят, чтобы ты была счастлива, – подтвердила Мэри.

– Кого ты имела в виду?

– Много кого. Мама тебя любит. Твой телохранитель, хоть и выглядит как скала. Парни из нашей банды относятся к тебе как к сестре. Вадим упоминал, что его жена звала тебя на ужин. Да и вообще… по тебе сохнет половина окружения.

– С чего ты взяла?

– А ты себя в зеркало видела? – усмехнулась Мэри. – Ты же первая красотка во всём Гибралтаре. Удивительно, что половина мужиков вообще не падает у твоих ног.

– Ты преувеличиваешь, – ответила Лилия. Она почувствовала, как заливается румянцем. Несмотря на то что множество людей сыпали ей комплиментами, она так и не научилась их принимать.

– Вовсе нет. Спроси у кого хочешь.

– А ты? – спросила Лилия.

– А что я? – после паузы спросила Мэри.

– Тоже меня любишь и хочешь, чтобы я была счастлива?

– Я больше всех на свете хочу, чтобы ты была счастлива.

– Почему?

Лилия смотрела в глаза Мэри и не могла отвернуться. Она тонула в её глазах. Казалось, весь мир перестал существовать. Всё стало далёким и совершенно незначительным. Они держались за руки и стояли очень близко.

В жизни Лилии было всего несколько человек, которые её действительно понимали, и ещё меньше тех, кому она могла доверить самые сокровенные чувства. Даже мама или Андрес, бывало, смеялись над её убеждениями или говорили, какая она глупая.

С Мэри всё было по-другому. Внезапно она осознала, что та всегда будет рядом, не предаст и поддержит в трудную минуту. На неё можно положиться. Настолько близкую подругу не каждому человеку суждено найти.

– И я тоже… – продолжила Мэри.

В голове пульсировало нечто тёплое и приятное. Лилия сама не поняла, как успела приблизиться, и они обнялись как два самых близких на свете человека. Это был момент чистейшего единения, момент самой светлой и преданной дружеской связи.

Лилии было наплевать на ужасно некрасивое место, в котором они стоят, на людей, снующих вдалеке. Даже проблемы будто улетучились. Не осталось ничего, кроме этого момента, Мэри словно защищала её от всех невзгод этого мира.

Когда объятия разомкнулись, между ними образовалась невидимая связь. Нечто, что могут почувствовать лишь они, и никто больше. Словно прозрачная нить, связывающая их пояса; потяни её, и человек на том конце мгновенно явится.

– Что я раньше без тебя делала? – спросила Лилия. – У меня сотни подруг, но никто не поддерживал меня так, как это делаешь ты.

– И не говори. Трудно найти человека, которому безоговорочно доверяешь.

Через минуту у Мэри зазвонил телефон, и она нехотя отстранилась.

– Ого, кажется, нас шифруют, второй раз за эту неделю, – произнесла она, взглянув на экран. Её голос звучал тихо и отстранённо, словно она не могла сосредоточиться. – Пора возвращаться к повседневным делам…

На прощание Мэри потрепала Лилию по волосам и скрылась в выходе для персонала.

Вместо Мэри из здания вышел Зак с привычным для него невозмутимым видом. Трудно было представить, что за этим лицом скрываются хоть какие-либо чувства. Это был человек-камень, при одном взгляде на него Лилии стало неловко.

– Зак, – обратилась к нему Лилия. – Чего ты вечно такой хмурый? Как ни взгляну на тебя, ты вечно сверлишь кого-нибудь взглядом. У тебя хоть друзья есть?

Телохранитель отрицательно покачал головой. Впервые Лилия осознала, что никогда не спрашивала о личной жизни у человека, которого знала много лет.

– И семьи тоже нет? Какой глупый вопрос. Эдуард же не брал на работу семьянинов. Тебе не грустно выполнять свои обязанности? Ходишь вечно молча, смотришь, какие глупости я совершаю.

Снова отрицательное качание головой.

– Ты когда-нибудь любил?

Глаза телохранителя медленно прошлись вправо и влево. Под коротким ёжиком волос, казалось, заворочались мысли, закопанные глубоко в прошлом. Зак утвердительно кивнул, всего один раз.

– Кто это был? – спросила Лилия.