Разные. Мужское и женское глазами приматолога

11. Забота. Как воспитывают матери и отцы

Любой ученый, который чего-то стоит, обожает неожиданности. Именно к таким приходят озарения. Однажды писатель-фантаст Айзек Азимов высказался об этом так: «Самая захватывающая фраза, какую только можно услышать в науке, это та, что возвещает новые открытия, — и это не „Эврика!“, а „Надо же, как забавно“».

Роберт Гой, директор Висконсинского центра приматов и один из первых исследователей взаимосвязи гормонов и поведения, однажды решил мне рассказать нечто забавное. Боб, мой хороший друг и наставник, посмотрел на меня с блеском в глазах, будто намереваясь выдать какую-то тайну. «Что произойдет, если поместить детеныша резуса в клетку с одним взрослым самцом и одной взрослой самкой того же вида?» — спросил он, а затем сам же и ответил. Если обе взрослые макаки знакомы с другими детенышами, но ни одна из них не видела раньше этого конкретного малыша, они постараются его не трогать. Но после первоначальной заминки именно самка обязательно перейдет к действию. Она возьмет детеныша и посадит себе на живот, чмокая перед ним губами — успокаивающий жест. Самец же на малыша даже не взглянет. Конечно, он его видит и слышит, но поведет себя так, словно того здесь нет. Чем дольше самка сидит с малышом, уютно жмущимся к ней, тем больше ей хочется спать. Когда приматы держат детеныша, по их телу разливается приятное тепло.

Пока все понятно. Но Боб снова задал вопрос. Что случится, если детеныша поместить в клетку, где находится только взрослый самец? Самец поначалу продемонстрирует те же неловкость и замешательство, сказал он, и может даже удалиться в угол. Но большинство самцов в конечном счете поступят так же, как поступила самка. Они возьмут его и посадят себе на живот в правильной позе, после чего тот скоро успокоится. Они также будут чмокать губами, нежно держа малыша, и покажут себя образцовыми отцами.

Иными словами, реакция самца на детеныша зависит от присутствия самки, которая тому даже не мать. Несмотря на свое доминирование, самцы резусов полагаются на самок в том, что касается потомства. Боб считал, что это не самцам наплевать на малышей и дело не в природной мужской неуклюжести, а в том, что забота о детенышах — дело самок и самцы в это не вмешиваются. Более того, они научились быть осторожными. Знают, что, если напугают детеныша или причинят ему вред, у них будут проблемы с самками. Только оказавшись один на один с воркующим и покряхтывающим малышом, самец рискнет предпринять необходимые действия и успокоить его.

У большинства приматов представители разных полов проявляют разную заботу о потомстве. Принято считать, что самки посвящают детенышам много времени, в отличие от самцов. Выражаясь языком биологии, самки непосредственно занимаются воспитанием малышей, в то время как самцы лишь однажды генетически способствуют появлению потомства на свет. Похоже, что так и есть. Но что, если за этим черно-белым контрастом скрываются тенденции, скорее напоминающие оттенки серого? То, что в реальной жизни мы видим жесткое разделение ролей, предположил Боб, не означает, что самцам не хватает воспитательного потенциала.

Об этом стоит помнить, когда мы изучаем «материнский инстинкт», который по определению касается самок. Много чего можно рассказать об этом понятии, но можно о многом и поспорить. К сожалению, из-за слова «инстинкт» материнская забота воспринимается как запрограммированные действия робота. Будто каждая самка сразу знает, как обращаться с новорожденным детенышем, и делает это автоматически. Такое впечатление ложно, и я объясню это ниже. С другой стороны, нельзя отрицать, что материнская роль связана с биологией.

Млекопитающие появились на эволюционной сцене сравнительно недавно. Они отделились от генеалогического древа рептилий и птиц около 200 млн лет назад, обладая прекрасным новым способом размножения. Потомство развивается в безопасности внутри материнской утробы и рождается живым, но крайне уязвимым. Ему сразу же требуется тепло, защита и жидкое питание. Единственный кандидат на заботу о послеродовых потребностях детеныша на ранних этапах — это мать. В отличие от бесчисленных животных, которые откладывают яйца, а потом уходят или уплывают прочь еще до того, как вылупится потомство, матери млекопитающих всегда присутствуют, когда их детеныши появляются на свет. Самцы тоже могут оказаться поблизости, но гарантий тут нет. У эволюции не было другого выбора, кроме как подготовить самку к заботе о детеныше. Она получила возможность кормить малыша, а также сознание, воспринимающее детеныша как продолжение ее самой, практически как дополнительную часть тела. Выражаясь словами канадско-американского нейрофилософа Патриции Черчленд:

Матери млекопитающих приходят в этот мир снабженные маткой, плацентой, молочными железами, сосками, гормонами и мозгом, созданным для эмпатии и установления связей. Но их склонность к воспитанию не всегда проявляется сразу, особенно у тех, кто становится матерью впервые. Эта способность может проявляться постепенно и довольно неоднозначно, а затем укорениться за счет ольфакторных сигналов, криков голода и грудного вскармливания. Большинству рыб и рептилий все это ни к чему, и они могут даже воспринимать новорожденных в качестве пищи, но, если самка млекопитающего не начнет с первого же дня кормить детеныша, он умрет. Мы все происходим от матерей, которые вынашивали плод до конца срока, произвели питательную телесную жидкость и были готовы вылизывать, обнимать, укачивать своих детенышей и прикасаться к ним так, как требуется для их здорового роста и развития.

