Наследие Иверийской династии

Я шагала тяжело, и стук каблуков эхом раздавался в темноте.

Противная слабость стала теперь моим постоянным спутником. Это здорово изматывало: мало того, что у меня не было оружия, не было магии, так теперь у меня даже не было привычных силы и ловкости. Из-за отсутствия тренировок мышцы неприятно ныли. Я была почти беззащитна. Выскочи сейчас кто из темноты, я бы вряд ли смогла за себя постоять. Разве что по-девичьи взвизгнуть. Как показали последние события, это не такой уж и бесполезный способ защиты.

Задумавшись, я споткнулась о щербатый паркет и помянула кряхта. Толмунд бы побрал этот Батор!

К счастью, впереди зажегся ещё один источник света — прямо в ряду свитков вспыхнул огонёк.

Жорхе замедлил ход и растерянно остановился напротив подсвеченного шкафа. Запыхавшись и ворча себе под нос, подоспел косматый сопровождающий.

— Что за удача! — он подобрал полы свободной мантии и подошёл ближе. — Процедура поиска истинного фамильного пергамента завершилась успехом! Редкий день.

Он поставил свечу на тумбу, с жутким скрипом пододвинул лестницу, взобрался по ней и аккуратно вытащил почти новый сверкающий свёрток из ряда других.

— Поздравляю, — раздался голос Жорхе.

— А? — не сразу поняла я.

— Ваш истинный фамильный пергамент, — работник архива протянул свиток, но тут же отдёрнул руку, не позволяя мне к нему прикоснуться. — Так как, говорите, вас зовут, девушка?

В недоумении я открыла рот и… беспомощно посмотрела на Жорхе. Тот отрицательно покачал головой.

— Леди Сирена Эстель, — присела я в реверансе. — Дочь нуотолин…

— Да не важно, — перебил мужчина, потеряв интерес. — Теперь вы стали ещё ближе к королевству и верноподданству! От лица сотрудников Мелироанского консульства поздравляю вас с этой находкой. Во имя Квертинда!

— Во имя Квертинда, — привычно отозвалась я и взяла свиток. — Но у меня же есть пергамент. Я получила его в Нуотолинисе.

— О, — мужчина на секунду оторопел, почёсывая бороду. — Думаю, он подлежит уничтожению. В отличие от истинных пергаментов, связанных кровью, дубликаты являются обычными листами бумаги. Всё, что в них есть магического, — нерушимая печать консульства. Хоть дубликат и подтверждает вашу личность, он всё же не является артефактом. Не светится и не исчезает после смерти владельца. — Он оценил меня взглядом. — Вы ведь давали клятву на персонагвире при изготовлении дубликата? Называли имя? Леди…

— Конечно, — ответила я абсолютную правду и добавила к ней ложь: — Леди Сирена Эстель.

— Вот и славно, — похвалил работник. — Господин Вилейн, вам точно нужно к старому входу?

— Точно, — пробурчал стязатель и снова зашагал по деревянному полу. — Не волнуйся, Мидонкер, ты не пострадаешь. Вся ответственность лежит на мне. Ты же просто выполнил приказ Квертинда.

Сотрудник архива засеменил за ним, а я так и осталась стоять на месте, вглядываясь в слабое свечение истинного фамильного пергамента. Как будто держала в руках напоминание о Тезарии. Странно, я никогда не думала о матери, как о знатной леди, фрейлине королевы и убийце правителей. Я вообще о ней не думала. А попытки отомстить за её смерть выглядели нелепым ребячеством, ведь теперь Кирмос лин де Блайт сделал для меня гораздо больше, чем Тезария Горст.

Пальцы, сжимающие пергамент, начало слабо покалывать. Я часто задышала от волнения и в очередной раз ощутила, как душит меня корсет.

— Сирена, — позвал Жорхе. — Ты идёшь?

