Разные. Мужское и женское глазами приматолога

6. Сексуальные сигналы. От гениталий и лиц до общей красоты

Колоритное лицо самца мандрила как будто повторяет его зад. Красная линия посередине морды на фоне синих околоносовых гребней напоминает вид ярко-красного пениса на фоне синих ягодиц. Даже оранжевая бородка копирует пучки оранжевой шерсти под мошонкой.

Точно так же окраска груди самки гелады повторяет узор на ее крестце: ярко-красные соски расположены настолько близко друг к другу, что напоминают половые губы. Голая кожа вокруг сосков похожа на кожу седалищных мозолей. Мы гадаем, какова функция этих эффектных сигналов у обезьян, и улыбаемся, глядя на странную самомимикрию их тел.

Но можно ли то же самое сказать и о людях? В 1967 г. Десмонд Моррис в своей книге «Голая обезьяна» (The Naked Ape)^{11} высказал предположение, что похожая миграция сигналов с задней части туловища на переднюю имела место и в нашем роду. Красные губы человека отсылают к образу вульвы. Женская грудь имеет округлую форму, напоминающую ягодицы. Выпуклый мужской нос похож на вялый пенис. Не всем пришлись по нраву такие сравнения: некоторые комментаторы окрестили книгу «непристойными домыслами». Я не имею ничего против того, чтобы называть теории Морриса дикими и бездоказательными, но должны ли мы чураться упоминаний о гениталиях, словно все еще живем в Викторианскую эпоху? Ведь было бы обманом утверждать, что эти части тела нас совсем не интересуют. Мы находим их невероятно притягательными! Взгляните на бронзовые изваяния, такие как анатомически достоверная статуя «Атакующий бык» в Финансовом квартале Нью-Йорка. Или на памятник Виктору Нуару в Париже, знаменитый выдающимся бугром на брюках. Отполированные до блеска части этих статуй указывают на то, что тысячи человеческих рук трут их в области гениталий. Давиду Микеланджело повезло, что он так сильно возвышается над толпой.

Учитывая, как тяжело удается прийти к согласию о конкретном поведении, а уж тем более сойтись на том или ином объяснении поступков, анатомия предлагает идеальную стартовую площадку для дискуссии о биологии человека. Объяснения Морриса могут показаться возмутительными, но поставленные им вопросы по-прежнему актуальны. Почему мы единственные приматы с вывернутыми наизнанку губами, которые контрастируют по цвету с кожей вокруг них? Губы не являются сексуальными сигналами у других приматов. Так почему же наши женщины так часто подчеркивают их помадой и приоткрывают или многозначительно облизывают? Почему мы единственные приматы с постоянно выступающей вперед женской грудью, которую часто еще и приподнимают с помощью бюстгальтеров или увеличивают с помощью силикона? Для выкармливания младенца вовсе не обязательно, чтобы грудь имела такую форму. Почему у нас острые носы, торчащие вперед, в то время как для других приматов не составляет труда что-то нюхать без такой странной штуковины на лице? Для эволюционного биолога эти вопросы вполне актуальны.

Ироничный стиль Морриса разрядил обстановку вокруг деликатной темы во времена, когда даже слово «голый» считалось неприличным. Тем не менее у его книги имелся серьезный подтекст, ведь это было первое покушение на концепцию «табула раса», согласно которой мы приходим в этот мир как чистый лист бумаги, на котором окружающая среда пишет все что вздумается. Моррис яростно отвергал эти додарвинистские представления и тем самым подготовил почву для популярных авторов, пишущих об эволюции, таких как Эдвард Уилсон, Стивен Джей Гулд, Ричард Докинз и другие. Но главной причиной головокружительного успеха его книги — до сих пор единственной книги по биологии, входящей в сотню самых читаемых в мире, — стало то, что он высмеивал наш биологический вид, расшатывая его пьедестал. Она предоставила читателям сочетание неожиданных наблюдений и здорового смеха.

В отношении Homo sapiens Моррис выдал следующий перл: «Этот необычный и крайне успешный биологический вид тратит массу времени, чтобы исследовать свои высшие мотивы, и ничуть не меньше времени для того, чтобы игнорировать мотивы фундаментальные. Он гордится тем, что его мозг самый большой среди приматов, но старается скрыть, что у него также самый крупный пенис»[190].

Моррис написал эти слова задолго до того, как мы многое узнали о бонобо. По сравнению с пенисами этих человекообразных обезьян большинство человеческих покажутся мелкими, особенно с учетом того, насколько меньше у бонобо все тело. Впрочем, их розовый пенис тоньше человеческого и может быть полностью втянут. Цвет делает его довольно заметным, особенно если самец помахивает им вверх-вниз. Еще более примечателен, чем способность «размахивать» пенисом, размер яичек, многократно превосходящий человеческие. Это соотносится с количеством спермы, необходимым при спаривании самки с несколькими партнерами. Чтобы иметь хоть какие-то шансы успешного оплодотворения среди множества других самцов, самец должен отправить мощный поток одноклеточных пловцов по направлению к яйцеклетке.

Каждый раз, как я слышу о «мэнспрединге», — термин, который только в 2015 г. вошел в состав Оксфордского словаря английского языка, — невольно думаю о самцах приматов, демонстрирующих свои гениталии. Женщины жалуются, что мужчины занимают слишком много места, садясь в общественном транспорте с раздвинутыми ногами. В этой бессознательной мужской позе винят социализацию и мужские привилегии, но она универсальна среди приматов. Например, если вы подберетесь сзади к зеленой мартышке, то обязательно заметите ее ярко-синие яички, но они также бросаются в глаза спереди, когда мартышка садится, раздвинув ноги. Самцы приматов часто сидят таким образом, словно всем необходимо знать, какого они пола. Они также приучаются к этой позе, соблазняя самок. Демонстрируя возбужденный пенис, животные посылают сигналы сразу и о готовности, и о способности справиться с задачей.

