Цифровой постимпериализм. Время определяемого будущего

3.1. Угрозы и риски цифровой трансформации общества – законы диалектики

Руководство страны и научное сообщество понимают, что без инновационных технологий во всех отраслях экономики, без внедрения в производственные процессы цифровых технологий, мы рискуем выпасть на периферию развития мирового сообщества и остаться страной-донором ресурсов. Цифровизация и другие инновационные технологии – это не просто дань модным тенденциям, это, прежде всего, развитие прикладной и фундаментальной науки, высокообразованные и высококвалифицированные кадры, новые конкурентоспособные товары, национальная безопасность страны, и, в конце концов, высокий уровень благосостояния.

В настоящее время цифровизация все активнее проникает во все сферы жизни, но особенно интенсивно делаются попытки внедрения ее в промышленность. Как сказал И. И. Шувалов (Первый заместитель председателя Правительства Российской Федерации) на парламентских слушаниях 20 февраля 2018 года, успешная цифровизация промышленности является залогом интенсивного экономического роста российской экономики. Новые цифровые возможности станут базой для высоких темпов экономического роста и новой структуры экономики. Не случайно в обиходе появился новый термин Industry 4.0, обозначающий такой уровень автоматизации предприятий всех отраслей и развития информационно-логических систем, при котором обеспечивается высокая их конкурентоспособность, как на внутреннем, так и на внешних рынках[231].

Но насколько обоснованы ставки развития отечественной экономики и роста ВВП за счет повышения производительности труда при внедрении цифровых технологий? Обратимся к анализу динамики производительности труда и капитала в США. Исследования показали, что только с 1958 по 1968 год этот показатель изменялся с темпом в 2,5 % в год. Этот период был связан с внедрением в производство конвейерных технологий, с бурным развитием химической промышленности, за счет развития химии (получение композиционных материалов) и автомобилестроения. Затем этот показатель стал падать: с 2010 по 2017 годы темпы роста упали в 10 раз, примерно до 0,22 % в год. При этом ускоренное внедрение в промышленности компьютеров не дало значительных результатов в развитии производительности труда, о чем писал нобелевский лауреат Р. Соллоу[232].

Для России стало привычным оглядываться на запад и определять свои цели и задачи, постоянно соизмеряя их с США и Европой. Казалось бы, это логично: страны капиталистического мира являются не только нашими партнерами, но и конкурентами в борьбе за рынки сбыта продукции и услуг. И знание мировых тенденций экономического развития позволяет нам быть в тренде событий, что было особенно важно в условиях глобализации. Но пандемия, разразившаяся в 2019 году, заставила признать даже самых ярых сторонников глобализации, что до окончания карантина еще очень далеко, а система глобализации, выстраиваемая под руководством и контролем США, которая совсем недавно казалась вполне устойчивой, рухнула[233]. Если теперь беспристрастно посмотреть назад на прошедшие 30 лет перестройки и ускоренной ломки социалистической системы в России под руководством либералов, то увидим, что больших успехов в формировании новой системы хозяйствования мы так и не добились. В то время как Китай и Вьетнам, и ряд других стран, продолжают развиваться по социалистическому пути и добились серьезных успехов, соединив социалистические и капиталистические элементы хозяйствования. Да и капиталистическая рыночная система претерпела существенные изменения, взяв на вооружение лучшие достижения СССР: стратегическое планирование, государственный контроль над рядом объектов инфраструктуры, финансирование науки, образования и здравоохранения. И это понятно: ведь если говорить о внедрении инновационных технологий в сферу услуг, а главное – в производственный процесс, то это возможно только при развитой системе образования, здравоохранения, при достаточном финансировании науки[234]. В России уже 30 лет не прекращается череда нескончаемых реформ в этих сферах, проводимых постоянно обновляющимся составом руководителей соответствующих министерств и ведомств, успешно разрушающих то, что было создано в СССР.

Главная причина неэффективности социально-экономической политики, уязвимости России от мирового кризиса и санкций, инициированных США, – это открытость нашей финансовой системы и подчиненность денежно-кредитной политики интересам международных валютных спекулянтов. В результате проводимой политики многие российские предприятия оказались в руках западных компаний, которые либо выжимают из предприятий максимальную прибыль (как это происходит с предприятиями химической промышленности и цветной металлургии), либо используют для контроля российского рынка (как это произошло с пищевой промышленностью), либо просто уничтожают конкурентов (как это произошло с машиностроением). Так, ущерб от деятельности ЦБ, выполняющего рекомендации МВФ, например, в 2018 году составил около 25 трлн рублей.

Различие социальных целей и ориентиров российской экономической политики и политики запада ярко проявилось в последнее десятилетие.

Так, с кризисом мировой экономики и разразившейся в 2019 году пандемией на западе были приняты серьезные меры социальной и экономической поддержки: более тысячи стан оказали социальную поддержку своим гражданам, а более 200 – еще и серьезную экономическую. По утверждению Синявской О., объем государственной помощи предприятиям и населению, оказанной в 2020 году за рубежом, составил в некоторых странах до 30 % ВВП[235]. В России глава министерства финансов РФ Антон Силуанов, глава Банка России Эльвира Набиуллина, глава Сбербанка Герман Греф, комментируя идею прямой раздачи денег населению, сказали, что в условиях кризиса – это самая крайняя мера, и в России она сейчас неактуальна, Россия не может себе позволить раздавать деньги своим гражданам, как это делают в некоторых странах Запада в качестве меры поддержки в условиях пандемии и вызванного ею экономического кризиса. И это в ситуации, когда 38,9 % денег россияне тратят на еду, при том, что зарплата большинства граждан РФ не превышала в 2019 году 23,5 %. Согласно опросу Сбербанка, доля респондентов, у которых вообще отсутствуют сбережения, выросла до 43 % против 41 % годом ранее[236].