Истинный пергамент — ещё один повод для Квертинда ненавидеть меня. Ещё одна преграда между мной и ментором. Клеймо, официально подтверждающее моё отношение к убийце Иверийских правителей. Консул лин де Блайт может быть достаточно милосерден и великодушен, чтобы заботиться о сорокиной дочери, но ему никак нельзя любить её. Квертинд непременно сочтёт это предательством памяти о королевской династии. Кирмос не может этого не знать. Нерадивая мейлори и без того пятно на его безупречной репутации.

— Я… — я часто заморгала и огляделась. Шкафы, свитки, тумбы, лестница. Пыль. Духота. — Я… — и шагнула к бородатому служащему: — Вы можете открыть?

— Ни в коем случае! — он шарахнулся от меня, как от зубастого икша. — Господин Вилейн! Умоляю! Вы не имеете права! Это нарушение закона! Я не хочу участвовать!..

— Помолчи, — оборвал его причитания стязатель и обратился ко мне: — Леди Эстель, фамильный пергамент открывают по особым событиям. При определении изначальной склонности, при окончании учебного заведения, при получении наследства, назначениях на важные государственные должности или обретении особых привилегий. Ещё во время свадьбы. Кажется, ничего не забыл, — он кинул взгляд на кивающего в такт бородача. — В остальных случаях консульский работник не имеет права ломать магическую печать. Это строго карается.

— Неужели нет никаких исключений? — я протянула сверкающий свиток, но на этот раз бордовая фигура не двинулась с места. Мидонкер вытащил из-под мантии тиаль Мэнделя, будто демонстрируя принадлежность к магам, и сложил руки на груди.

— Исключения делаются только для консулов Верховного Совета. У вас, случаем, нет такого среди близких знакомых? — Он хмыкнул, довольный своей шуткой и моим угрюмым молчанием в ответ, и заключил: — Я так и знал. Теперь идёмте, я провожу я вас.

Идти оставалось недолго. Уже через пару десятков шагов мы вошли в плохо освещённый, захламлённый зал, похожий на ярус библиотеки Голомяса. Поломанные шкафы и стеллажи, стулья без сидений и мётлы окружали знакомую охранную арку с фиолетовым огоньком-змейкой, бегающим вдоль символов на тахиши. На дальней стене виднелась заколоченная двустворчатая дверь, видимо, раньше служившая входом в консульство. Теперь всё сошлось.

— Добро пожаловать в консульство Мелироана! – поприветствовал меня молодой человек с обаятельной улыбкой. – До Верховного Совета осталось три дня, семь часов и двадцать пять минут.

Я нахмурилась. Зачем ставить такого тщедушного охранника у арки, где к тому же никого нет? Парень был одет в бордовые цвета, но выглядел тем ещё хлыщом: из-под сюртука виднелось кружево сорочки, изнеженные руки явно не привыкли к оружию.

— Охранная арка не просто обозначает вход в консульство, — почти шёпотом рассказал Жорхе Вилейн. — Она позволяет перемещаться между городами Квертинда с помощью тайной магии.

— Наследие Иверийской Династии, — завороженно представил арку бородатый работник. — Величайшая из магий. Нигде в мире нет больше такого чуда из чудес.

— Её способности были доступны только королям, консулам Верховного Совета и стязателям. — Жорхе подошёл ближе к каменному своду. — С недавних пор её открыли и для армии Квертинда.

— И мне! — визгливо добавил Мидонкер.

— И ему, — согласился Жорхе. — Подойди, Сирена. Только не пугайся. Я должен указать тебе на привратника, чтобы ты смогла его увидеть. Рядом с любой охранной аркой всегда есть некая сущность, созданная самими Иверийцами. Это не живой человек, а иллюзия, в которой заключена величайшая из магий. Иверийская магия времени и пространства.

Я взглянула на часы. За короткое время в Мелироанском консульстве произошло слишком много странностей. Истинный пергамент, охранная арка… Дары судьбы сыпались с подозрительной скоростью, будто Квертинд решил наградить меня милостью, забрав взамен магию, силы, оружие и ментора. То есть всё ценное, что у меня было.

