Амброзия, или Дикая жажда оборотня

Глава 22. Башня надежд

Мягкий шелест листьев за распахнутой дверью смешивался с частым дыханием, что опаливал щеки. Губы обжигало поцелуями, а горячие пальцы бежали по коже и превращали тело в настоящий оголенный нерв.

Кирилл хрипло выдохнул и приоткрыл веки. Боль от ран затмевала разум, но увиденное отрезвляло.

Лина стояла перед ним на коленях в окровавленной одежде и глядела прищурено и коварно. Облизывала свои пухлые губы и ласкала его тело ловкими руками. Под подушечками тонких пальцев кровь превращалась в порох, мелкие раны стягивались, а мышцы сводило от тягучего знакомого томления.

Что она делает?

Глянув девушке через плечо, Кирилл понял. Сорвалась. Теперь это не Ангелина, а ее темное отражение. Слишком хорошо он знал себя и свою сущность, слишком хорошо понимал, что происходит. Его зверь давно дремлет, загнанный глубоко-глубоко в подсознание, но это не значит, что Власов не использовал его силы. Тут важно контролировать грань, а девушка слаба и морально истощена – после произошедшего долго не сможет вернуться в себя. А это плохо.

Ошметки разорванных и выпотрошенных птиц застилали пол грязно-черной массой. Брызги крови окрашивали серые стены башни. Местами на них висели комки черных перьев, будто кляксы чернил на листе бумаги. В воздухе витал запах прелой соломы, и стойкий железистый вкус оседал на языке. Герман на носилках не подавал признаков жизни – что радовало. Сейчас только его бредней не хватает.

Лина дотянулась до ширинки и, запустила руку под белье, сжала пальцы. Кирилл застонал. Она не остановится, да и он не сможет уже отказать – их близость единственное, что его вылечит после таких увечий. Других способов нет.

– Лин… – пробормотал он, хватая ее за худые плечи.

Она косо улыбнулась и блеснула голубыми глазами. Показалось, что в них разлилось серебро.

– Тебе это нужно так же, как и мне, – проговорила, склоняясь. Мягко поснимала остатки разорванной футболки и прошептала: – Дай то, что я хочу, и твои раны затянутся. Обоюдная выгода.

– Это не ты говоришь, Лин.

– Думаешь, что у меня внутри переключатель есть? Я это! – вскрикнула она, усмехаясь и легонько царапая его по груди измазанными в кровь скворцов пальцами.

– Ты сама их? – вдруг спросил Кирилл и попытался снять девушку с себя. Но когда она приникла к его губам, рана на плече стала затягиваться. Боль и похоть смешались, и Кирилл захрипел ей в рот. Нужно просто взять немного, совсем чуть-чуть сил, а потом прекратить это.

Глотал ее страсть и не мог напиться. Плечо сводило от резкой боли, а желание накормить зверя становилось все сильней и заливало сознание горячей магмой похоти. Грань очень тонка, особенно если делать это с обычным человеком, но Ангелина – именно то, что сейчас нужно, можно не сдерживаться. Его лекарство и панацея, его маленькая победа в веренице неудач и трагедий. Ведь он шел в этот поход не ради себя, а ради самого важного человека в его жизни. А для нее он сделает что угодно. Душу Акониту отдаст, если понадобиться.

– Давай, прикроем дверь, Лин? – с трудом оторвав себя от Ангелины, шепнул Кирилл. Дернулся, когда плечо прострелило несколько раз. До полного заживления еще далеко, нужно больше пламени, больше страсти.

– Как скажешь, – девушка поднялась и, виляя обнаженными бедрами, пошла к выходу. Волосы разлились черной рекой и обняли плечи, скрыв контуры худой талии. Невероятно, но как же она напоминала ему другую… От воспоминаний свело скулы.

Власов, пользуясь моментом, подтянулся и сел спиной к шершавой стене. Широкий коридор впереди расступался и попадал в просторную гостиную с высоким потолком. Свет приглушился, и по помещению пролетел грохот закрываемой двери. Кирилл не обернулся, он понимал, что нужно встать и пойти дальше, потому что доводить начатое до конца здесь, на постели из окровавленных перьев, ему не хотелось. Гадко это и неприятно. Да и от глотка воды он не отказался бы.

– Лин, – опираясь на стену, попытался встать, – прости за те слова.

– Нашел время, – хмыкнула Кэйса, подбирая с пола рюкзак. Прижалась к Кириллу и нырнула под руку. Они двинулись к свету, оставляя олигарха в коридоре. – Вот перед ней и извинишься. Мне твои извинения не нужны, ты не ее кормил в лесу, а меня. Лина только думает, что может меня победить, – улыбка девушки больше напоминала оскал тигрицы.

Мягкое поглаживание по животу не давало Власову нормально соображать. Жжение раны растворялось в жутком зверском желании овладеть ее телом, взять сполна сил.

Помещение с высокими арочными окнами было приглушено грязными гардинами. От времени они пожелтели и покрылись тонким слоем пыли. По центру на темном деревянном полу стоял диван, а в углу вилась на второй этаж деревянная лестница. Почему ученый томился в старом разваленном доме? Здесь не хуже, чем в квартирах-близнецах нового поколения, только стиль непривычно-древний. Вензеля на стенах, канделябры, лепнина – все это давно ушло в историю, только цифровая энциклопедия знала, как жили в девяностые и двухтысячные. Сейчас люди обходились гладкими однотонными стенами и удобной классической мебелью, которая могла подстраиваться-видоизменяться-трансформироваться по желанию владельца. Главной деталью интерьера был экран на всю стену. Такие были в каждом доме вертикального города, куда эвакуировали выживших после Третьей мировой в 2035 году. За более чем сотню лет население Вертиграда превышало десять миллионов жителей, но Кирилл почему-то все время чувствовал себя одиноко, будто живет в пустыне, среди голых песков.

Коммуникация с другими городами-великанами, созданными по одному типу, была в доступе почти для каждого жителя, только стоила дорого.

Пока Власов размышлял, прислонившись к стене здоровым плечом, Ангелина разложила диван и достала из рюкзака воду и салфетки. Обтерла лицо и пальцы от крови птиц. Делала это так непринужденно, будто ее вовсе не волновало случившееся. Замкнутая Лина бы зажималась и смущалась, краснела бы и отворачивалась. А еще обязательно бы злилась и рычала, в отличие от довольной собой ее копии.

И страсть, в которую сорвалась Кэйса в лесу, была прекрасной и настоящей, хотел бы он еще раз увидеть Лину именно такой.