Крысята, которых часто вылизывали, вырастают более социализированными и более любопытными, чем крысята, которых вылизывали редко, — те становятся слишком чувствительными и нервными. Так же и у детей, которых родные или приемные отец или мать растили без прикосновений и объятий, развиваются глубокие психические расстройства. Мир стал свидетелем этого печального результата на примере Румынии во времена Николае Чаушеску. Тамошние детские дома прославились как «бойни для души» из-за чудовищных последствий контактной депривации.

Отношения, которые матери выстраивают с потомством, сравнивают с влюбленностью. Но это выворачивает эволюционный порядок наизнанку, так что нам лучше посмотреть на эту связь иначе. Материнская любовь возникла до романтических разновидностей любви. Самки млекопитающих всех форм и размеров, от мышей до китов, рожали беспомощных детенышей на протяжении миллионов лет. Под воздействием гормонального коктейля из эстрогена, пролактина и окситоцина организм беременной самки подготавливается к рождению новой жизни. Эти гормоны увеличивают участок мозга, отвечающий за эмоции, — миндалевидное тело, — и усиливают заботу, стремление защищать детеныша, а кроме того, обеспечивает лактацию. Также известный как «гормон доверия», окситоцин — это преимущественно материнский гормон. Он помогает начаться схваткам, его уровень повышается при кормлении грудью, и также он способствует установлению эмоциональной связи.

Вскармливание малышей характерно для всех млекопитающих. Оно создает эмоциональную связь до перехода на следующую стадию взросления, подкрепленную гормонами и химией мозга, которые одинаковы для всех видов

Весь этот набор физических изменений настолько древний, что ключевым для него по-прежнему остается обоняние, даже у нашего крайне визуально ориентированного биологического вида. Запах детеныша напрямую соединен с материнским мозгом, в котором он активирует центры удовольствия, практически как наркотик. Матери находят запах своего детеныша одурманивающим. Даже запах его экскрементов им не противен. В ходе тестов, проведенных вслепую, выяснилось, что матери считают подгузники, испачканные фекалиями своего ребенка, менее вонючими, чем те, что принадлежат чужому малышу[386].

Все остальные социальные взаимосвязи эксплуатируют эту древнюю химию мозга. Это работает для обоих гендеров, включая отцов, которые растят детей, и для пар «самец плюс самка» у некоторых видов, таких как наш. Когда молодые люди влюбляются, они воспроизводят связь матери и ребенка. Видя друг друга сквозь розовые очки, они используют уменьшительно-ласкательные прозвища, такие как «малыш», «куколка» и «солнышко», мелодично сюсюкают высокими голосами и кормят друг друга с ложечки, словно не могут есть самостоятельно. Такое состояние эйфории сопровождается повышенным уровнем окситоцина в крови и мозге обоих влюбленных[387].

Материнская привязанность — праматерь всех любовных связей.

Если социальность столь многим обязана материнской любви и заботе о малышах, нам следует относиться к этим чувствам с уважением. Но эволюционные биологи склонны принимать способ размножения млекопитающих как должное. Он, разумеется, существенно важен, но не более, чем дыхание или способность двигаться. Ни к чему поднимать из-за этого шум.

Но именно потому, что материнская забота у млекопитающих повсеместна и жизненно важна, она могла дать толчок эволюции социальных навыков. Например, мать лучше справится со своей задачей, если будет понимать потребности своего отпрыска и знать, что он может, а чего не может сделать. Она должна быть настроена на каждый его шаг или прыжок и быть способной поставить себя на его место. Возьмем, например, мать-орангутаниху, передвигающуюся по древесным кронам с зависимым от нее детенышем. Орангутаны — мастера прыгать с дерева на дерево, не спускаясь на землю. Но из-за больших промежутков между деревьями путешествие значительно легче дается взрослой особи с ее длинными руками, чем детенышу. Юные орангутаны часто застревают на дереве, и им приходится звать маму. Она всегда возвращается за хнычущим детенышем. Она наклонит свое дерево к тому, на котором оказался в ловушке ее малыш, а затем протянет, словно мостик, собственное тело между двумя деревьями. Она будет удерживать одно из деревьев рукой, а другое — ногой, притягивая одно к другому, пока детеныш не перейдет по ее телу. Она эмоционально вовлечена (обезьяны-матери часто тоже начинают хныкать, когда слышат хныканье своего потомка) и находит решение, которое соответствует способностям ее малыша.

Традиционно умение поставить себя на чужое место провозглашали способностью, уникальной для людей, но на сегодняшний день она хорошо задокументирована у человекообразных обезьян и нескольких других видов с крупным мозгом, таких как члены семейства врановых (ворона). Недавние исследования показывают, что человекообразные обезьяны даже способны понять, что их восприятие реальности может отличаться от восприятия других[388]. Они также известны своей способностью к «адресной помощи», то есть к помощи, основанной на правильном понимании чужой проблемы. Одним из примеров может служить способность орангутанов к созданию мостов между деревьями, но у нас имеются и экспериментальные свидетельства адресной помощи. В Институте исследований приматов в Японии приматолог Синья Ямамото поместил двух шимпанзе рядом друг с другом в отдельных помещениях. Одному из них предложили на выбор семь разных инструментов, а другому в это время требовался один определенный инструмент, чтобы добраться до угощения или сока. Первой обезьяне нужно было посмотреть через окно на ситуацию второй, прежде чем выбрать наиболее подходящий инструмент и передать его соседу. То, что шимпанзе справились с этим заданием, хотя первая обезьяна не получила никакой выгоды, демонстрирует их способность понять потребности других и готовность помочь[389].