Стоило приблизиться, Жорхе Вилейн взял обе мои руки и… неожиданно погрузил их прямо в грудь того самого хлыща. Ладони прошли сквозь него свободно. Парень и правда был иллюзией, только, в отличие от ментальных, весьма ощутимой: руки словно увязли в плотном тумане или жидком прохладном студне. Сам привратник никак не отреагировал на вторжение.

— Теперь видишь его? — торжественно спросил стязатель. — Он спрятан от посторонних глаз с помощью сил Мэндэля. Не бойся, он не причинит тебе вреда.

Я внимательнее вгляделась в парня. Удивительно, в какой бы точке комнаты я ни оказалась, глаза привратника смотрели сквозь меня и на меня одновременно. В этом смысле он напоминал… портрет актрисы из кроуницкого Приюта Ордена. Мёртвый и жуткий. Ненастоящий. В остальном хлыщ не изменился, остался таким же самодовольным и улыбчивым.

— Ну, вижу, — подтвердила я. — Кто он такой?

— Э-э-э… — засомневался Жорхе. — Честно признаться, я не знаю. Привратники созданы Иверийцами, и о способах их возникновения ничего не известно. Увы, эта тайна погибла вместе с королями прошлого.

— Гхм, — вмешался сотрудник архива. — Я до сих пор понятия не имею, как создавались привратники, но перед нами Тиволден Лоза, наследник древнего южного рода и единственный возлюбленный Мелиры Иверийской. Он отдал свою жизнь на дуэли за её честь. Смею предположить, что безутешная королева воссоздала его при строительстве Мелироана и консульства.

— Какая-то чушь, — тряхнула я волосами. — Привратники, перемещения, возлюбленный Мелиры… Она же была замужем за Уиллрихом, принцем Веллапольским! Я видела их портрет сотню раз. Они были счастливы!

— Боюсь, леди Эстель, ваша женская чувствительность приписывает их браку излишний романтизм, — распалился Мидонкер. — Это был союз двух государств и двух великих правителей ради счастья и единства их подданных. На деле же вряд ли между Мелирой Иверийской и Уиллрихом Веллапольским было нечто большее, чем взаимоуважение.

— Ещё одна красивая ложь династии, — я снова задумчиво погрузила руки в привратника, пытаясь разогнать его образ, как туманное облако. Не вышло. — Даже не удивлена. Королям не позволено любить.

Громкая фраза возникла в голове сама собой. Кто же её сказал? Не помню. Но сейчас я в полной мере осознала, какое это тяжёлое и жестокое бремя… Странные мысли, странный день, странное время. Батор и правда менял меня. Я даже не могла злиться на Мидонкера за обвинение в женской чувствительности. Может, он был не так уж и неправ теперь?

— И что же, — как можно увереннее обернулась я к Жорхе, чтобы скрыть малодушие, — я и правда могу вот так запросто, в одно мгновение попасть в другой город?

То, что на первый взгляд звучало как лихорадочный бред, могло оказаться истиной. Ведь Орден Крона хотел разрушить не столько консульства, сколько именно эти каменные арки. Если их создали Иверийцы, это было логично. Иверийская магия и их наследие не покинули Квертинд, чему был очень не рад Крон. И икша.

— Могла бы, если бы не носила ограничительные браслеты, — вернул меня в реальность стязатель. — Они препятствуют использованию даже портальных привратников. Только Толмунд отзывается преступникам в ризолите.

— Ха! — вырвалось у меня. — Преступник в ризолите звучит лучше, чем мелироанская благородная дева.

— Вы — та самая убийца! — вскинулся Мидонкер. — Я понял: Жорхе Вилейн везёт вас в Зандагат! Секретари утром шептались, что мелироанская дева убила свою сестру. Это вы, Сирена Эстель! Я сразу заметил, что вы не похожи на благородную леди!

Если бы у меня был хоть один кинжал с собой, я бы его сейчас вытащила. Не ради убийства, а чтобы произвести ещё большее впечатление на этого излишне проницательного полурудвика.