Древние египтяне поклонялись павианам. В изваяниях этих обезьян всегда особенно заметны гениталии — так подчеркивались агрессивность и мужская сила животных

Поза с широко расставленными ногами символизирует доминирование и иногда служит угрозой. У обыкновенных беличьих обезьян (саймири) самец может ткнуться эрегированным пенисом в лицо пугливого подчиненного, который поспешит убраться с дороги. Только самцы высокого ранга решаются демонстрировать свои гениталии. Если вы наткнетесь на стаю обезьян, в которой самец сидит, раздвинув ноги у всех на виду, можете не сомневаться — он находится на вершине социальной лестницы.

Поскольку эти части тела довольно уязвимы, от особи требуется уверенность в себе, чтобы выставлять их напоказ. Подчиненные самцы беспокоятся о безопасности своей шкуры и задницы. Они стараются не привлекать внимания, и их половые интересы остаются скрытыми[191].

Древним египтянам было прекрасно известно о связи между доминированием и демонстрацией мужского полового члена, и они изображали священных павианов как самцов, сидящих с раздвинутыми ногами, положа руки на колени, так что их пенис оказывался выставленным на всеобщее обозрение. Такая же связь прослеживается в гигантских фаллических символах власти и победы в наших сообществах — от монумента Вашингтону до Эйфелевой башни. Даже наши оскорбления напоминают определенные сигналы, когда мы показываем средний палец или поднимаем предплечье вверх, придерживая руку выше локтя другой рукой. Жест со средним пальцем был известен еще древним грекам и римлянам — они называли его digitus impudicus (непристойный палец)[192].

Очевидно, все, что описано выше, не дает мужчинам права занимать больше положенного места в метро. Несмотря на то что женщины, ищущие свободное место в транспорте, могут считать мэнспрединг отвратительным, ученые провели настоящее исследование на тему «Могут ли женщины считать эту позу привлекательной в других обстоятельствах». Используя приложение для быстрых знакомств, американский психолог Таня Вачаркулксемсук выяснила, что «экспансивная поза» дает представителям мужского пола определенное преимущество. Фотографии тех из них, кто сидит во властных позах с расставленными конечностями, сравнили с фотографиями мужчин, принимающих закрытые позы. Позы, которые занимают больше места, подразумевают открытость и доминирование, и это помогает мужчинам вступить в романтическую связь. Немногие мужчины, участвовавшие в исследовании, смогли пройти проверку у женщин, но те, кому это удалось, почти всегда сидели в позах, занимающих больше места[193].

Внимание к мужским гениталиям отражает общий фокус на мужской сексуальности в ущерб женской, которой присваивается пассивная роль. Женщин часто считают принимающей стороной секса, а не охотницами за ним. Тем не менее взгляды меняются даже в области биологии. Я мог бы привести в пример множество животных, но давайте ограничимся нашими ближайшими сородичами. Самки человекообразных обезьян часто стремятся спариться с разнообразными самцами. Зачем им это, когда и одного самца хватит для успешного зачатия? Почему не выбрать лучшего из доступных самцов и не остановиться на этом? И почему столько женщин поступают так же? Моррис не дает ответа на этот вопрос. Он описывает эволюцию человека как вращающуюся вокруг мужчин-охотников, отводя при этом женщинам роль рожениц[194].

Миф о том, что эволюция в основном происходит по мужской линии, все еще популярен. Откройте любую книгу по предыстории человечества — и вы увидите изображения мужчин, занятых войной, разводящих огонь, охотящихся на крупную дичь, строящих шалаши и защищающих женщин и детей, которые в страхе жмутся друг к другу перед лицом внешних угроз. Эти сцены могли иметь место в реальности, но почему героями истории каждый раз оказываются мужчины? Разве женщины не внесли свой вклад в успехи нашего биологического вида? Самое возмутительное высказывание на эту тему (а их довольно много) исходит из уст американского хирурга Эдгара Бермана, который в своей книге «Законченный шовинист» (The Compleat Chauvinist) хвастался: «Мы, мужчины, уже три миллиарда лет рождаемся наиболее приспособленными»[195].

Боюсь, что это утверждение выставило Бермана законченным идиотом. Концепцию эволюционной приспособленности не стоит путать с повседневным употреблением этого термина в значении индивидуальной физической приспособленности, как в словосочетании «приспособленность к физическим упражнениям». Приспособленность заключается не в том, кто может прыгнуть выше всех или быстрее всех пробежать дистанцию. В биологии приспособленность определяется как успешное выживание и размножение. Она может проявляться через более крепкую иммунную систему, более острое зрение, лучшую маскировку, более крупные легкие или любое другое выгодное качество. Поскольку приспособленность измеряется генетическим вкладом в новое поколение, с точки зрения логики все до единого представители одного пола не могут быть в целом более приспособленными, чем все до единого представители другого пола. В этом смысле приспособленность нерасчленима. У организмов, размножающихся половым путем, мать и отец вносят равный вклад в геном. Если самцы определенного вида справляются плохо, участь самок тоже будет плачевной. И наоборот, если плохо справляются самки, самцы могут позабыть о любом генетическом наследии. Один из полов, приспособленный лучше другого, это как галера, на которой все сильные гребцы собраны на одной стороне корабля, а все слабые — на другой. Она будет плавать исключительно по кругу.