Так уж повелось в России, что во всех сферах деятельности мы в качестве прототипа используем программы, разработанные за рубежом. Программа цифровизации экономики, утвержденная правительством России в 2017 году, не стала исключением. Она рассчитана до 2025 года, и в ней, как и в программе, разработанной на западе, практически не затронуты проблемы, связанные с необходимостью реформирования (цифровизации) реального сектора экономики. В обоих документах речь идет только о решении технологических проблем. Много стали говорить про цифровые системы, как экосистемы, способные рационально, точнее оптимально, использовать природные ресурсы. Но программы создаются людьми (ИТ-специалистами), большинство из которых малосведущи в производственных процессах, химии, физике, биологии и т. д.

И здесь опять присутствует человеческий фактор, который довольно часто сводит на нет все благие намерения и действительно важные идеи и проекты. И, получается, что для разработки необходимых цифровых технологий нужно создавать коллективы, в которых главную роль играют не ИТ-специалисты, выступающие как технический персонал, а специалисты в различных областях науки и техники; на создание таких коллективов нужно время, новые форматы совместной работы, а, следовательно, и немалые финансовые вложения. После этого можно говорить о внедрении цифровых технологий в промышленность.

Появилось много научных и научно-популярных материалов, в которых доказывается необходимость цифровизации экономики. В них утверждается, что в так называемой «традиционной экономике» ресурсы распределяются и используются неэффективно, что и породило неравенство, и практически все блага цивилизации (97 %) принадлежат 1 % самых богатых жителей Земли. А вот цифровизация способна устранить эту несправедливость путем вывода из цепочки добавленной стоимости человека, тем самым ставя его над производством, автоматически переводя его в ранг наблюдателя и контролера. Правда никто не уточняет, как это повлияет на сложившееся неравенство, и кто конкретно будет исполнять функции арбитра[237]. Все мы одновременно? Сразу возникает множество вопросов. А мы все готовы к этому? Мы обладаем необходимым образованием и достаточной квалификацией? Сколько средств и времени нужно для переквалификации работающего в настоящее время населения страны? И каков будет принцип распределения доходов: от каждого по способности – каждому по труду, тогда о каком равенстве может быть речь? Если всем поровну, то где же справедливое распределение, и зачем тогда утомлять себя напряженной учебой, потом интенсивной работой для приобретения необходимых навыков? К сожалению, на эти вопросы пока никто вразумительных ответов не дал.

Тем не менее, в России намечен курс на ускоренное внедрение цифровых технологий как в экономике, так и в социальной сфере. Насколько известно, такие грандиозные задачи в настоящее время реализуются в очень немногих экономически развитых странах, и то не в тех масштабах, как им бы хотелось. Причин несколько.

Во-первых, нужно создать необходимые условия: соответствующая законодательная база (об этом сказали 21 % опрошенных руководителей бизнеса), эффективно функционирующая финансовая система, поддерживающая развитие бизнеса, науки, образования, стратегия развития должна формироваться исходя из возможностей и условий, в которых мы сейчас находимся.

Во-вторых, нужен мониторинг возможностей бизнеса, социальной сферы и населения страны к цифровой трансформации.

В-третьих, нужна оценка влияния процессов цифровизации на общество в целом, чтобы вовремя учесть и устранить ее негативное влияние или исключить использование новых технологий в ущерб человечества.

С одной стороны, цифровизация всех сторон жизнедеятельности породила новый толчок для более углубленного изучения законов природы. Особенно заметны успехи ученых, работающих в таких областях науки, как физика, химия, медицина, биология и ее прикладной части (генетике и вирусологии), биохимия, медицина. Высокими темпами развиваются информатика, робототехника, впечатляющие результаты мы достигли в разработке искусственного интеллекта и т. д. Однако форсирование, как в России, так и за рубежом задач всеобщей цифровизации создают серьезные проблемы для человечества. Цифровизация в свою очередь способствовала интенсивному развитию информационно-коммуникационных систем. В результате сработал синергетических эффект, но не тот на который рассчитывало общество: концентрация этих процессов в руках определенных лиц, породили условиях для тотального контроля над обществом и манипулирования сознанием граждан. Причем для всех уже стало очевидным, что политика, проводимая государствами, отражает интересы только олигархов и политических деятелей разных направлений. В качестве примера можно привести выпускной в Санкт-Петербурге: по количеству заболевших ковидом город выходит на третье место по России (1247 человек за сутки), в связи с чем принимается решение с 17 июня запретить посещение кафе, ресторанов и других предприятий общепита, с 21 июня администрация города принимает решение запретить проведения массовых мероприятий. Но 26 июня в городе проводится мероприятие – «Алые паруса», на котором присутствовало около сорока тысяч выпускников, молодых людей, которые по уверению руководства страны, являются гордостью и нашим будущим, о здоровье которых так печется государство. Конечно, ни о каком соблюдении дистанций и, тем более масок при температуре воздуха 25–27 градусов речи быть не может. В этот день «веселья» в Санкт-Петербурге от ковида скончалось 107 человек. Возможно, что решение о проведении выпускного правительством города было связано с тем, что проект «Алые паруса» связан с именем Юрия Ковальчука, российского предпринимателя и основного акционера (бывшего председателя совета директоров банка «Россия).